Спаси,
яви щедрость,
призри,
посети,
умилосердись,
помилуй!
Ибо Твои мы,
Твое создание,
Твоих рук
дело.
Ведь если беззаконие усмотришь, Господи — Господи, кто устоит?!
Если воздашь каждому по делам, то кто спасется?
Ибо от Тебя очищение!
Ибо от Тебя милость
и многое избавление!
И души наши в руках Твоих,
и дыхание наше в воле Твоей!
Покуда же благое призрение Твое на нас —
благоденствуем
Если же с яростью взглянешь —
исчезнем, как утренняя роса,
ибо не устоит пыль против бури,
и мы против гнева Твоего.
Но как творение Твое у Сотворившего нас
милости просим
помилуй нас, Боже, по великой милости Твоей!
Все ведь благое — от Тебя на нас;
все же неправедное — от нас к Тебе.
Ибо все уклонились,
все вместе недостойными стали,
нет у нас ни единого
о небесном пекущегося и подвижничестве,
но все о земном,
все о печалях житейских.
Как оскудела праведными земля!
Не Ты оставляешь и презираешь нас,
но мы Тебя не взыскуем,
к видимому сему[77] прилежим.
Потому-то боимся, что сотворишь с нами, что и с Иерусалимом,
оставившим Тебя и не ходившим путями Твоими.
Но не сотвори нам,
как им,
по делам нашим;
и по грехам нашим не воздай нам!
Но, терпя нас,
и еще долго потерпи.
Угаси гневный пламень Твой,
простирающийся на нас, рабов Твоих.
Сам направляй нас к истине Твоей,
научая нас творить волю Твою,
ибо Ты есть Бог наш,
и мы народ Твой,
Твоя часть,
Твое достояние.
Не воздеваем ведь рук наших к богу чужому,
не последуем никакому лжепророку,
ни учения еретического не держимся,
но Тебя, истинного Бога, призываем,
и к Тебе, живущему на небесах, очи наши возводим,
к Тебе руки наши воздеваем,
молимся Тебе.
Отпусти нам грехи наши, яко Благ и Человеколюбец, помилуй нас, призывающий грешников к покаянию, и на Страшном Суде Твоем
стояния одесную[78] не лиши нас,
но к благословению праведных сопричти нас.
И доколе стоит мир,
не наводи на нас напасти искушения,
не предай нас в руки врагов.
Да не назовется город Твой градом плененным,
и стадо Твое —
пришельцами в земле не своей[79],
да не скажут народы: «Где есть Бог их?»
Не напусти на нас
скорби и голода
и неожиданных смертей,
огня
и потопа.
Дабы не отпали от веры нетвердые верою —
мало накажи,
но много помилуй;
мало уязви,
но милостиво исцели;
ненадолго опечаль,
и вскоре обрадуй,
ибо не выдерживает наше естество долго сносить гнев Твой,
как солома — огня.
Но укроти гнев, умилосердись,
ибо Твое есть — помиловать и спасти, потому продолжи милость Твою
на людях Твоих:
ратных прогнав, мир утверди;
народы укроти,
голод смени изобилием.
Владыками нашими устраши страны,
бояр умудри;
города рассели;
Церковь Твою взрасти[80],
достояние Свое соблюди;
мужей, жен и младенцев спаси;
пребывающих в рабстве,
в пленении,
в заточении,
в пути,
в плавании,
в темницах,
в голоде и жажде,
и наготе —
всех помилуй,
всех утешь,
всех возрадуй —
радость творя им
и телесную, и душевную.
Молитвами и молением Пречистой Твоей Матери
и святых Небесных Сил,
и Предтечи Твоего,
и Крестителя Иоанна,
апостолов,
пророков,
мучеников,
преподобных
и всех святых молитвами
умилосердись к нам и помилуй нас!
Да милостью Твоею пасомые в единой вере
вместе
всесело и радостно
славим Тебя, Господа нашего Иисуса Христа,
со Отцом, с Пресвятым Духом —
Троицу нераздельную,
единобожественную,
царствующую на небесах и на земле,
над ангелами и людьми,
видимым и невидимым творением,
ныне и присно, и во веки веков. Аминь!
«Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона считается первым дошедшим до нас произведением оригинальной древнерусской литературы. Оно было написано между 1037 и 1051 гг. По мнению современного исследователя «Слова» А.Н. Ужанкова, можно установить более точную дату его прочтения в церкви Благовещения на Золотых воротах — вечером 25 марта 1038 г. на праздник Благовещения в канун Пасхи.
Иларион был пресвитером (священником) церкви святых Апостолов в княжеском селе Берестове невдалеке от Киева, а затем по инициативе Ярослава Мудрого был возведен в сан митрополита Киевского, став таким образом первым русским митрополитом (до этого все митрополиты присылались на Русь из Византии).
«Слово» представляет собой торжественную проповедь, основные идеи которой — превосходство христианства (Благодати) над иудаизмом (Законом) и язычеством, восхваление христианской Руси, ставшей вровень со всеми христианскими странами, и ее крестителя — князя Владимира. К «Слову» тесно примыкает Молитва, написанная Иларионом от лица всего новообращенного русского народа.
«Слово» — выдающееся произведение, глубина его мысли, его пафос рассчитаны на образованного читателя и слушателя, принявшего в свое сердце вместе с «Благодатью» новой веры и «сладость книжную» — все богатство христианской литературы.
«Слово о Законе и Благодати» в переводе А.Н. Ужанкова воспроизведено по изданию: Ужанков А.Н. Из лекций по истории русской литературы XI — первой трети XVIII в. «Слово о Законе и Благодати» Илариона Киевского. М., 1999. с. 63–135. Примечания (в сокращении) — с. 145–152.
Житие Евстафия Плакиды[81]
Месяца сентября, в 20-й день.
Описание жития и мук святого Евстафия и жены его Феопистии, и детей его Агапия и Феописта.
Во дни Траянова[82] царства, одержимого идолопоклонством[83], был один стратилат[84] по имени Плакида, доброго и славного рода, к тому же очень богатый — боже всех: золотом, и слугами, и всем прочим. Однако по вере Плакида был язычником. Несмотря на это он украшался праведными делами: питал алчущих, поил жаждущих, одевал нагих, помогал впадавшим в беду, освобождал из темниц[85], и вообще помогал всем людям. У него была жена той же веры, и она совершала такие же дела. У них родилось два сына, которых они научили тем же добрым делам. И так прославился муж сей добродетелью, и крепостью, и силой, что все варвары — поганые язычники боялись одного только его имени[86].
Был он человеком великой храбрости и искусным охотником-звероловом — целыми днями в веселии ловил[87] он зверей.
Человеколюбец же Бог, призывающий всегда и везде достойных Его, не оставил его во тьме идолопоклонства, но (как писано: всякий человек, боящийся Бога, во всяком народе принимаем Им в сердце Своем[88]) захотел его спасти следующим образом.
Когда однажды Плакида со своими слугами, как обычно, отправился на свою ловитву, перед ним явилось стадо оленей. И, распределив воинов, он начал преследовать его. И увидел Плакида оленя[89], самого большого и красивого во всем стаде. Отлучился тот олень от стада, отлучился и Плакида с немногими своими людьми и начал преследовать его. За время преследования все сильно устали, и Плакида один начал преследовать его. Отлучился он далеко от своей дружины. И долго же он его преследовал! Олень тот взошел на высокий камень[90] и стал на нем.
Подъехал близко стратилат (никого не было с ним из слуг), размышляя про себя, каким образом изловить бы оленя?
Поскольку Бог содержит и устраивает всяческие пути для спасения всех людей, он и Плакиду уловил явлением своим — не как Корнилия Петром, но как Павла гонящего[91].
Пока Плакида долго стоял и дивился, показал, ему Бог чудо таким образом — как у Валаама заговорил осел его по-человечески[92], так и здесь показал Бог — над рогами оленя образ Святого Креста, светящийся боже солнца, посреди же рогов образ Святого Тела Христова. В оленя Бог вложил человеческий голос. И обратился к нему, говоря: «О, Плакида! что Меня гонишь?[93] Это ради тебя пришел Я на животном этом, чтобы явиться тебе. Я Иисус Христос, Его же ты, не ведая, почитаешь, поскольку твои добрые дела — ведь ты творишь милостыню нищим — предстали передо мной. Ради этого Я явился тебе в образе животного этого, — чтобы уловить тебя. Несправедливо, чтобы тот, кого Я принимаю в сердце Своем, увязнул в сетях не принимающего Меня»[94].
Слышав это и устрашившись, стратилат сошел с коня. Прошло какое-то время, и он захотел увидеть то, что действительно происходит, и сказал* «Кому принадлежит голос, который слышу? Явись мне, говори, и уверую в Тебя». Говорит же к нему Господь: «Ты должен постичь, Плакида, что Я Иисус Христос, сотворивший небо и землю из ничего. Я — сотворивший солнце для освещения дней, луну же и звезды — для освещения ночи, Я — создавший человека из земли, и ради человека Я явился во плоти. Распятие же претерпев и погребение, в третий день Я воскрес»