И на самом деле этот процесс уже начался. Так называемый «конфликт поколений» проявляется и в музыке, и в литературе, и в моде, и в политике, и в других областях, в том числе в языке: отцу и сыну порой приходится изрядно потрудиться, чтобы понять друг друга. «Тройственное сплочение»[152], «талоны на сойпасту», «продбригада», «классовое происхождение»… Целый пласт лексики стремительно архаизируется, эти слова пока не ушли из повседневного обихода, но употребляются только в узких кругах, как диалектизмы употребляются только выходцами из одних и тех же мест. Новые группы языковых сообществ формируются уже не территорией, не пространством, а временем.
Можно еще немного углубиться в этот вопрос. Допустим, однажды человечество окончательно преодолеет все территориальные и поколенческие границы – приведет ли это к появлению универсального языка? Один профессор языкознания провел эксперимент: попросил студентов в аудитории назвать первый образ, родившийся в воображении при слове «революция». Звучали самые разные ответы: алое знамя, вождь, буря, отец, попойка, тюрьма, политзанятия, газета, продуктовый рынок, аккордеон… Диаметрально противоположный опыт диктовал студентам диаметрально противоположные подсознательные интерпретации слова «революция». Разумеется, в публичном общении студенты будут вынуждены подчиняться авторитетным образцам, например – Большому толковому словарю. Это компромисс, на который идет личность, заключая соглашение с обществом, компромисс между собственными впечатлениями и культурной традицией. Но можем ли мы с уверенностью утверждать, что эти утраченные образы, эти вспышки ощущений, загнанные компромиссом под спуд, однажды не взорвутся и не искалечат язык? Можем ли утверждать, что поиски универсального языка, понятного всем и каждому, как и попытки преодолеть разнообразные барьеры в стремлении постичь другого, не порождают новые и новые помехи, расхождения, двусмысленности и неоднозначности? Не идет ли внутри нас параллельный процесс контрстандартизации и дестандартизации?
Строго говоря, так называемый «универсальный язык» всегда останется для человечества недостижимой целью. Если мы не хотим превращать общение во взаимное уничтожение, нужно оставаться на страже собственных формулировок и не позволять компромиссам зайти слишком далеко – это необходимое условие эффективного взаимодействия. А значит, каждому человеку стоит запастись собственным уникальным словарем.
Каждое слово проживает свою жизнь. Слова активно размножаются, бесконечно трансформируются, притягиваются и отталкиваются, дрейфуют по морю языка, мигрируют, сочетаются браком, болеют, получают наследство, имеют свой характер и чувства, одни переживают расцвет, другие – упадок и умирание. В зависимости от разных обстоятельств их жизнь бывает длиннее или короче.
Некоторое время назад я стал отлавливать слова и сажать их под арест в свою записную книжку. Я снова и снова проводил дознание, строил догадки, вел допросы, учинял расследования – словно сыщик, пытался выяснить, что за история скрывается за каждым словом, и так появилась эта книга.
Конечно, это всего лишь мой личный словарь, лишенный какого-либо нормативного значения. Всего лишь одна из вариаций эксперимента профессора языкознания, которую можно выбросить из головы, как только прозвенит звонок с урока.