Уж русские воины
захватили трофеи богатые:
доспехи и коней,
волов и верблюдов,
вино и сахар.
Дорогие ткани и узорочье
везут женам своим.
Уже по всей Русской земле
разлилось веселие и радость,
разнеслась слава русская,
а хула — бесславие ордынское.
Уже повержен Див на землю,
уже грозы великого князя
по всем землям текут.
Стреляй, князь великий,
со своею храброю дружиною
поганого ордынца Мамая,
за землю Русскую, за веру христианскую!
Уже поганые оружие свое побросали,
а головы свои склонили под мечи русские.
Трубы их не трубят,
а голоса их уныли.
Поскакал поганый Мамай
серым волком от дружины своей.
Прибежал он в город Кафу.
И сказали ему фряги[616]:
«Зачем ты, Мамай поганый,
посягаешь на Русскую землю?
Не бывать тебе царем Батыем
Пошел ты на землю Русскую
со многими силами,
а ныне прибежал с девятью воинами.
Неужто князья русские
тебя славно попотчевали, —
нет с тобой ни князей, ни воевод?
Неужто ты сильно упился
на поле Куликовом,
на траве-ковыле?
Убегай, поганый Мамай, и от нас…»
И стал великий князь
Дмитрий Иванович
с братом своим с князем
Владимиром Андреевичем
и со всеми остальными воеводами
на могилах в поле Куликовом,
у речки Непрядвы и сказал:
«Скорбно и жалостно, братья,
смотреть, как лежат
трупы христианские,
как стога сенные,
а Дон-река три дня кровью текла!»
И еще сказал великий князь Дмитрий Иванович:
«Подсчитайте, братья,
сколько у нас воевод погибло,
скольких молодых людей нет».
Тогда говорит Михайло Александрович,
боярин московский,
князю Дмитрию Ивановичу:
«Государь князь великий Дмитрий Иванович!
Погибло у нас сорок бояринов московских,
двенадцать князей белозерских,
тридцать новгородских посадников,
двадцать бояринов коломенских,
сорок бояр серпуховских,
тридцать панов литовских,
двадцать бояр переславских,
двадцать пять бояр костромских,
тридцать пять бояр владимирских,
восемь бояр суздальских,
сорок бояр муромских,
семьдесят бояр рязанских,
тридцать три боярина дмитровских,
шестьдесят бояр можайских,
тридцать бояр звенигородских,
пятнадцать бояр углицких.
А посечено всего двести пятьдесят три тысячи,
и помиловал Бог Русскую землю.
А татар пало бесчисленно многое множество».
И сказал князь великий Дмитрий Иванович:
«Братья, бояре и князья, дети боярские!
Вам суждено было
между Доном и Днепром,
на поле Куликовом
сложить головы свои
за землю Русскую
и за веру христианскую!
Простите меня, братья,
и благословят нас в этом веке и будущем!
Пойдем, брат, князь Владимир Андреевич,
в свою землю Залесскую,
к Москве городу славному,
сядем, брат, на свои княжения,
а чести мы, брат, добыли
и славного имени!»
«Задонщина» — лиро-эпическое произведение, созданное вскоре после Куликовской битвы, вероятно, между 1380 и 1392 гг. Она привлекла внимание исследователей прежде всего сходством со «Словом о полку Игореве», которым автор «Задонщины» пользовался как образцом.
Текст переведен по изданию: Адрианова-Перетц В.П. Задонщина. Текст и примечания / ТОДРЛ. М.; Л., 1948. т. V. с. 193–205. Она же. Задонщина (Опыт реконструкции авторского текста) / Там же. т. VI. с. 223–255.
Слово о Вавилоне: о гонцах, посланных царем Леукием[617], названным Василием при крещении, которых он послал в Вавилон взять знаменитые ценности у трех святых отроков — Анании, Азарии, Мисаила[618]
Сначала царь посылал в Вавилон трех человек христианского рода, но сирийцев. Однако те отказались: «Не сможем мы туда дойти, но пошли из Греции грека, из Грузии грузина, из Руси русского». И он послал таких, каких ему посоветовали. Когда все они остановились в пятнадцати днях пути от Вавилона, царь Василий им передал: «Если мне доставите ценности от святых отроков, то я стану неотлучно защищать Иерусалим, буду образцом в христианской вере и заступником за христианский род против врагов-иноверцев».
И поехали дальше трое мужей — грек Гугрий, грузин Яков, русский Лавер. И скакали они три недели к Вавилону, и добрались до него, но не увидели юрода, потому что он так зарос растениями, что не было видно зданий. Тогда они отпустили коней, а нашли тропу, протоптанную мелкими зверями. А вокруг в зарослях кишело гадов вдвое больше, чем травы. Путешественники же, не чувствуя страха, пошли по той тропе и вышли к змию. К змию была приставлена кипарисовая лестница, а на ней было написано три фразы — по-гречески, по-грузински и по-русски. Начало надписи — по-гречески: «Если Бог приведет какого-нибудь человека к этой лестнице…» Середина надписи — по-грузински: «…то пусть лезет через змия без боязни…» Конец надписи — по-русски: «…и пойдет с лестницы через постройки к часовенке». У этой лестницы восемнадцать ступеней поднималось вверх — такова была толщина того змия. Путешественники взошли, а там — другая лестница, уже вниз, и написано на ней то же самое.
И проходили они через строения; и были палаты переполнены гадами, которые, однако, ничего им не сделали. Когда же они пришли и вступили в церковь, то наполнились их уста благоуханием. Множество деяний святых было изображено в церкви. Они поклонились гробам трех святых отроков — Анании, Азарии и Мисаила — и представились: «Мы к вам пришли по Божеию изволению и от великого богохранимого царя Василия просить у вас знаменитых ценных вещей». И на гробе Анания возник золотой кубок, обложенный дорогим камнем и прекрасным жемчугом, наполненный мирром и ливаном.
«Стекла его, — рассказали путешественники потом, — нам не было видно. Мы же, немного попробовали из того кубка и стали навеселе. А встав после сна, мы решили забрать весь кубок с вином и нести к царю. Но раздался нам глас из гроба в девятый час (т. е. во второй половине) дня: „Здесь не берите ценных вещей, а идите в царский дворец, там и возьмете!“»
Они глубоко ужаснулись. Но был им глас во второй раз: «Не ужасайтесь, идите!» И они, подхватились, пошли. Находился царский дворец недалеко от часовенки. И они вошли в царские покои и увидели там стоящий одр, и тут же лежали два венца — царя. Навуходоносора и его царицы. Они взяли их и увидели грамоту, в которой было написано на греческом языке: «Эти венцы были изготовлены тогда, когда царь Навуходоносор сделал золотого идола и поставил его на Дирелмесском поле[619]. Составлены же венцы из каменьев сапфира и изумруда, из крупного жемчуга и аравийского золота Эти венцы были спрятаны до сих пор, а теперь выложены для богохранимого царя Василия и блаженной царицы Александры благодаря молениям трех святых отроков».
Когда путешественники вошли в следующую дворцовую палату и увидели царские багряницы с застежками, то все, что они взяли в руки, стало как прах. Но были тут и ларцы с золотом и серебром, и они открыли их, осмотрели золото, и серебро, и высокоценные дорогие каменья, и выбрали двадцать самых больших камней, чтобы доставить их к своему царю, а себе набрали сколько могли нести, да еще взяли кубок, точно такой, что в часовенке трех отроков.
И вернулись они к церкви и, войдя, поклонились трем отрокам. Однако не обратился к ним глас, и они загоревали. И снова немного попробовали из того кубка, а отпили — «и мы повеселели». А утром, когда начало рассветать в воскресный день, послышался глас и повелел им: «Умоем-ка свои лица!» И они обнаружили церковный кубок уже с водою, умыли свои лица и воздали хвалу Богу и трем отрокам, отпев заутреню и часы. И был им глас «Раз взяли ценности, то и идите своей дорогой, Богом ведомы, к царю Василию». Они же, поклонившись, испили по три стеклянных кубка да и пошли назад, к змию.
И прислонив лестницу, полезли они через змия и перенесли через него все, что имели. Но человек грузинский по имени Яков споткнулся на пятнадцатой ступени, и слетел вниз, и пробудил змия, и всколыхнулись по змию чешуи, как волны морские. Гонцы же, подхватив своего друга, продирались сквозь заросли до полудня и наконец увидели своих коней и своих сотоварищей. Пока они принялись укладывать груз на своих коней, свистнул змий так, что они от страха пали, как мертвые.
А там, где остановился царь Василий, ожидая своих детей — он объявил их как бы детьми себе, — то свист того змия донесся и дотуда, и от такого свиста люди, попадав, ослепли, и коней в табунах их перемерло, пожалуй, до трех тысяч голов, а ведь стоял царь в пятнадцати днях пути от Вавилона И отступили они с того места боже чем в шестнадцать дней пути. И сожалел царь: «Мои дети, наверное, мертвы», — но добавил: «Подожду еще немного».
А путешественники, восстав, словно после сна, поскакали и застали царя через шестнадцать дней пути, и, приблизившись, поклонились царю. И рад был царь и все воины его. А они рассказали ему подробно. Патриарх же взял два венца и по прочтении грамоты возложил их на царя Василия и на царицу Александрию, родом армяне. Царь же, приняв кубок, повелел наполнить его сыпучим золотом, а пять драгоценных камней послал в Иерусалим к патриарху. Путешественники показали царю и то, что принесли для себя, — золото, серебро, и дорогие каменья, и крупный жемчуг. Царь же ничего не отобрал у них, а, напротив, подарил им по три меры золота, и отпустил их, сказав им: «Вернитесь с миром туда, где живут ваши отцы и матери, и славьте Бога, и трех отроков, и царя Улевуя, наименованного Василием при крещении».
А потом царь задумал пойти походом на Индию, однако критский царь Давид