>> [716], с. 12.
Затем в «Повести временных лет» идет длинный и довольно мутный рассказ об основании города Киева на земле полян, то есть – НА ПОЛЬСКИХ ЗЕМЛЯХ. Говорится о трех братьях – Кие, Щеке и Хориве – и о сестре их Лыбеди. Откуда именно взялись эти братья и кто они были такие, не объясняется. Рассказ начинается с того, что «были три брата», которые построили город и назвали его Киевом по имени Кия, старшего из них. Далее прибавляется, что были они мудры и смышлены и назывались они полянами – то есть, поляками. И «от них же суть поляне (поляки – Авт.) в Кыеве и до сего дни» – пишет киевский черноризец.
Затем он переходит к опровержению «неправильного» мнения о том, что Кий, дескать, был не основателем Киева, а простым перевозчиком через реку. Если бы Кий был простым перевозчиком, то не ходил бы в Царьград – пишет он.
Потом он пускается в сбивчивые и туманные рассуждения, из которых видно, что про хождение Кия в Царьград он толком ничего не знает. А пользуется лишь слухами. Кроме того, выясняется, что город Киев был не один. Кроме днепровского Киева существовал еще какой-то Киев на Дунае. В переводе на современный русский язык эти рассуждения черноризца звучат так (исходный текст см. в скобках ниже):
«Но он (Кий) был князем в роду своем, а ходил ли он к царю – не знаем, а только то знаем, что, как рассказывают, великую честь принял он от царя, а от какого царя – не знаю, и к которому царю он приходил – не знаю. На обратном пути пришел он к Дунаю и понравилось ему там, и срубил он там небольшой городок, и хотел было осесть там с родом своим, но местные жители не позволили ему. До сих пор это городище существует, и дунайские жители называют его Кыевець» [716], с. 12. («Но сей княжаше в роду своем, и проходившю ему ко царю – не свемы, нотокмо о сем вемы, якоже сказуют, яко велику честь приял есть от царя – котором не вем и при котором приходи цари. Идущу же ему за ся, прииде к Дунаеви, и полюби место, и сруби городок мал, и хотяше сести с родом своим, и не даша ему ту близ живущии; еже и доныне наричут дунайцы городище Кыевець») [716], с. 13.
3АБ. При сравнении Русского летописца с «Повестью временных лет» видно следующее.
Автор «Повести временных лет» в целом следует Русскому Летописцу, но редактирует его, существенно меняя общую канву древней русской истории. Если Русский Летописец в основание русской истории кладет историю городов Словенска (Костромы) и Русы (Рузы), то «Повесть временных лет» подменяет их на историю днепровского Киева.
Обращает на себя внимание, что автор «Повести временных лет» – это довольно неумелый писатель. Он пишет коряво, любит ненужные повторы.
4А. Затем Русский Летописец сообщает о вымирании и запустении Словенска и Русы на долгие годы, а потом – об их повторном заселении и обновлении. Обычно так устроены хронологические разрывы в летописях: смута, разруха, запустение, а потом жизнь вновь налаживается. Часто после такого разрыва летопись возвращается назад и снова начинает рассказ о том, что уже было рассказано раньше, хотя сам летописец думает, будто бы последовательно продолжает повествование. Так и здесь – славяне покидают Словенск и возвращаются на Дунай, на свои прежние места, но потом снова идут с Дуная на Русь и заселяют Словенск заново. Потом снова смута и разорение, после которого славянам приходится идти с Дуная и заселять Словенск уже по третьему разу.
Русский Летописец пишет об этом так (выделения сделаны нами для удобства сравнения с Повестью временных лет):
«По том же времени прииде на землю Словенскую посланный праведный гнев Божий. Изомроша людей без числа во всех градех и в селех, яко некому и погребати мертвых. Оставшии же люди пустоты ради избегоша из градов в далныя страны. Овии – на Белыя воды, иже ныне зовется Бело езеро. Овии – же на езере Тинном и нарицашеся Весь. И инии же – по инымъ странам и прозвашася различными проименовании. Овии же паки на Дунав со прежним родом своим на старожитныя страны возвратишася. Великий же Словенск и Руса опустеша до конца многие лета, яко дивиим (диким – Авт.) зверем обитати и плодитися в них.
По времени ж некоем паки ПРИИДОША З ДУНАВА СЛОВЯНЕ И ПОДЪЯША СКИФ И БОЛГАР С СОБОЮ НЕМАЛО. И начаша паки грады оны Словянеск, и Рус населяти. И ПРИИДОША ЖЕ НА НИХ УГРЫ БЕЛЫЯ, и повоеваша их до конца, и грады их раскопаша, и положиша Словенскую землю в конечное запустение.
По мнозе же убо времени оного запустения слышаху скифския жители про беглецы словенския, о земле праотец своих, яко лежит пуста и никем небрегома. И о сем зжалиша си велми, и начаша мыслити к себе, како бы им наследити землю отец своих. И паки поидоша з Дуная множество их безчисленно. С ними же и скифы, и болгары, и иностранницы поидоша на землю Словенскую и Рускую. И седоша паки близ езера Ирмеря. И обновиша град на новом месте от стараго Словенска вниз по Волхову яко поприща боле, и нарекоша Нов град Великий, и поставиша старейшину князя от роду своего же имянем Гостосмысла.
Такоже и Русу поставиша на старом месте. И инии грады мнози обновиша.
И разыдошася кождо с родом своим по широте земли. Овии же СЕДОША В ПОЛЯХ И НАРЕКОШАСЯ ПОЛЯНЕ, сииречь поляки. Овии же – ПОЛОЧАНЕ РЕЧКИ РАДИ ПОЛОТЫ, овии – мазовшаня, овии – жемутяне; овии же – БУЖАНЕ ПО РЕЦЕ БУГУ, овии – ДРЕГОВИЧИ, овии – КРИВИЧИ, овии – ЧУДЬ, и инии МЕРЯ, и ини же ДРЕВЛЯНЕ, и инии морива, серби, болгари. Сих же отроды и инии же: СЕВЕРИ, и инии лопь, и инии же МОРДВА, и инии же мурана, и инии же в различная именования прозвашася.
И тако нача разширятися страна она велми, а общим же имянемъ прозывахуся». [745:3], л. 311 об. – 312 об.
4Б. Автор «Повести временных лет», перерабатывая Русский летописец, пишет следующее (мы выделили наиболее откровенные заимствования из Русского Летописца и в некоторых случаях слегка приблизили церковно-славянские падежные окончания к современным русским для удобства читателя):
«И по сей братьи (Кия, Щека и Хорива – Авт.) почаша держати род их княженье В ПОЛЯХ (значит, братья-поляне Кий, Щек и Хорив жили где-то в полях, то есть, скорее всего, В СТЕПЯХ, а отнюдь не в полесье современного Киева – Авт.), а в деревех свое, а ДРЕГВИЧИ свое, и словени свое в Новегороде, а другое на ПОЛОТЕ, ИЖЕ ПОЛОЧАНЕ, от них же и кривичи седять на верх Волгы, и на верх Двины, и на верх Днепра, их же град есть Смоленьск. Ту бо седят КРИВИЧИ, таже СЕВЕРА; от них на Белеозере седять весь; и на Ростове озере меря; а Клещине озере седят меря же; а по Оце реце (по реке Оке – Авт.), где втечеть в Волгу, язык свой мурома, черемиса свой язык, МОРДВА свой язык. Се бо токмо словенский язык на Руси: поляне, деревляне, новгородци, полочане, дрегвичи, северо, бужане, зане седять по Бугу, последи волынци. И се суть инии языцы, иже дань дают Руси: чудь, весь, меря, мурома, черемиса, ям, мордва, печера, литва, зимегола, корсь, нерома, ливь, суть свой язык.
Словенску же языку, якоже рекохом, живущим на Дунаи, приидоша от СКУФ, рекше от казар, рекомии БОЛГАРИ, и седоша на Дунаеви и населнеци словеном быша. По сем ПРИИДОША УГРЕ БЕЛИИ и наследиша землю словеньску, прогнавше волохы, иже беша преже прияли землю словеньску.
Се бо угре почаша быти при Ираклие цари. Иже ходиша на Хоздроя, царя перскаго. В си же времена быша обри, иже воеваша на царя Ираклия (дальше идет пространное отступление об обрах – как они мучали славян-дулебов, но потом Бог истребил их – Авт.). По сих приидоша печенезе, и паки идоша угри мимо Киев, после же при Олзе.
Поляном, живущим особе, якоже рекохом, от рода словеньска сущим, нарекошася поляне, а деревляне от словен же нарекошася деревляне; радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в ляхах: Радим, а другий Вятко, и, пришед, седоста: Радим на Сожю и прозвашася радимичи, а Вятко с родом своим седе на Оце, от него прозвашася вятичи.
И живяху в мира поляне, и деревляне, и северо, и радимичи, и вятичи, и хорвати. И дулебы живяху по Бугу, а улутичи тиверци седяху по Бугу и по Днепру оли и до моря, и суть грады их и до сего дня, и зовяхуся от грек Великаа Скуфь (по гречески называлась Великая Скифия – Авт.).
Имяхуть бо обычаи свои и закон отець своих, и предания, кождо нрав.
Поляне бо обычаи отець своих имеаху тих, кроток, стыдение к снохам и матерям, и снох ко свекровям и к деверям велико стыдение имуще, и брачныи обычаи имеяху (далее идет описание благопристойных брачных обычаев хороших полян-поляков – Авт.).
А деревляне живяху зверьским образом, живуще скотьскыи, и убиваху друг друга, ядуще все нечистое, и брака у них не бываша, но умыкаху у воды девиц (плохие деревляне не имели брака, а просто забирали себе в жены девиц у воды – Авт.).
А радимичи и вятичи и северо один обычай имеяху: живяху в лесах, яже и всякий зверь, ядуще все нечисто и срамословие в них пред отцы и снохами, и браци (браки – Авт.) не бывают в них, но игрища меж селы (далее следует описание игрищ – Авт.) имяхут же и по две и по 3 жены. И аще кто умираху, творяху трызну над ним … и возложи на краду (погребальный костер – Авт.) мертвеца и сожигаху, и по сем собравше кости влогаху в сосуд мал и поставляху на столе на путех, иже творят вятичи и ныне. Сии же обычаа творят и кривичи и прочии погании, не ведуще закона Божия, но творяху сами собе закон.
Глаголет Георгий в летописании … (далее следуют не имеющие отношения к делу выписки из сочинений Георгия Амартола об обычаях различных народов, как то: сирийцев, индийцев, халдеев, галлов, британцев и т. п. – Авт.).
Якоже и при нас ныне половцы закон держат отец своих: кровь проливати и хвалящеся о сем, и ядуще мертвечину и всю нечистоту, хомеки и сусолы, и поимают мачехи свои и ятрови, и иным обычая отец своих.
Но мы, христиане, елико земль, иже веруют во святую Троицю и в едино крещенье, в едину веру, закон им един, егда елико в Христа крестихомся и в Христа обекохомся» [716], с. 13–15.
4АБ. При сравнении «Повести временных лет» с Русским летописцем бросаются в глаза откровенные заимствования. Яркий пример – нападение «белых угров» на славян.