Поскольку клирики Альфетера решили взять на себя полное управление лагерями, по два человека в каждом, то и пилигрим должна была заведовать одним из них. Но так как у нее был более широкий спектр обязанностей, она предложила поменяться ролями с Ветером, который и так испытывал трудности с ходьбой.
Киллиан счел идею вполне логичной и принял ее без возражений. Аббат, тронутый до глубины души, слезно взглянул на святую и сердечно поблагодарил ее. В результате Ветер взял на себя ответственность за лагерь вместе с верным жрецом-целителем из Альфетера. А Колбрин и Дэмиан присоединились к группам из трех жрецов-экзорцистов и возглавили обходы по лагерям.
Святая Тания вызвалась обходить все лагеря. Она сказала, что так она будет присматривать за местами, где нужны рабочие руки, и тем самым доказала, что святой можно назвать не каждую.
Киллиан встряхнул последние документы и начал готовиться к возвращению в замок Аксиас. Теперь, когда не нужно было так сильно беспокоиться за спасательные лагеря, эрцгерцог мог вернуться в крепость и разобраться с накопившимися срочными делами.
В восточном крыле все без особого труда справлялись с болезнью. Осложнений ни у кого не возникло, и состояние было довольно стабильным. Однако из-за риска появления чумного демона Киллиан составил расписание так, чтобы Дэмиан и Колбрин посещали восточный флигель каждый день до начала обхода лагерей. Молодые жрецы уже предполагали, что им поручат это дело, и с нетерпением этого ждали. Однако Святая Тания и здесь выступила вперед.
– Позвольте и мне взглянуть… на больных в восточном крыле.
– Вам?
– Я не возьму отдельную плату за специальное лечение. Я работаю ровно столько, сколько мне платят, так что можете не отказываться.
Киллиан рассмеялся. Причин отклонить ее предложение у него не было.
– Хорошо.
Он позволил Дэмиану и Колбрину немного отдохнуть в шатре, а потом приказал отправляться на обход лагерей с другими экзорцистами. В этот раз молодые жрецы посмотрели на святую с растроганными лицами и выразили ей свою благодарность.
Когда прибыли рыцари и припасы, пилигрим решила отправиться в замок вместе с эрцгерцогом. Риетта, которая теперь была ответственна за освящение в замке, тоже присоединилась к ним. Девушка сначала выглядела подавленной, собираясь покинуть лагерь, но, узнав, что Тания тоже поедет, заметно оживилась.
Киллиан издалека посматривал на Риетту, которая помогала собирать багаж. Должен ли он позволить ей остаться рядом со Святой Танией? Он не настолько отчаянно нуждался в рабочих руках, чтобы обязательно прибегать именно к помощи Риетты. Но, похоже, она действительно помогает. А поскольку рыцари будут с ними, опасность ей не грозит.
Тания мельком взглянула на Киллиана и, проходя мимо него, произнесла:
– Ваша любовница довольно умна. Жаль, что у нее нет способностей к исцелению. Но качество ее освящения и очищения довольно высокое, и она схватывает все на лету. Было бы здорово взять ее с собой, если бы вы не переживали, что она может сломаться.
Киллиан приподнял одну бровь, равнодушно отвернулся от Риетты и резко ответил:
– Не особенно я и переживаю.
Он не мог с этим так легко согласиться. Очень сложно было сразу понять, о чем она говорит.
Вместе с глухим стуком колес раздался громкий топот копыт. Кучер, прикрикнув, остановил повозку, и послышалось легкое фырканье. Заклинатели, лекари и рабочие, в сопровождении рыцарей прибывшие из замка Аксиас, начали потихоньку выходить из кареты.
Оставив их на Ветера, Киллиан позвал Святую Танию и вместе с несколькими рыцарями отправился в залу ратуши. Когда дверь в комнату открылась, оттуда вырвался стойкий металлический запах. Мужчина весь в крови, привязанный к стулу, лежал без сознания, словно мертвый.
Киллиан подошел ближе и пнул мужчину по голени, чтобы разбудить. Седрик Кавалам вздрогнул и испуганно поднял голову. Его лицо выглядело ужасно: разбитый лоб, запекшаяся кровь словно маской покрывала лицо, а отеки не позволяли открыть глаза.
– Вылечите его ровно настолько, чтоб он не помер, – равнодушно сказал Киллиан.
Женщина лишь раз взглянула на Киллиана, когда он без каких-либо объяснений передал ей окровавленного человека. Без вопросов и лишних слов она начала лечить Седрика. Женщина не спрашивала, что случилось и почему пленник оказался в таком состоянии.
Седрика схватили ночью – эрцгерцог заметил, как тот шпионил за его наложницей и вел себя подозрительно в закрытой зоне. Киллиан расправился с ним грубо, но Святой Тании не полагалось осуждать его действия. Хотя пилигрим не любила насилия, она более двадцати лет посещала самые опасные места империи. Ввиду того, что она сталкивалась со всеми видами дворян, негодяев, разбойников и подлецов, по меркам этой толстокожей женщины, Киллиан еще был настоящим джентльменом.
Судя по состоянию раны, ее нанесли накануне вечером. Однако у Киллиана наверняка была причина оставить мужчину страдать всю ночь и вызвать Танию только сейчас. Возможно, это были любовные разборки или что-то иное.
Стоило ей подумать об этом, как Киллиан вытащил меч и нацелил оружие прямо в глаз того, которого она лечила. Святая вмешалась, произнеся одну лишь фразу:
– Если вы выколете ему глаз, он не заживет.
Киллиан наклонил голову, устремив взгляд на мужчину.
– И то верно.
Эрцгерцог сказал это так, будто они говорили о ком-то другом, при этом его меч не дрогнул. Мужчина, крепко привязанный к стулу, не мог сдвинуться или сбежать от острой кромки оружия, что была прямо перед его глазом. Он рыдал от страха, не в силах что-либо сделать.
– Седрик Кавалам. Я уверен, ты помнишь, что я сказал вчера, не так ли?
– Да, да. Я помню.
Киллиан сладко прошептал:
– Риетта Тристи мертва. Передай своему хозяину, что эрцгерцог безумно зол, потому что он продал мне нездоровую женщину по баснословной цене. Поэтому впредь ему следует держаться от меня подальше. И это первый и последний раз, когда я отправляю тебя обратно живым.
– Никаких проблем, я так все и передам. Спасибо вам.
Киллиан приподнял уголок рта и ухмыльнулся.
– Конечно, ты должен быть благодарен. Ведь я твой спаситель.
Мужчина осторожно вложил ему в рот мешочек с золотыми монетами.
– Не забывай, что ты рискуешь своей жизнью… Тут достаточно денег, так что полечись где-нибудь еще, кроме Аксиаса, а потом проваливай с моих земель.
Киллиан любезно убрал меч, дважды похлопал Седрика по щеке и мило улыбнулся.
– Будь осторожен на обратной дороге.
Киллиан поднял руку, и Тания прекратила лечение, отступив назад. Рыцарям, стоявшим в ожидании позади, приказали выбросить Седрика Кавалама из Аксиаса. Молодые бойцы подошли к мужчине и резко подняли его на ноги.
– Идем, – невозмутимо бросил Киллиан и повернулся в сторону выхода.
И хотя он снова ничего ей не объяснил, святая посчитала, что заслуживает знать, что происходит.
На первый взгляд ей показалось, что она уже слышала где-то это имя. До нее также доходили кое-какие слухи. Недавно она останавливалась в испепеленном Севитасе, опустошенном чумой. История о том, как эрцгерцог Аксиаский выкупил вдову, которую чуть не похоронили заживо вместе с бывшим лордом Касарием, еще жила среди жителей Севитаса.
Риетта Тристи. Неужто она та самая вдова, которую эрцгерцог купил у Севитасов? Теперь понятно, почему эрцгерцог так чрезмерно опекает и оберегает простую заклинательницу.
Когда Тания услышала о священной реликвии, она предположила, что за ней скрывается какая-то история. Но она заинтересовалась Риеттой не из-за ее дара или просто любопытства. Даже для святой девы девушка была человеком, которого сложно было не заметить.
Может, это из-за ее яркой внешности? Святая женщина странным образом переживала за нее. Ей было очень жаль Риетту. Когда она услышала эту историю в Севитасе, то подумала, что у той женщины действительно несчастливая судьба. Но когда увидела, как эрцгерцог заботится о ней и защищает ее, пилигрим спокойно выдохнула… Размышляя об этом, Святая Тания вспомнила разгневанный взгляд эрцгерцога, когда она спросила его, жив ли еще создатель священной реликвии.
Некоторое время спустя Киллиан, Святая Тания и рыцари, ведя за поводья лошадей, собрались за лагерем. Риетта была единственной, кто не умел ездить верхом. Эрцгерцог схватил поводья Лии и протянул руку в сторону девушки.
– Иди сюда.
Они делали это уже не впервые, но девушка почему-то все равно чувствовала себя неловко. Подойдя к нему, она пыталась скрыть, как сильно бьется ее сердце. Он же, как будто это было для него совершенно обыденно, подхватил ее за талию и усадил на свою лошадь.
Мужчина уступил ей единственное седло и стремена, затем, легко запрыгнув на спину скакуна, взял в руки поводья, держа Риетту в своих объятиях. Девушка, ухватившись за гриву Лии, опустила плечи.
Когда они возвращались из Габитуса, Риетта, будучи вдовой, три дня вела себя дерзко и уверенно, но теперь все смущение разом накрыло ее, и она испытывала стыд. Тогда у нее не было времени на раздумья, но теперь она не могла понять, как позволила себе такое поведение. В отличие от прошлого раза, она остро осознавала, что не умеет держаться в седле, и это только усиливало ее неловкость.
Не разбираясь в лошадях, девушка не знала, что можно делать, а что нельзя. Седло и стремена, переданные ей, казались чем-то чужим и неудобным. Она нервничала, ерзала на месте и не понимала, как быть.
Киллиан, как обычно, невозмутимо сидел в седле. Хотя находился довольно высоко, голова Риетты не мешала ему видеть. У высокого всадника на большой лошади не было никаких проблем с маленькой женщиной, занимавшей совсем немного места перед ним.
Женщина, нервно держась за гриву, думала, что ей надо поскорее научиться управлять лошадью. Милорд ранее уже говорил, что если она вступит в орден рыцарей из восточного крыла, то ей придется научиться ездить верхом…