Посмотри, брат, на отцов наших: что они скопили и на что им одежды? Только и есть у них, что сделали душе своей. С этими словами тебе первому, брат, надлежало послать ко мне и предупредить меня. Когда же убили дитя, мое и твое[357], перед тобою, следовало бы тебе, увидев кровь его и тело его, увянувшее подобно цветку, впервые распустившемуся, подобно агнцу заколотому, сказать, стоя над ним, вдумавшись в помыслы души своей: «Увы мне, что я сделал! И, воспользовавшись его неразумием, ради неправды света сего суетного нажил я грех себе, а отцу и матери его принес слезы!»
Надо было бы сказать тебе словами Давида: «Знаю, грех мой всегда передо мною». Не из-за пролития крови, а свершив прелюбодеяние, помазанник Божий Давид посыпал главу свою и плакал горько, — в тот час отпустил ему согрешенья его Бог. Богу бы тебе покаяться, а ко мне написать грамоту утешительную да сноху мою послать ко мне[358], — ибо нет в ней ни зла, ни добра, — чтобы я, обняв ее, оплакал мужа ее и ту свадьбу их, вместо песен: ибо не видел я их первой радости, ни венчания их, за грехи мои. Ради Бога, пусти ее ко мне поскорее с первым послом, чтобы, поплакав с нею, поселил у себя, и села бы она как горлица на сухом дереве, горюя, а сам бы я утешился в Боге.
Тем ведь путем шли деды и отцы наши: суд от Бога пришел ему, а не от тебя. Если бы тогда ты свою волю сотворил и Муром добыл, а Ростова бы не занимал и послал бы ко мне, то мы бы отсюда и уладились. Но сам рассуди, мне ли было достойно послать к тебе или тебе ко мне? Если бы ты велел сыну моему: «Сошлись с отцом», десять раз я бы послал.
Дивно ли, если муж пал на войне? Умирали так лучшие из предков наших. Но не следовало ему искать чужого и меня в позор и в печаль вводить. Подучили ведь его слуги, чтобы себе что-нибудь добыть, а для него добыли зла. И если начнёшь каяться Богу и ко мне будешь добр сердцем, послав посла своего или епископа, то напиши грамоту с правдою, тогда и волость получишь добром, и наше сердце обратишь к себе, и лучше будем, чем прежде: ни враг я тебе, ни мститель. Не хотел ведь я видеть крови твоей у Стародуба; но не дай мне Бог видеть кровь ни от руки твоей, ни от повеления твоего, ни от кого-либо из братьев. Если же я лгу, то Бог мне судья и крест честной! Если же в том состоит грех мой, что на тебя пошел к Чернигову из-за язычников, я в том каюсь, о том я не раз братии своей говорил и еще им поведал, потому что я человек.
Если тебе хорошо, то… если тебе плохо, то вот сидит подле тебя сын твой крестный с малым братом своим[359] и хлеб едят дедовский[360], а ты сидишь на своем хлебе[361], об этом и рядись; если же хочешь их убить, то вот они у тебя оба. Ибо не хочу я зла, но добра хочу братии и Русской земле. А что ты хочешь добыть насильем, то мы, заботясь о тебе, давали тебе и в Стародубе отчину твою. Бог свидетель, что мы с братом твоим рядились, если он не сможет рядиться без тебя. И мы не сделали ничего дурного, не сказали: пересылайся с братом до тех пор, пока ни уладимся. Если же кто из вас не хочет добра и мира христианам, пусть тому от Бога мира не видать душе своей на том свете!
Не от нужды говорю я это, ни от беды какой-нибудь, посланной Богом, сам поймешь, но душа своя мне дороже всего света сего. На Страшном суде без обвинителей сам себя обличаю. И прочее.
Поучение Владимира Мономаха скорее всего написано в 1117 г.
Автор «Поучения» князь Владимир Всеволодович Мономах (1053–1125) — один из самых талантливых и образованных русских князей до-монгольской поры. Прозвание Мономаха получил по матери — дочери византийского императора Константина Мономаха. Он был князем черниговским, затем переяславским (Переяславля Южного), а с 1113 г. — киевским. Всю жизнь он провел в борьбе с половцами и с их обычным союзником — князем Олегом Святославичем (в «Слове о полку Игореве» он упоминается с иронической переделкой его отчества как Олег «Гориславич»). Стремясь предотвратить распад русского государства на ряд самостоятельных княжеств и вместе с тем придерживаясь принципа, что каждый князь должен наследовать владения своего отца, он придавал огромное значение идеологической пропаганде единства Русской земли.
В собственной деятельности Владимир Мономах не всегда выдерживал изложенные им принципы, но все же законодательным путем он несколько смягчил положение низов, покровительствовал духовенству, в целом ряде случаев добивался прекращения княжеских усобиц и добился прекращения на некоторое время половецких набегов, совершив успешные походы в глубь степей. Княжение Владимира — это время усиления Руси и эпоха расцвета русской литературы.
Перевод и примечания (в сокращении) Д.С. Лихачева воспроизведены по изданию: ПЛДР: XI — начало XII века. М., 1978. с. 393–413; 459–463.
Повесть об убиении князя Андрея Боголюбского[362]
В год 6683 (1175). Убит был великий князь Андрей[363] Суздальский, сын Юрия, внук Владимира Мономаха, месяца июня в 28 день, накануне памяти святых апостолов, тогда была суббота.
Создал же себе город каменный, названный Боголюбовым, в таком расстоянии, как Вышгород[364] от Киева, так же и Боголюбов от Владимира. Этот благоверный и христолюбивый князь Андрей с юности Христа возлюбил и Пречистую Его Матерь, разум освободив и ум Как палату красную душу украсил всяким добронравием, уподобился царю Соломону, когда дом Господу Богу и церковь преславную каменную Рождества Пресвятой Богородицы[365] посреди города создал в Боголюбове и украсил ее лучше всех церквей; она подобна была храму[366], созданному премудрым Соломоном. Так и этот князь благоверный Андрей создал церковь эту в память себе и украсил ее иконами многоценными, золотом и драгоценными камнями и крупным бесценным жемчугом, а также различными цатами и аспидными цатами[367] украсил, и всяким художеством она удивительно сияла, невозможно было даже смотреть, потому что вся церковь была золотая: украшена дивными сосудами, золотыми и драгоценными. Все приходящие удивлялись, и все видевшие ее не могли рассказать о превосходной красоте ее. Золотом и финифтью, и всяким совершенством, и церковным художеством украшена: и всякими сосудами церковными, и Иерусалимом[368] золотым с драгоценными камнями, и рипидами[369] многоценными, кандилами различными. Внутри церковь сверху донизу по стенам и по столпам окована золотом, и двери и ободверие[370] церкви золотом окованы. И сень[371] золотом украшена от верха и до деисуса, и всем совершенством церковным исполнена, изукрашена всяческим художеством.
Князь Андрей и город[372] Владимир сильно укрепил: в нем ворота Золотые завершил, а другие сделал Серебряные, построил церковь каменную соборную святой Богородицы[373], весьма прекрасную, и различными устройствами, золотыми и серебряными, украсил ее, и пять[374] верхов (главок) ее позолотил, трое дверей церковных золотом оковал. Украсил ее драгоценными камнями и многоценным жемчугом и всяким художеством сделал ее удивительной. Многими паникадилами, золотыми и серебряными, осветил церковь, а амвон золотом и серебром украсил, сосуды, необходимые для богослужения, рипиды и все церковное имущество золотом и драгоценными камнями и крупным жемчугом украсил. Три больших Иерусалима сделал из чистого золота и украсил драгоценными камнями. Со всех сторон и всяким устройством подобна была дивному храму Соломонову. И в Боголюбове, и во Владимире главу и закомары[375] позолотил, и пояс[376] позолотил, и столп позолотил. Снаружи церкви по закомарам птиц золотых, и чаши, и флюгера позолоченные поставил[377]. Потом он много других церквей каменных создал, создал и монастырей много. На весь церковный чин и на церковников открыл ему Бог очи сердечные. Он не помрачил ума своего пьянством, был кормильцем чернецов и черниц. И бедным, и всякому чину был как отец любящий. Особенно же на милостыню был щедр, помня слова Господа: что сделаете братии меньшей моей — то мне сделаете; а также слова Давида: блажен муж, милующий и подающий всегда, он нигде не встретит препятствия. Мужество и ум в нем жили, правда и истина с ним ходили, и других добродетелей в нем много было, и всяким правилам добронравным он следовал: ночью ходил в церковь и сам зажигал свечи и, видя образ Божий, написанный на иконах, взирал на него, как на самого Творца. Видя святых, написанных на иконах, смирял себя, сокрушался сердцем и вздыхал из глубины души, проливая слезы из очей, каялся, подобно Давиду, скорбя о грехах своих. Он возлюбил нетленное боже тленного, и небесное боже временного, и царство со святыми у Вседержителя Бога боже сего преходящего земного царства. Он был украшен всеми добродетелями, был второй мудрый Соломон. Имея эти добродетели, он повелел каждый день возить по городу еду и питье различное на потребу больным и нищим. Всем нуждающимся, приходящим к нему, он подавал по их просьбе, говоря: «Не Христос ли пришел испытать меня?» Так принимал всякого, приходящего к нему, как Христос заповедал, сказав: что сделаете братии моей меньшей — то мне сделаете. Это слово он Всегда помнил сердцем, потому достойно от Бога победный венец принял князь Андрей, мужеству тезоименитый