Русское сознание прошло длинный и непростой путь, прежде чем признало за любовью право занять в литературе одно из центральных мест.
В заключение несколько слов о составе книги.
В нашу книгу вошла лишь малая толика из всего богатства русской средневековой словесности. При составлении книги нам хотелось, с одной стороны, выбрать наиболее значительные памятники, с другой стороны, такие, на примере которых можно было бы увидеть изменения, происходящие внутри одного жанра (например, в жанре житий или хожений, в историческом повествовании и т. д.) или увидеть появление нового жанра (например, бытовой повести). Кроме того, нам также хотелось включить в книгу наряду с произведениями значительными и известными (такими, как «Поучение Владимира Мономаха» или «Слово о полку Игореве») памятники, которые не так часто можно встретить в современных сборниках и хрестоматиях по древнерусской литературе (например, легендарную «Повесть о Псково-Печерском монастыре»), а также произведения, вовсе не публиковавшиеся («Житие Исидора Твердислова, ростовского юродивого»). По возможности мы старались поместить полный текст произведения (например, «Житие Феодосия Печерского», которое чаще всего предстает перед современным читателем в сокращенном варианте).
Большинство переводов публикуется впервые. Как ни странно, следует признать, что переводить древнерусские произведения (именно переводить, а не перелагать или пересказывать) очень сложно. Дело в том, что язык, на котором они написаны, во многом понятен нынешнему читателю, однако часто это впечатление обманчиво — невозвратно исчезли многие художественные оттенки, сами понятия, реалии, сместились значения слов, их стилистическая окрашенность, и это помимо тех случаев, когда прочтение возможно только со словарями! Задача переводчика — восстановить, «реставрировать» древний текст. И здесь каждый переводчик представляет свою версию произведения, отражающую его понимание текста. Поэтому, к примеру, не должно вызывать удивления наличие возникшей со времени открытия «Слова о полку Игореве» целой библиотеки его переводов: ведь до сих пор в «Слове» остается слишком много, «темных мест», которые исследователи пытаются объяснить, до сих пор ведутся споры о его художественной и идейной структуре. И нужно понять, что одного, единственно верного, варианта перевода здесь быть не может, а появление новых (научно или поэтически обоснованных) переводов закономерно.
Чтение переводов, возможно, будет для многих первым шагом на пути к русской средневековой литературе. Читателю, который захочет продолжить знакомство с древнерусской литературой в подлинниках, наши переводы могут стать путеводителем по произведениям, а специалисту, открывшему эту книгу, — подспорьем в его работе.
I
Митрополит ИларионСлово о законе и благодати[6]
О Законе через Моисея данном,
и о Благодати и Истине Иисусом Христом явленных[7],
и как Закон отошел,
Благодать же и Истина
всю землю наполнили,
и вера во все народы простерлась,
и к нашему народу русскому;
и похвала кагану[8] нашему Владимиру,
которым крещены были.
И молитва к Богу от всей земли нашей.
Господи, благослови, Отче!
Благословен Господь Бог израилев,
Бог христианский,
что посетил и сотворил избавление людям Своим,
что не позволил творению Своему до конца идольским мраком одержимому быть
и в бесовском услужении погибнуть[9].
Но направил прежде племя Авраамово
скрижалями[10] и Законам,
после же Сыном Своим все народы спас,
Евангелием и крещением
вводя их в обновление нового бытия —
в жизнь вечную.
Да восхвалим Его и прославим,
хвалимого ангелами беспрестанно,
и поклонимся Ему,
ему же поклоняются херувимы и серафимы.
Ибо увидев, призрел Он народ Свой:
и не посланник Его,
не ангел, но Сам спас нас
Не призраком пришел на землю,
но истинно,
пострадав за нас плотью и до гроба,
и с Собою воскресив нас[11].
Ибо к живущим на земле людям
в плоть одевшись пришел,
к пребывающим же в аду —
распятием и положением во гроб сошел[12],
дабы те и другие, живые и мертвые, узнали посещение свое
и Божье пришествие
и поняли, что Он — есть живым и мертвым
всемогущий и всесильный Бог.
Ибо кто велик, как Бог наш?!
Тот единственный, творящий чудеса,
положивший Закон
на предуготовление Истины и Благодати,
дабы обвыкло в нем человеческое естество,
от многобожия языческого отходящее
в единого Бога веровать[13].
Дабы, как сосуд оскверненный, человечество,
омытое водою,
Законом и обрезанием приняло молоко Благодати и крещения.
Ибо Закон — предтеча и слуга Благодати и Истине,
Истина же и Благодать — слуги будущему веку,
жизни нетленной[14].
Как Закон приводил подзаконных к благодатному крещению,
так крещение сынов Своих препровождает в жизнь вечную[15].
Моисей ведь и пророки
о Христовом пришествии проповедовали,
Христос же и апостолы Его — о воскресении и о будущем веке[16].
Ежели вспоминать в писании этом
и пророческие предсказания о Христе,
и апостольские учения о будущем веке —
то излишне это,
и к тщеславию склоняется.
Ибо если в других книгах написано
и вам ведомо,
то здесь излагать —
есть пример дерзости и желание славы.
Не к несведущим ведь пишем,
но к с избытком насытившимся сладостью книжною,
не к врагам Божьим — иноверцам,
но к истинным сынам Его, не к сторонним,
но к наследникам Царства Небесного.
Так, о Законе Моисеем переданном,
и о Благодати и Истине, Христом явленных,
повесть эта.
И о том, что смог дать Закон,
и что — Благодать.
Прежде Закон,
и потом — Благодать.
Прежде подобие,
и потом — Истина.
Образ[17] же Закона и Благодати — Агарь и Сарра:
рабыня Агарь
и свободная Сарра:
рабыня прежде,
и потом — свободная,
да уразумеет это читающий.
Так, Авраам еще с юности своей
Сарру имел женой —
свободную,
а не рабу.
И Бог еще до начала века[18]
волю изъявил и помыслил Сына Своего в мир послать,
и Тем Благодати явиться.
Сарра же не рожала,
поскольку была неплодной.
Не вовсе была неплодной, но
обречена была Божиим
промыслом в старости родить.
Безвестное же и тайное премудрости Божией сокрыто было,
ангелам и людям никак не явлено,
но утаенное,
в конце века[19] явиться должно.
Сарра же сказала Аврааму:
«Вот обрек меня Господь Бог не рожать, так войди к рабыне
моей Агари и родишь от нее».
Благодать же сказала Богу:
«Если не время сойти мне на землю
и спасти мир,
сойди Ты на гору Синай
и Закон положи».
Послушался Авраам речей Сарриных
и вошел к рабе ее Агари.
Прислушался и Бог к словам Благодати
и сошел на Синай.
Родила же Агарь рабыня
от Авраама,
раба — сына рабыни.
И нарек Авраам имя ему Измаил.
Снес же и Моисей с Синайской горы Закон,
а не Благодать,
тень, а не истину.
После же, когда уже старыми стали Авраам и Сарра, явился Бог Аврааму,
сидящему перед дверьми кущи[20] своей в полдень,
у дуба Мамврийского.
Авраам же пошел навстречу Ему,
поклонился Ему до земли
и принял Его в кущу свою.
Когда же век этот к концу приближался,
посетил Господь род человеческий,
и сошел с небес,
в утробу Девы войдя.
И приняла же Его Дева с поклонением в кущу плода своего безболезненно,
и сказала ангелу: «Се раба Господня; да будет мне по слову Твоему!»
Тогда же разомкнул Бог ложесна Саррины и,
зачав, родила Исаака: свободная — свободного.
И когда посетил Бог человеческое естество,
явилось уже безвестное и утаенное.
И родилась Благодать.
Истина, а не Закон.
Сын, а не раб.
И как вскормлен был грудью младенец Исаак
и окреп,
устроил Авраам угощение великое
по случаю отлучения от груди Исаака, сына его.
Когда пребывал Христос на земле, и еще
не успела Благодать окрепнуть,
но младенчествовала
еще более тридцати лет[21],
в течение них и Христос таился.
Когда же вскормлена была и окрепла,
и явилась Благодать Божия всем людям на Иорданской реке[22],
сотворил Бог угощение и пир великий с Тельцом, вскормленным от века —
возлюбленным Сыном своим Иисусом Христом,
созвав на всеобщее веселие небесных и земных,
собрав воедино ангелов и людей.
После же, увидела Сарра Измаила, сына Агари,
играющего с сыном своим Исааком,