– Не стоит принимать это в расчет.
Тайсон еще раз окинул взглядом белые простыни и повернулся к мальчику:
– Нга Туонг госпиталь?
Мальчик оживленно закивал головой.
– Отряд вьетконга в Нга Туонг.
Тайсон встретился глазами с Келли, тот предупредил:
– Лучше избегать этого места.
– Боевая задача пехоты, Келли, заключается...
– Найти и уничтожить врага, лейтенант. Ах, чтобы их... – Келли кивнул головой в сторону двух стрелков, ожидающих их на краю холма, и сказал тихо: – Никто не знает об этом чертовом вьетконге. Всем нашим на это наплевать.
Тайсон снова заговорил с мальчиком.
– Вьетконг есть в Нга Туонг?
Мальчик лез из кожи, чтобы услужить.
– Франсе, франсе, католик, католик.
Тайсон был удивлен.
По выражению лица Келли можно было понять, что ему абсолютно все равно, пусть даже сам папа римский пребывал в этом чертовом госпитале. Он вдруг резко повернулся к трупам и встал на колено перед одним из них. Кровь просочилась сквозь белую простыню, и Келли уставился на расплывавшееся от дождя красное пятно.
– Воняет. – Он схватил труп за плечи и тряхнул его сильно. – Здоровый гад. – Келли вытащил морской складной нож и разрезал простыню от груди до лба. Вьетнамцы заголосили. Келли открыл двойное покрывало и его взору предстало восковое лицо молодого человека. Острый край лезвия полоснул по нему. Келли рванул края простыни в стороны, показалась форма цвета хаки солдата северо-вьетнамской армии.
Плач прекратился, и над могилами нависла тяжелая, как свинец, тишина. Келли медленно поднялся и сурово посмотрел на вьетнамцев.
– Эти ублюдки хоронят мертвого врага.
У Тайсона уже давно притупились эмоции. Он сказал устало:
– Забудь про это.
– Черта с два. – Келли схватился за автомат, и вьетнамцы моментально сбились в кучу, прячась один за другого. Келли орал: – Вы сдохнете!
Одна из молодых женщин упала на колени и зарыдала:
– Нет! Нет! Не убивайте меня!
Тайсон гаркнул:
– Отставить, Келли!
Келли опустил автомат:
– Косые суки!
Бен повернулся к взбирающимся на холм Фарли и Симкоксу.
– Вспорите это тряпье.
Солдаты помешкали, но подчинились, достав свои ножи.
Келли, полный ненависти, посмотрел на лопатки.
– Посмотрите на это дерьмо, – обратился он к Тайсону. – Солдатский инвентарь пошел в ход. – Он схватил одну и запустил ею в мальчика, но тот ловко увернулся. Келли неистовствовал: – Где ты достал это, сволочь?
Мальчик весь затрясся, но, подобно всем выжившим, думал Тайсон, не только мог говорить на языке оккупационной армии и пресмыкаться, но и дать четкий ответ тем, кто угрожал ему расправой. Мальчик выкрикнул:
– Купил у солдата! На черном рынке. Купил за сто пиастров.
– Ах, ты дерьмо! – озлобился Келли.
Симкокс констатировал:
– Еще двое северных вьетнамцев.
– Брось их в воду, – приказал Тайсон. Он посмотрел на вьетнамцев, покорно ожидавших своей участи. – Никаких похорон. – Бен услышал всплеск воды и обернулся. Первый вражеский солдат плавал лицом вниз на рисовом поле. Фарли и Симкокс бросили через минуту второго и третьего. Бурные серые воды сносили трупы на восток к прибрежным равнинам, к Хюэ, откуда они начали свой похоронный путь. Параллельный поток справа захлестнул одного мертвеца, и Тайсон заметил водяную крысу, суетливо карабкавшуюся на него. Крыса попробовала на вкус парусившие простыни, вгрызаясь острыми зубами в телесную мякоть. Тайсон отвернулся, не найдя сил подавить отвращение.
Фарли предположил:
– Думаю, что эти трое из Фулая.
Симкокс утвердительно кивнул и задумчиво посмотрел на крестьян, потом сказал с полным безразличием:
– Давай их в расход.
– Полегче, Симкокс. – Тайсон не предал большого значения этому «проступку». Даже если они и впрямь были в Фулае, эти трое мужчин погибли как солдаты и заслуживали подобающих похорон. Но в экстремальной ситуации, допустим, на поле боя, где отсутствует правоохранительная система, Тайсон вынужден был олицетворять в целом закон и справедливость для живых и мертвых. Не успел он подумать, что же делать ему с вьетнамцами, как Келли крикнул:
– Нам нужно обыскать эту компашку.
– Я тоже так думаю, – Тайсон в глубоком раздумье вздохнул.
Келли рявкнул что-то по-вьетнамски, и селяне поначалу неохотно, а потом проворнее, поскольку Келли навел на них М-16, начали раздеваться.
Они стояли голые, а ледяной дождь колючими струями полосовал их тела; шелковые пижамы и соломенные шляпы валялись в грязи. Келли, Фарли и Симкокс ходили вокруг них, втаптывая в илистую почву пижамы и пиная ногами шляпы.
Тайсон отвернулся и закурил сигарету. Радио защелкало, и до Тайсона донесся голос Лэрри Кейна.
– Шестой, это третий. Что это наши парни там затеяли?
Тайсон взял у Келли трубку радиотелефона, устремив свой взгляд через затопленные межи рисовых полей на север, где на высокой насыпи расположился его взвод.
– Я шестой. Поднимайтесь и двигайтесь в сторону того перелеска. Старайтесь найти сухую плотину. Мы к вам сейчас подтянемся. – Он передал телефон Келли, потом оглядел стоявших над открытыми могилами жалких крестьян, с трясущимися подбородками от хлесткого зимнего дождя. Он тихо сказал: – Боже мой! Келли, мы – нацисты.
Келли, согласившись, кивнул.
– Мы – самое настоящее дерьмо, лейтенант.
Фарли процедил сквозь зубы:
– Гребаные обезьяны!
Симкокс, распаляясь от гнева, твердил про себя какие-то ругательства, а жалкие существа, чтобы согреться, собрались вместе, несмотря на отчаянный стыд их положения. Тайсон заметил, что женщины прятались за стариков. Мальчик стоял впереди всех, готовый незамедлительно вступить в переговоры, как подумал Тайсон, если почувствует нависшую опасность.
Фарли кричал:
– Все вы из чертова вьетконга!
На это привычное обвинение вьетнамцы ответили возгласами протеста и отрицательным качанием головы.
– Нет! Нет! Нет вьетконг!
Тайсон почувствовал, что если он отвернется, то Фарли, Симкокс и, возможно, даже Келли без звука уложат их автоматной очередью. Но самой непостижимой вещью в этом кошмаре было то, считал Тайсон, что Фарли в роте посещал молитвенные собрания, читал Библию, а Симкокс всегда передавал сельским учителям что-нибудь из солдатского пайка, мыло или шариковые ручки. Келли же наладил хороший контакт с сельскими старейшинами и пожилыми женщинами. Но это было в прошлом месяце, когда светило солнце и тела солдат роты «Альфа» еще не укладывали в зеленовато-серые пластиковые мешки.
Сегодня Тайсон понял, что война полностью завладела их умом, глубоко засела в их сердце и отравила их душу. Сказать, что война просто ожесточила солдат, было все равно, что сказать – стихийное бедствие заставило людей голодать.
Тайсон неожиданно почувствовал себя уставшим, безразличным ко всему стариком. Неужели, подумал он, в них не осталось ни крупицы доброты. Не узнавая собственного голоса, он тихо произнес:
– Заставьте их лечь в могилы и расстреляйте.
Келли быстро обернулся и дико посмотрел на Тайсона. У Фарли от ужаса округлились глаза. Симкокс опустил ружье. Никто не проронил ни слова, никто не тронулся с места.
– Ну, что, герои? – насмешливо бросил Тайсон. – Отберите у них лопаты. Они своих покойников и голыми руками похоронят.
Фарли подобрал шанцевый инструмент, а Симкокс – саперные лопатки. Келли жестом приказал вьетнамцам одеться.
– Пока! Чурки с глазами. Приедете в Штаты, заходите в гости.
Фарли захохотал над скотской остротой. Симкокс метнул комок грязи в мальчика, попав ему в пах.
Четверо солдат обогнули могильный холм с противоположной стороны и под руководством лейтенанта, примкнувшего к ним, пошли вдоль узкой, заросшей мелким кустарником насыпи. Он увидел, как основная часть взвода по проторенной тропе двигалась в их сторону.
Келли шел за Тайсоном. Он заговорил тихо, чтобы те двое не могли услышать:
– Мы, что, в госпиталь идем?
Тайсон ответил, не оборачиваясь:
– Может быть.
– Оставьте эту затею, лейтенант.
– Это ты оставь меня, Келли. В самом деле, отвяжись.
Они пошли молча, пока, наконец, Келли снова не заговорил, мотнув головой с досады:
– Послушай, я ведь беспокоюсь за твою задницу.
– Беспокойся лучше за свою.
– Что я и делаю. Кем я тогда окажусь, если вы получите повышение? Я стану снова пехотинцем, – шутя подначивал Келли.
Тайсон наклонил голову и с трудом прикурил сырую сигарету от зажигалки в нержавеющем корпусе, подаренной взводом ему на Рождество. На одной стороне было выгравировано «Первая десантная», а на другой непристойный вариант двадцать второго псалма: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что ты со мною – самый гребаный сукин сын в долине».
Тайсон сунул зажигалку в карман и передал сигарету Келли.
– Мы только заглянем туда на минуту. Мне любопытно. Если нам покажется что-нибудь подозрительным, мы пройдем мимо или вызовем туда артиллерию, А если все сложится удачно, то мы сможем немного отдохнуть. Там наверняка есть душ, горячие харчи, ночные горшки и черт знает что еще. Например, французские медсестры.
Келли захохотал.
– О'кей. Мы заглянем. Мне что-то больше не очень хочется торопиться в Хюэ.
– Ты не отступишься от своего слова?
– И завтра повторю то же самое.
Четверо догнали остальных членов взвода в том месте, где пересекались две плотины.
Муди раздраженно спросил:
– Лейтенант, что там было, черт возьми?
– Похороны. Местные вьетнамцы хотели закопать нескольких солдат ВНА[12]. Мы отобрали у них лопаты. Задача выполнена. – Тайсон обратился к Келли: – Позже доложи Браудеру: три трупа ВНА. Ну все. Двинулись.
Взвод пошел по плотине, которая вела в Ань Нинха. Симкокс не мог удержаться от любопытства.
– Куда мы идем, лейтенант?
– В Хюэ, сынок, в Хюэ.