В общем, строительством тюрем до Ивана Грозного на Руси не заморачивались. В случае нужды выкапывали в земле дыру, глубиной в хороший колодец. В нём и «погребали». Но не преступников, а, как правило, слишком амбициозных или строптивых племянников, братьев и прочую неугодную князю родню, на прямое убийство которой он почему-то не решался.
Яму покрывали накатом с люком, который был «заключён», то есть заперт ключом, («заключённый» – тот, кто «за ключом»), а для верности ещё и заваливали землёй. Узник чаще всего погибал от удушья и холода. Но не скудна была богатырями земля Русская! Например, Судислав, младший брат Ярослава Мудрого, просидел в погребе четверть века, а, освобождённый племянниками, выбрался на свет божий цел, невредим телом и даже рассудком.
Летом 1826 года в Петропавловской крепости, нафаршированной декабристами, кончились замки для кандалов. А камеры казематов всё продолжали и продолжали наполняться бунтовщиками. В ближайшее воскресенье одного из надзирателей отправили на мелочный рынок, и он сгрёб нужный товар у первого попавшегося лотошника.
Замки оказались от модных в ту пору девичьих сундучков и на латунных вставках каждого было выгравировано: «Люби меня, как я тебя», «Кого люблю, тому дарю» и прочие чувствительные слоганы, дополненные голубками и сердечками. Их на цепи и повесили. А куда деваться? Через несколько дней арестантов отправляли по этапу в Сибирь.
По воспоминаниям, Д. Завалишина, узники к происшествию и отнеслись, как к очередной ухмылке судьбы, символическому привету от Николая Второго. Но на сей раз это было скорее утешительное обещание: выполняя клятву «и в радости и в горе», вслед за кандальными мужьями в Сибирь отправились жёны, и любящие, и не очень.
Но на этом приключение гламурных оков не закончилось. Когда их, наконец, сняли, многие декабристы, не желая расставаться «со звучными свидетельствами нашей любви к Отечеству», наделали из них кольца и ожерелья, которые подарили своим верным возлюбленным, сестрам, кузинам, матушкам. Каторжная бижутерия была тут же замечена столичными модницами, и они всеми правдами и неправдами старались добыть «сибирский сувенир». А добыв, оправляли в золото и носили с особым трепетом, как некие сакральные знаки. Поинтересничав на балу или в светском салоне, прятали «ювелирку» на ночь в свои заветные сундучки, запертые замочками с голубками…
Рассеяние
1. Светские развлечения
2. Дождливая погода
3. Листопад
Даже по человеческим меркам «рассеянию», как «светскому развлечению», выпала недолгая жизнь – с начала девятнадцатого века до его середины. Притом что куда более древние смыслы: «рассеивать» – рассыпать что по разным местам» (слухи, зло, прах)» и «рассеивать – «разгонять» (тучи, врагов, заговоры, сомнения) живут и здравствуют до сих пор. Почему так?
Все просто. «Рассеяние» в значении «приятное препровождение времени» родилось и умерло вместе с самой беззаботной и золотой для русского дворянства порой. Она наступила после того, как Екатерина Вторая позволила дворянам не служить, не платить личные налоги, и на веки вечные владеть своими поместьями и крестьянами. До неё государева служба была обязательна и бессрочна, никаких тебе пенсий, ни в шестьдесят ни во сколько. За тунеядство расплачивались лишением угодий и званий.
Намерения у государыни были самые благие: поднять сельское хозяйство. Но хотела как лучше, а получилось как всегда. Дворяне не желали фермерствовать в деревнях, а желали веселиться в столицах. И началась тут у них совсем другая жизнь. Та самая, «рассеянная». Но она требовала неиссякаемого здоровья и финансов. А ну-ка, попробуйте целый день трястись по скверным дорогам в карете, нанося визиты, а потом ночь напролёт танцевать до упаду или нервничать за ломберным столом. И так неделя за неделей, месяц за месяцем растёртая в пыль жизнь рассеивалась по балам и раутам. «Там будет бал, там детский праздник».
Доходы от имений, брошенных на вороватый произвол управляющих, тратились на оплату экипажей, квартир, прислуги, туалетов, карточных проигрышей. Долгами жили не только отец и автор Онегина, а почти вся светская тусовка. Полвека как-то продержались, но вот уже имения заложены-перезаложены, а те, что не заложены, наследниками на мелкие кусочки покрошены, на брюхе шёлк, а в брюхе – щёлк, словосочетание «обедневшее дворянство» превратилось в идиому. Какое уж тут «рассеяние»!
Потихоньку значение «рассеянности» как образа жизни уступало место «рассеянности» как «забывчивости», «невнимательности»: неизбежный побочный эффект от такого головокружительного мельтешения. Уступало, уступало, пока не уступило совсем.
Но писатели, эти Плюшкины языка, с салонным вальсирующим значением «рассеяния» не пожелали расстаться ни тогда, ни поныне.
– Он вел рассеянную жизнь, думал только о своем удовольствии, искал его в светских забавах (Карамзин «Бедная Лиза»).
– Среди рассеянной Москвы, при толках виста и бостона, при бальном лепете молвы ты любишь игры Аполлона (Пушкин «З. Н. Волконской»).
– Рассеянная жизнь и общество, где он старался сыграть роль светского человека, – всё это уносило его далеко от труда и мыслей (Гоголь «Портрет»).
– В больших городах так много рассеянности, особенно для молодого человека; конечно, эта разнообразная, шумная жизнь (Тургенев «Провинциалка»).
– Пьер всё так же ездил в общество, так же много пил и вёл ту же праздную и рассеянную жизнь (Толстой «Война и мир»).
– В такой рассеянной жизни прошли целые годы (Платонов «Чевенгур»).
– Дочь, Дина, ведёт рассеянный образ жизни. Сын, Артур, только что окончил юридический колледж (Стругацкие «Пикник на обочине»).
– Было видно что ему хочется в Барнаул. В город к девушке, которую он оставил. К той рассеянной жизни, которую он оставил (Лимонов «Книга воды»).
Нетленный
1. Консервированный
2. Бездонный (от древнерусского «тло» – дно, основание)
3. Сырой
Помните, в «Евгении Онегине» – «…и страсбургский пирог нетленный»? Сегодня в ресторанном меню он торжественно зовется «фуа-гра», а на магазинных баночках по-простому – «паштет из гусиной печени». В пушкинские времена даже в столице готовить его не умели, а возили в ресторан «Талон» (теперь – Невский, 15, кинотеатр «Баррикада») прямиком из Парижа.
Пирог путешествовал, залитый жиром, в герметичной посуде, помещённой в ящики со льдом. Слово «консервированный» (сохранный) в русский язык уже проникло, но ещё в нём не освоилось, и пока для новинки приспособили «нетленный».
Консервная фабрика Николя Аппера в Париже только за одиннадцать лет до онегинского ужина со страсбургским пирогом выпустила свою первую «нетленку». Правда, пока ещё в стеклянных контейнерах, а не в привычных нам жестяных банках. Из-за хрупкости тары целевая аудитория – интенданты флота и армии – апперовские консервы проигнорировала, и фабрика быстро разорилась, несмотря на то что Наполеон пожаловал Апперу титул «Благодетель человечества». Но упавшее знамя подхватили англичане, заменили стекло на олово, и уже в 1813 году консервы, как особый деликатес, был подан королевской семье на банкете у герцога Йоркского.
Укроп
1. Горсть мелких монет
2. Кипяток
3. Распылитель для ароматной воды
Дипломированные лингвисты (скучные люди!) считают, что у двух укропов (трава и кипяток) – шапочное знакомство. Точнее, кастрюльное. Мол, пращур укропа-травы древнеиндийское «капи» – благовоние, и, задолго до того как он попал в борщи и огурцы, его запахом отгоняли злых духов, ароматизировали жилища, а молодые люди дарили пучки укропа своим подругам. А укроп-кипяток от «кропа» – капля, потому что кипящая вода брызгается и роится пузырьками.
Но народу, судя по шквалу перепостов в интернете, больше по душе сюжет про кровное родство слов: трава стала тёзкой кипятка из-за того, что салютует соцветиями, как кипящая вода пузырьками. Это вряд ли. Но, возможно, другая мурава имеет тесные семейные связи с кипятком-укропом: крапива. Есть предположение, что растение получило своё имя за то, что обжигает, точно кипяток.
Образность – природное свойство нашего языка, и очень часто вполне конкретный смысл уступает место метафорическому. Опешить – лишиться коня. Ошеломить – ударить по шлему. Время – то, что вертится, повторяется. Рыло – у свиньи, то, чем роют. Уста – от «устье», потому что речь подобна воде в реке, она льётся и течёт.
Братья и сёстры «кипятка-укропа»: кропить, кропать, накрапывать, кропотливый.
Слух
1. Подземный ход
2. Эхо
3. Монах, присматривающий за послушниками
Наши предки всякие подземелья рыли увлечённо. Подземные церкви скрывали паству от врага, скиты скрывали монахов от мира, тайные коридоры вели к воде и на волю. Слухи же (каменные тоннели под крепостной стеной) помогали пресечь попытки неприятеля проникнуть в город с помощью подкопа. При осаде по ним денно и нощно патрулировали, прислушиваясь к подозрительным шумам. «Слухи» спасли Псков, когда город пытались