Из-под изгороди выскочила лиса и прошмыгнула совсем рядом, едва не задев меня. Я часто встречала их в полях, вот только тогда они не удирали, сломя голову. А эта была настолько напугана, что я сомневаюсь, заметила ли она меня. Мгновением позже к забору подлетела свора гончих, скорбным лаем осыпая преграду и отчаянно пытаясь расширить лапами лаз под изгородью. Мало того, что поля и луга регулярно вытаптывали любители и охотники, теперь к ним присоединились еще и роющие ямы собаки!
На тропинке зазвучал топот копыт. Охотник. Он свернул с нее на поле, на котором стояла я. Направив коня на изгородь, он заорал:
— Прочь с дороги, глупая женщина!
— И вовсе я не глупая! – огрызнулась я, подозревая, что гораздо умнее его.
За ним вновь накатил грохот копыт, и через изгородь нескончаемой чередой принялись прыгать лошади.
Я присела на корточки и закрыла голову руками, а они все мчались и мчались мимо.
— Я протестую! Сколько можно!
Но мои жалобы остались без ответа, поскольку всадники уже поскакали дальше, оставив после себя взрытую копытами землю.
Все-таки я сумела отыскать несколько кустиков скрученника, вот только они были безжалостно смяты и раздавлены лошадиными копытами. Или не копытами, а лапами одной из охотничьих собак. Склонившись над ними и оплакивая их печальную участь, я вдруг услышала, что ко мне приближается еще одна лошадь, и повернула голову на звук.
— Прочь с дороги! – Всадник отчаянно махал мне рукой, показывая, что я должна отойти в сторону.
Это он мне кричит? Я выпрямилась, положила руку на талию и огляделась. Да, он явно орал на меня. Вокруг простиралось голое поле со смятой травой, и прочие наездники уже скрылись из виду. Я не могла понять, почему я должна уходить в сторону, когда с таким же успехом он и сам мог отвернуть коня. Я повернулась к нему, чтобы сообщить ему об этом, и с удивлением обнаружила, что он уже совсем рядом.
— Кому говорю, прочь!
Последней моей мыслью была та, что вблизи лошади выглядят невероятно крупными…
* * *
В чувство меня привел шум в голове – и еще переливы голоса мистера Тримбла. Я поднесла руку к виску и тихонько ойкнула, поскольку от прикосновения молоточки в черепе застучали еще сильнее.
— Говорите потише. У меня голова буквально раскалывается. – Я осторожно приоткрыла один глаз.
В поле моего зрения показалась мисс Темплтон. Она прижимала к лицу носовой платочек, а по щекам ее ручьем текли слезы. Глядя на меня, она всхлипнула:
— Ой! Мы думали, что вы уже никогда не придете в себя.
Рядом с ней возник мистер Тримбл:
— Разумеется, мы были уверены, что вы очнетесь. – В его тоне сквозило легкое неодобрение. – Единственный вопрос заключался в том, когда это случится.
— Но доктор же сказал, что она может и…
Мистер Тримбл присел рядом со мной на корточки и провел пальцами по щеке, пытливо глядя мне в глаза:
— Он сказал, что вы получили сильный удар по голове, что у вас ушиб ребер, и что вам необходимы тишина и покой. – Рука его переместилась к моим волосам, прядку которых он убрал у меня со лба.
Покой. Мне необходим покой. Хорошая мысль. Если я засну, то, быть может, не буду чувствовать боли в висках, а если он и дальше будет гладить меня по голове, то и дышать мне станет легче.
Когда я проснулась в следующий раз, в комнате было уже темно, если не считать отблесков огня в камине. Я чувствовала его запах и видела отсветы. Но, такое впечатление, что он пребывал не на своем месте. И где же тогда нахожусь я?
Я попробовала опереться на локоть… На чем это я лежу? Я попробовала было оглядеться по сторонам, но от такого чрезмерного усилия перед глазами у меня все поплыло и я поспешно решила, что непременно повторю попытку, только немного погодя. Так, а это кто – мистер Тримбл? Почему он здесь… где бы мы ни находились? И почему он заснул в кресле?
На мгновение я смежила веки, чтобы отдохнуть. Когда же я вновь открыла их, то оказалось, что на меня смотрят пять человек.
Мой отец, мистер Тримбл, мисс Темплтон, пастор и мистер Стенсбери.
Я попыталась улыбнуться, но усилие оказалось чрезмерным и я скривилась от боли.
Мистер Тримбл выставил перед собой руку:
— Не шевелитесь.
Да я и не собиралась.
Глаза мисс Темплтон распахнулись, став огромными, как блюдца:
— Вы ведь… вы ведь не собираетесь больше спать, верно?
Неужели все это время я спала?
Вперед шагнул отец, опустился рядом со мной на колени и взял мою руку в свои:
— Во время прогулки тебя сбила лошадь одного из этих… этих… – Голос его дрожал от чего-то подозрительно похожего на ярость.
— Этих тупых, самодовольных и жалких потомков лучших фамилий королевства, – любезно подсказал мистер Тримбл.
— В самом деле?
— Но вы не волнуйтесь. – Мисс Темплтон улыбалась так, словно рассчитывала исцелить меня одной только своей улыбкой. Меня же куда больше заинтересовало ее предположение о том, что я должна из-за чего-то волноваться. Если так, тогда почему…
— Доктор сказал, что с вами все будет в порядке.
Пастор протянул ей носовой платок, поскольку улыбка ее грозила утонуть в слезах.
— Мы все молились за вас.
Неужели? Я закрыла глаза, пытаясь припомнить, не случалось ли такого раньше.
— Она опять…
Шепот мисс Темплтон заставил меня распахнуть глаза:
— Кто такая «она» и что… Ой! А я уже испугалась, что вы опять заснете.
— Спите, если хотите. – Слова мистера Тримбла прозвучали скорее как приказ, а не как предложение.
Мистер Стенсбери держал в руках…
— Что это, ятрышник итальянский?
Он опустил взгляд на свои руки, словно удивляясь тому, что в них оказалось:
— Да. Он самый. Для вас. Вот только… – Он протянул его мне на вытянутой руке, беспомощно глядя по сторонам.
Я отыскала взглядом отца:
— Почему я лежу в малой гостиной?
Он пощекотал мне щеку усами, наклоняясь, чтобы запечатлеть у меня на лбу поцелуй:
— Потому что тебя сбил своей лошадью этот ужасный человек – сын лорда Харривика. И знаешь, что он сделал?
— Налетел на меня?
Мисс Темплтон продолжила рассказ вместо отца:
— Он оставил вас там – на поле! – пока охота не закончилась. А вы так долго не возвращались со своей прогулки, что…
Отец вклинился в разговор, вновь принимая на себя главенствующую роль:
— А я знал, что ты не любишь оставаться на улице, когда начинают летать летучие мыши.
Мистер Тримбл внушительно прочистил горло и продолжил повествование:
— Мы беспокоились о вас, но не знали, где вас искать, пока сын лорда Харривика в конце концов не додумался прислать посыльного с извинениями за то, что сбил вас с ног.
Мисс Темплтон воскликнула дрожащим голосом, глядя на меня блестящими от слез глазами:
— И тогда мистер Тримбл поехал в поместье Харривиков и…
— И потребовал, чтобы меня отвезли на то место, где он затоптал вас своей лошадью.
Мисс Темплтон похлопала мистера Тримбла по руке:
— И он привез вас сюда, а потом отправился за доктором, и… – Она не выдержала и расплакалась, спрятав лицо у мистера Стенсбери на груди, что оказалось весьма кстати, поскольку голова у меня уже шла кругом от усилий не потерять нить рассказа.
Мистер Тримбл опустился на колени рядом со мной и бережно подоткнул одеяло:
— Доктор сказал, что вас нельзя переносить, поэтому мы и оставили вас здесь. А теперь вам нужно немного отдохнуть.
Немного.
— Немного – это сколько?
— Три недели? Месяц?
— И никаких танцев?
— Никаких. И работы в поле тоже никакой. И прогулок тоже как можно меньше.
— Но как же… – Как быть со всем тем, что я должна была сделать?
Ко мне подошел пастор и потрепал меня по руке:
— Пока вы не поправитесь, я не буду ничего делать со своей коллекцией.
Мистер Стенсбери шумно переступил с ноги на ногу:
— А я все еще жду известий от своего корреспондента относительно тех растений, ярлыки на которых вызвали у вас подозрение, поэтому можете не беспокоиться на сей счет.
Мисс Темплтон перестала плакать и вновь заулыбалась:
— Все будет в порядке. Все будет в полном порядке. Обязательно.
Рука мистера Тримбла погладила меня по виску и скользнула к щеке:
— Не беспокойтесь. Я обо всем позабочусь.
Несмотря на то что я всеми силами стремилась избавиться от мистера Тримбла, слова его вселили в меня уверенность и утешили. Поэтому я уронила голову обратно на подушку и приказала себе спать и ни о чем не думать.
Мистер Стенсбери и мисс Темплтон вернулись на следующий день. Пока отец топтался у моего изголовья, девушка придвинула стул и села. Мистер Стенсбери опустился на корточки рядом с ней и положил руку на спинку стула. Он улыбнулся мне, и я улыбнулась ему в ответ, с облегчением сознавая, что могу сделать это, не причиняя себе чрезмерной боли.
— Я разговаривал с лордом Харривиком, и он согласился оплатить счет доктора, а также прислать говяжью полутушу, чтобы мы могли ободрать ее и приготовить крепкий бульон.
Мисс Темплтон развернулась на стуле, чтобы взглянуть на него:
— Какой вы предусмотрительный, мистер Стенсбери! Вы согласны со мной, мисс Уитерсби?
— Неужто полутушу? И куда прикажете ее девать?
— Пока он чувствует свою вину перед вами, почему бы вам не заставить его оформить подписку на книги мистера Уитерсби? – В разговор вступил мистер Тримбл, сидевший, судя по голосу, где-то позади меня. – Его вместе со своими дружками-бездельниками?
Мистер Стенсбери выразительно приподнял бровь:
— Я посмотрю, что здесь можно сделать.
— Пригрозите им, что лишите их права охотиться в вашем парке. Это заставит их прислушаться к вам.
Мисс Темплтон наклонилась ко мне и погладила меня по руке:
— А еще мистер Стенсбери убедил лорда Харривика пригласить вас на свой Рождественский бал.