В Индии мусульманской, в Великом Бидаре, смотрел я на великую ночь: на Пасху Плеяды и Орион вошли в зорю, а Большая Медведица головою стоит на восток. На байрам мусульманский выехал султан на прогулку, и с ним 20 везиров великих да 300 слонов, наряженных в доспехи булатные, с башнями, а башни окованы. В башнях же по 6 человек в доспехах, с пушками да с пищалями, а на великом слоне 12 человек. На каждом слоне по 2 знамени больших, к клыкам привязаны большие мечи, по кентарю[679], да к хоботам привязаны тяжелые железные гири; между ушей сидит человек в доспехах, а в руках у него крюк большой железный, которым он правит. Да коней выехало простых тысяча в сбруе золотой, да верблюдов 100 с литаврами, да трубников 300, да плясунов 300, да дев из гарема 300. На султане кафтан весь унизан яхонтами, да на шапке большой алмаз, да сайдак[680] золотой с яхонтами, да 3 сабли на нем золотом окованы, да седло золотое. А перед ним бежит индус и играет зонтом[681], а за ним много пеших. За ним же слон свирепый идет, наряжен весь в камку, отбивает людей, у него цепь большая, железная во рту, и он отбивает ею людей и коней, чтобы к султану не подступали близко. А брат султанов сидит на носилках золотых, и над ним балдахин бархатный, маковка золотая с яхонтами. И несут его 20 человек. А султан сидит на носилках золотых, а балдахин над ним шелковый, с маковкой золотой. И везут его на 4 конях в сбруе золотой. Да около него людей великое множество, а перед ним идут певцы и плясунов много. И все с обнаженными мечами и саблями, со щитами, с копьями да с луками, прямыми и большими. Кони же все в доспехах, и на них сайдаки. Иные же идут все голыми, только плат на бедрах, стыд завешен.
В Бидаре луна стоит 3 дня полная. В Бидаре же сладких овощей нет. В Индостане сильного зноя нет; сильный зной в Ормузе да в Бахрейне, где жемчуг родится, да в Джидде, да в Египте, да в Арабстане, да в Ларе. В Хорасанской земле знойно, но не так. А в Чагатае очень знойно. В Ширазе же да в Иезде, в Кашане знойно, но ветер бывает, а в Гуляни[682] душно очень и парит сильно, да в Шамахе пар сильный. В Вавилоне (Багдаде) знойно, а в Алеппо[683] же не так знойно. А в Севастей губе[684] и в Грузинской земле на все большое обилие. И Турецкая земля очень обильна. В Волошской земле обильно и дешево; да Подольская земля обильна всем.
Русская земля да будет Богом хранима! Боже, сохрани ее! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя бояре Русской земли несправедливы. Да станет Русская земля благоустроенной и да будет в ней справедливость. О Боже, Боже, Боже, Боже!
Господи Боже мой! На тебя уповаю, спаси меня, Господи! Пути не знаю. И куда пойду из Индостана: на Ормуз пойти, а из Ормуза на Хорасан — пуганет, ни на Чагатай пути нет, ни на Бахрейн пути нет, ни на Иезд пути нет, ни на Арабстан пути нет. Везде мятежно. Князей везде прогнали. Мирзу Джехан-шаха убил Узун-Хасан-бек[685], султана Абу-Саида отравили[686], Узун-Хасан-бек сел было на Ширазе, но земля эта его не признала. А Ядигар Мухаммед к нему не едет — остерегается. А иного пути нет никуда. А на Мекку[687] пойти — значит обратиться в мусульманскую веру; поэтому христиане и не ходят в Мекку, из-за своей веры. Жить же в Индостане — значит проесть все, что имеешь, так как у них все дорою; один я человек, и то 2 с половиною алтына на еду идет в день. А вина и сыты я не пивал…
В пятый же день Пасхи надумал я идти на Русь. Вышел из города Бидара за месяц до улу-байрама мусульманского, по вере пророка Мухаммеда. А пасхальною дня христианского, Христова воскресения, не знаю, а говел с мусульманами в их пост и разговелся с ними. Пасху же встретил в Кульбарге, в 20 ковах от Бидары.
Султан пришел к Меликтучару[688] с ратью своею на 15-й день после улу-байрама, к Кульбаргу. И война им не удалась, один город индийский взяли, а людей много погибло, и казны много истратили. А индийский же правитель очень силен[689], и рати у него много, а сидит на горе в Виджаянагаре[690]. И город у него весьма велик, около него 3 рва да сквозь него река течет; по одну сторону города джунгли непроходимые, а по другую же сторону пошла долина, чудная местами и весьма пригодная на все. Но на эту сторону прийти неоткуда; дорога идет сквозь город, а города взять неоткуда, так как подступила гора великая и дебрь злая, заросли колючие. Под городом стояла рать месяц, и люди умирали от безводия, и много людей погибло от голода да от безводицы: на воду смотрят, да взять нельзя. Город же индийский взял ходжа Меликтучар, а взял ею силою, день и ночь бился с городом 20 дней, рать ни пила, ни ела, под городом стояла с пушками. А рати его погибло 5 тысяч добрых людей. Когда город взяли, то вырезали 20 тысяч поголовия мужского и женского да 20 тысяч в плен взяли взрослых и малых. А продавали пленных по 10 тенек за голову, а ребят по 2 теньки. Казны же не было ничего, и большою юрода не взяли.
А от Кульбарга пошел до Кулура; а в Кулуре родится сердолик, и здесь его обрабатывают и затем на весь свет оттуда его развозят. В Кулуре же проживает алмазников 300, украшают оружие. И здесь пробыл я пять месяцев и отсюда пошел в Каилконду, тут базар весьма большой. Оттуда пошел к Гульбарге, а от Гульбарги пошел к шейху Алаеддину, а от шейха Алаеддина пошел к Камендрии, а от Камеядрии — к Кынарясу, а от Кынаряса — к Сури, а от Сури пошел к Дабулу — пристани Индийского моря.
Дабул же город весьма большой, и к нему съезжается все поморье Индийское и Ефиопское. Тут я, Афанасий окаянный, рабище Бога вышнего, Творца неба и земли, поразмыслил о вере христианской, о крещении Христове, о постах, святыми отцами устроенных, и о заповедях апостольских и устремился умом пойти на Русь. И вошел на корабль, и договорился о плате корабельной, и дал со своей головы 2 золотых до города Ормуза дойти.
Вошел же на корабль в городе Дабуле до Пасхи за 3 месяца, мусульманского заговенья. Плыл же в таве по морю месяц и не видел ничего, на другой же месяц увидел горы Ефиопские. И тут люди все закричали: «Олло конъкар бизим баши мудна наснп болмышьти», а по-русски молвить: «Боже государь, Боже, Боже вышний, царь небесный, здесь ты судил нам погибнуть».
В той земле Ефиопской был 5 дней… А оттуда плыл 12 дней до Маската, в Маскате же шестую Пасху встретил. И плыл до Ормуза 9 дней и в Ормузе был 20 дней. Из Ормуза пошел к Аару и в Ларе был 3 дня. Из Лара пошел к Ширазу, 12 дней, а в Ширазе был 7 дней. Из Шираза пошел в Аберкух, 15 дней, а в Аберкухе был 10 дней. А из Аберкуха пошел к Иезду, 9 дней, а в Иезде был 8 дней. А из Иезда пошел к Испагани. И пошел к Кашану, а в Кашане был 5 дней. А из Кашана пошел к Куму, а из Кумы пошел в Саву. А из Савы пошел в Султанию[691]. А из Султании пошел до Тавриза, пошел в орду к Хасан-беку[692], в орде же пробыл 10 дней, а даже пути нет никуда. На турецкого султана послал Хасан-бек рати двора своего 40 тысяч, и они Сивас взяли и Токат взяли да сожгли, Амасию взяли и много пограбили сел. И пошли, воюя, на Караман. А я из орды пошел к Арзинджану, а из Арзинджана пошел в Трапезунд[693].
В Трапезунд же пришел на Покров святой Богородицы и приснодевы Марии и пробыл же в Трапезунде 5 дней. На корабль пришел и сговорился о плате — дать золотой со своей головы до Кафы[694], а золотой взяли за харчи, а отдать его в Кафе. В Трапезунде же субыши[695] и паша много зла учинили: хлам мой весь к себе унесли в город, на гору, да и обыскали[696] все; что мелочь добренькая — они ограбили все, а искали грамот, потому что пришел я из орды Хасан-бека.
Божией милостью пришел я до третьего моря Черного, а по-персидски дория Стамбульское. Плыл же морем по ветру 10 дней и доплыл до Вонады, но тут нас встретил сильный ветер северный и возвратил нас к Трапезунду. И стояли мы в Платане 15 дней из-за сильного и злого ветра. Из Платаны выходили на море, но ветер нас встречал злой и не давал нам по морю идти. Боже истинный, Боже покровитель! Кроме него, иного Бога не знаю. И морем же доплыл до Балаклавы[697], а оттуда к Гурзуфу[698], и тут стояли 5 дней.
Божиею милостью пришел в Кафу за 9 дней до Филиппова поста[699]. Прошел я милостию Божией три моря.
Афанасий Никитин, тверской купец, совершил путешествие в Персию и Индию в 1466–1472 годах. Возвращаясь на родину, он скончался под Смоленском, но его записки купцы доставили в Москву, их бережно сохранили и включили в Московскую летопись.
Перевод отрывков текста приводится по изданию: Книга хожений. Записки русских путешественников XI–XV вв. М., 1984. с. 362–383.
Слово о Меркурии смоленском[700]
Был некий человек, молодой возрастом, по имени Меркурий, в городе Смоленске: благочестив в заповедях Господних, поучающийся им днем и ночью, процветающий преподобным житием, постом и молитвой, сияя, как звезда богоявленная среди всего мира И был он кроток душою и чувствителен сердцем, часто приходил к кресту Господню молиться за мирян Петровского прихода