На фуршете после лекции я заметила, как стену напротив подпирает сын лорда Харривика. Обычно он со своими дружками не жаловал деревенскую публику, как именовала нас мисс Темплтон, но тут он нетвердой походкой направился к нам, салютуя поднятым вверх бокалом.
— Привет, Саксонец! Сто лет тебя не видел. С самого Итона. – Он хлопнул мистера Тримбла по спине и предложил тому выпить.
Мистер Тримбл отступил назад, а я шагнула вперед. Мы оказались рядом, застыв плечом к плечу.
Мисс Темплтон улыбнулась и встала перед нами обоими:
— Вы не могли встречаться с ним. Мистер Тримбл разводит овец в Новой Зеландии. Он только что ненадолго прибыл оттуда.
Ее визави вытянул шею, прищуренными глазами глядя на мистера Тримбла:
— Странно. Готов поклясться, что его лицо мне знакомо, но в колониях я не бывал отроду. – Он вновь отсалютовал ему бокалом и скривился, явно пережидая отрыжку. – Что ж, поверю вам на слово.
На губах мистера Тримбла появилась вымученная улыбка:
— Полагаю, так будет лучше.
Когда молодой человек удалился, мистер Тримбл провел по лбу дрожащей рукой.
Бедняга. Не узурпируй он мое место, я бы, наверное, даже пожалела его.
— Должна сказать, что выглядите вы как настоящий джентльмен, хотя и вынуждены зарабатывать себе на жизнь.
Он обернулся ко мне с легким поклоном:
— То же самое я могу сказать и о вас.
Обо мне? Что я выгляжу, как…
— Это что, комплимент? – В общем и целом, мне нравилось малинового цвета платье, которое я надела по такому случаю. Оно было расшито голубой нитью и при малейшем движении цвета переливались, переходя один в другой. Мисс Хэнсфорд помогла мне завить волосы мелкими кудряшками, и, по моим ощущениям, я недурно вписывалась в общую картину.
— Пожалуй, что так. – Выражение его глаз я расценила как предложение мира. Или искупительную жертву.
Кивком головы я дала понять, что принимаю ее.
В этот момент к нам подошел мистер Стенсбери и поклоном приветствовал меня.
Я присела перед ним в реверансе.
— Сегодня вечером вы прелестны как анютины глазки, мисс Уитерсби.
Мистер Тримбл выразительно приподнял бровь, словно намекая на то, что он опять оказался прав.
Я же сосредоточила все внимание на мистере Стенсбери:
— Благодарю вас, мистер Стенсбери.
— Кстати говоря, моя орхидея зацвела.
— И?..
— И вы были правы. – В глазах его заблистали насмешливые искорки. – Мне бы и в голову не пришло усомниться в ее ярлыке, но теперь я рад вашему вмешательству. Я надеялся, что вы зайдете взглянуть на нее, дабы сообщить мне…
— Она с радостью принимает ваше предложение, – с улыбкой вмешалась в наш разговор мисс Темплтон.
— Значит, в среду?
— С удовольствием.
Мистер Стенсбери улыбнулся ей. Улыбнулся мистеру Тримблу. Улыбнулся мне.
Все-таки он был интересным мужчиной. Большинство представителей сильного пола в зале казались окрашенными одной палитрой приглушенного серого и коричневого оттенков, и лишь он один всегда и неизменно демонстрировал брызги ярких тонов. Мисс Темплтон заверила меня, что такое поведение в общем-то не приветствуется, но я полагала, что это оживляет его румяные щеки и оттеняет блеск тщательно зачесанных волос.
По сравнению с мистером Тримблом он выглядел настоящим щеголем, тем не менее в манерах и всем облике мистера Тримбла сквозила неуловимая врожденная элегантность и самоуверенность, которой недоставало промышленнику. Слова мисс Темплтон о сверкающих золотом часах вдруг эхом зазвучали у меня в ушах.
Мисс Темплтон подтолкнула меня локтем и выгнула бровь в сторону мистера Тримбла.
Я вопросительно приподняла брови в ответ.
Она улыбнулась мистеру Стенсбери:
— Можем мы представить вас ассистенту отца мисс Уитерсби?
Вот о чем я забыла. Представление. Нет, какое все-таки это удовольствие – иметь дело с цветами. Они никогда не требуют быть кому-либо представленными, а если вы неправильно идентифицируете их, как случилось с мистером Стенсбери, они не обижаются и вы по-прежнему можете любоваться их красотой.
Мистер Тримбл кивнул мне:
— Весьма рад новому знакомству.
Я так и не смогла вспомнить, в какую сторону следует адресовать представление, но храбро взялась за дело.
Мужчины кивнули друг другу.
Мистер Стенсбери взглянул на меня:
— Разве адмирала Уильямса здесь нет?
— Он вынужден был…
Мисс Темплтон положила руку мне на локоть:
— Он попросил мистера Тримбла сопровождать мисс Уитерсби сегодня вечером.
Мистер Стенсбери окинул его еще одним, куда более долгим взглядом.
Мистер Тримбл любезно улыбнулся ему.
Мистер Стенсбери не стал отвечать ему тем же. Бросив на него холодный взгляд, он продолжил обращаться исключительно ко мне:
— Сегодня от одного из своих корреспондентов я получил итальянскую орхидею. Напомните мне, чтобы я показал ее вам, когда вы придете ко мне в среду.
— Я бы очень хотела взглянуть на нее.
Он согнул руку в локте и предложил ее мне, и я продела в нее свою руку, как это делали другие женщины.
Мы прошлись в дальний конец комнаты, хотя здесь не было решительного ничего заслуживающего внимания.
— Ваш интерес доставляет мне удовольствие, мисс Уитерсби. Хотя большинство людей сочли бы мою страсть лишь пустой тратой времени.
— Если так, то я впустую растратила целую жизнь, верно? Как бы там ни было, я бы очень хотела нарисовать вашу новую орхидею, если вы мне позволите.
— К чему утруждать себя такими пустяками? Я распоряжусь сделать для вас такой рисунок, если вы согласны принять его в дар.
— Не стоит беспокойства. – Его щедрость произвела на меня впечатление, но у меня буквально руки чесались вооружиться пером и кистью, чтобы попытаться передать мягкие полутона окраски цветка, равно как и запечатлеть на бумаге самую суть растения, которую я еще никогда не рисовала.
Обернувшись, я увидела, что мистер Тримбл смотрит на меня с таким выражением, словно… я не сделала чего-то очень важного. Или наоборот, сделала нечто такое, за что теперь должна извиниться. Но я никак не могла взять в толк, что же такого предосудительного совершила.
— Простите меня. Разумеется, я очень вам благодарна. – Я надеялась, что своими словами сгладила нанесенную ему обиду.
— Мне будет очень приятно предложить его вам. Такая женщина, как вы, не должна самостоятельно заниматься рисованием.
Быть может, и нет. Но как быть, если ей этого очень хочется?
В конце концов мистер Стенсбери вернул меня мистеру Тримблу. После того как промышленник ушел, мисс Темплтон обратилась к нему:
— Ну, и что вы думаете о нашем мистере Стенсбери?
— Полагаю, он – человек, который сделал себя сам.
— В ваших устах это звучит как оскорбление!
— Неужели? В таком случае мне следует следить за своей речью, потому что в Новой Зеландии найдутся те, кто готов сказать то же самое и в мой адрес!
Губы мисс Темплтон дрогнули в улыбке:
— Похоже, он проникся симпатией к нашей мисс Уитерсби.
Мистер Тримбл покосился на меня:
— Я должен согласиться с вами.
Мне не понравилось, что обо мне говорят в третьем лице.
— Он очень добр. И прямодушен. В отличие от многих, должна заметить.
Мисс Темплтон выразительно изогнула бровь:
— Думаю, он вполне подойдет, не так ли, мистер Тримбл? – И она подмигнула мне из-за веера.
— Подойдет для чего?
— Для роли супруга, конечно.
Мистер Тримбл окинул комнату внимательным взглядом:
— Для кого-то еще – безусловно, но я не считаю его подходящим супругом для мисс Уитерсби.
Мисс Темплтон с треском сложила веер:
— Почему же нет?
— Он, быть может, и подойдет, но вот насколько хорошо? По-моему, вопрос следует ставить таким образом.
Кто дал ему право вмешиваться в мои дела? Что бы мистер Тримбл ни думал о мистере Стенсбери, он не мог отрицать, что тот буквально влюблен в цветы. И если он время от времени путает семейства или виды, неужели его страсть не извиняет эти маленькие досадные оплошности? И если коллекция пастора отличалась некоторой небрежностью, то разве не может служить ему извинением та беспримерная доброта, с которой он обращался с окружающими? Даже с гадкой миссис Биквит?
И теперь, когда я задумалась об этом, то с гордостью поняла, что могу назвать этих мужчин своими друзьями. Хотя, пожалуй… не совсем друзьями. Не слишком ли я поспешна в своих выводах? Скорее всего, они оставались пока что просто знакомыми. Но опять же, многие полагают, будто они ухаживают за мной, посему термин «дружба» не должен вызвать особых возражений. Они были моими друзьями. И в качестве таковых заслуживали моей защиты.
— Я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы не вмешивались в мои дела.
— Но разве не для этого я здесь? Не для того, чтобы помочь вам подыскать себе супруга?
Он позволил себе вмешаться в этот увлекательный процесс гораздо глубже моего дяди. В целом же, если говорить откровенно, присутствие адмирала было для меня намного предпочтительнее. Дядю, судя по всему, не слишком занимало, с кем именно я разговариваю, лишь бы сам факт разговора имел место. Но ведь поставленная цель как раз в этом и заключалась, разве нет? Чтобы преследовать и продвигать чьи-либо интересы! Почему меня так сильно задевает, что он собой представляет?
— Не понимаю, какое для вас имеет значение, с кем я предпочитаю проводить свое время.
— Потому что мне больно думать о том, мисс Уитерсби, как уже через несколько лет вы можете превратиться всего лишь в достойную спутницу жизни какого-либо мужчины, вместо того чтобы использовать ваш блестящий ум к собственной выгоде.
Судя по выражению лица мисс Темплтон, она была готова стукнуть его своим веером по лбу.
— Подозреваю, что мисс Уитерсби будет блистать в любом окружении. Я думаю, что вы несправедливы к ней, мистер Тримбл.