Хочу я, Горе, в людях жить;
И батогом меня не выгоните,
А гнездо мое и вотчина во бражниках!»
Говорит серо Горе-горинское:
«Как бы мне молодцу появиться?»
Еще зло то Горе излукавилось,
Во сне молодцу привиделось:
«Откажи ты молодец, невесте своей;
Быть тебе от невесты отравлену,
Еще быть тебе от жены удавлену,
Из-за злата и сребра быть убитому!
Ты пойди, молодец, на царев кабак:
Не жалей, пропивай свои деньги,
А скинь ты платье гостиное,
Надень ты гунку кабацкую;
Кабаком-то Горе изведется,
Да то, злое Злочастие отстанет,
За нагим-то Горе не погонится,
Да никто к нагому не привяжется:
А нагому, босому шумит разбой».
Тому сну молодец не поверил.
Ино зло то, Горе излукавилось,
Архангелом Гавриилом молодцу явилось,
Вновь Злочастие привязалося:
«Или тебе, молодец, неведома
Нагота, босота безмерная,
Легота, свобода великая?
На себя что купить, то проторится,
А ты, удал молодец, и так живешь!
Да не бьют, не мучают нагих-босых,
И из раю нагих-босых не выгонят,
С того свету сюда не вытепут[869];
Да никто к нему не привяжется;
А нагому-босому шумит разбой!»
Тому сну молодец поверил.
Пошел пропивать свое богатство,
А скинул он платье гостиное,
Надевал, он гунку кабацкую,
Покрывал свое тело белое.
Стало молодцу срамно появитися
Своим милым друзьям
Пошел молодец на чужую страну,
Страну дальнюю, незнаему,
На дороге встретилась ему быстра река,
За рекою перевозчики,
А просят с него перевозного;
Но дать-то молодцу нечего,
Не везут молодца безденежно.
Сидит молодец день до вечера,
Весь день молодец не обедывал,
Не едал молодец ни полукуска хлеба
Вставал молодец на нот скорые,
Стоит молодец, закручинился,
А сам говорит таково слово:
«Ахти мне, Злочастие горинское!
До беды меня, молодца, домыкало,
Уморило меня, молодца, смертью голодною.
Уже три дни мне были нерадостны,
Не едал я, молодец, ни полукуска хлеба!
Лучше кинусь я, молодец, в реку быструю:
Полощи мое тело, быстра река!
И ешьте, рыбы, тело мое белое!
Это лучше мне житья позорного!
Уйду ли я от Горя злочастного».
И в тот час у быстры реки
Скочило Горе из-за камня,
Босо, наго, нет на Горе ни ниточки,
Еще лычком Горе подпоясано,
Богатырским голосом воскликнуло:
«Стой ты, молодец,
От меня, Горя, не уйдешь никуда!
Не мечися ты в реку быструю,
Да не буди в горе кручиноват,
А в горе жить — некручинну быть!
А кручинину в горе погинути!
Вспомни, молодец, житие свое первое:
И как тебе отец говоривал,
И как тебе мать наказывала.
Почему ты тогда их не послушался?
Не хотел ты им покоритися,
Постыдился им поклонитися,
А хотел ты жить, как любо тебе!
А кто родителей своих не слушает,
Того выучу я, Горе злочастное!
К немилым он начнет попадать,
И начнет он недругу покорятися!»
Говорит Злочастие таково слово:
«Покорися мне, Горю нечистому,
Поклонися мне, Горю, до сырой земли,
А нет меня, Горя, мудрее на сем свете;
И ты будешь перевезен за реку быструю;
Напоят тебя, накормят люди добрые».
И видит молодец беду неминучую, —
Покорился он Горю нечистому,
Поклонился Горю до сырой земли.
Пошел, поскочил добрый молодец
По крутому по красному бережку,
По желтому песочку;
Идет весел, некручиноват;
Утешил он Горе Злочастие;
А сам, идучи, думу думает:
— У меня же нет ничего,
И тужить мне не о чем!
Да еще молодец не печалится,
Запел он хорошую напевочку,
От великого крепкого разума:
«Беспечального меня мать родила,
Гребешком кудри расчесывала,
В дорогие порты одевала меня,
И, отойдя, под ручку посматривала:
„Хорошо ли мое чадо в дорогих портах?
А чаду в дорогих портах и цены нет!“
Как бы до веку она так пророчила!
То я знаю сам и ведаю,
Что не класти скарлату без мастера[870],
Не утешити дитяти без матери,
Не бывать бражнику богатому,
Не бывать костарю в славе доброй;
Завечен я у своих родителей[871],
Что мне быти белешеньку,
А что родился головёнькою!» —
Услышали перевозчики молодецкую напевочку, —
Перевезли молодца за реку быструю,
А не взяли с него перевозного.
Напоили-накормили люди добрые,
Сняли с него гунку кабацкую,
Дали ему порты крестьянские.
Говорят молодцу люди добрые:
«А что если ты, добрый молодец,
Ты поди на свою на сторону,
К честным своим родителям,
Ко отцу своему и к любимой матери,
Попроси прощение у них, у родителей,
Возьми от них благословение родительское!»
И пошел молодец на свою сторону.
Как вышел молодец на поле чистое,
А уж злое Горе наперед зашло,
В чистом поле молодца встретило,
Начало над молодцом граяти,
Что злая ворона над соколом;
Говорит Горе таково слово:
«Ты стой, не ушел, добрый молодец!
Не на час я к тебе привязалося;
Хоть до смерти с тобою помучаюся!
Не одно я Горе, — еще сродники,
А вся родня наша добрая,
Все мы гладкие, умильные;
А кто в семью к нам примешается, —
Тот с нами замучается!
Такова у нас участь и лучшая.
Хоть стань ты птицей воздушною,
Хоть пойди ты рыбою в море синее, —
Я с тобой пойду под руку под правую».
Полетел молодец ясным соколом,
А Горе за ним белым кречетом;
Молодец полетел сизым голубем,
А Горе за ним серым ястребом;
Молодец пошел в поле серым волком,
А Горе за ним с борзыми собаками,
Молодец стал в поле ковыль-травой,
А Горе пришло с косою вострою,
Да еще Злочастие над молодцем насмеялося:
«Быть тебе, травонька, посеченной,
Лежать тебе, травонька, скошенной,
И буйным ветром быть тебе развеянной».
Пошел молодец в море рыбою,
А Горе за ним с частым неводом,
Еще Горе злочастное насмеялося:
«Быть тебе, рыбоньке, уловленной,
Быть тебе да и съеденной,
Умереть тебе смертью напрасною!»
Молодец пошел пеш дорогою,
А Горе под руку под правую;
Научает молодца богато жить —
Убита, и ограбити,
Чтобы молодца за то повесили,
Или с камнем в воду бросили.
Вспоминает молодец спасенный путь.
Й пошел в монастырь постригатися,
А Горе у ворот остается,
К молодцу вперед не привяжется!..
В рукописи произведение названо «Повесть о Горе и Злочастии, как Горе-Злочастие довело молодца во иноческий чин».
Повесть создана в купеческой среде, видимо, во второй половине XVII в. Это литературное произведение, хотя оно и создано в традиционном стиле устной народной поэзии. Повесть написана народным стихом, на бытовой сюжет, сопровождаемый лирическими поучениями. В устной народной поэзии имеются сказки и лирическая песня, близкие к повести.
Текст переведен по изданию: ПЛДР: XVII в. Кн. 1. М., 1988. с. 28–38.
Притча о старом муже и молодой девице
Бысть старый муж, велми стар, и сватался ко прекрасной девице, брадою сед, а телом млад, костью храбр, плотию встанлив, умом свершен. И рече старый муж ко девице: «Поиди за меня, девица. Носить тебе у меня есть что, слуг и рабынь много, и коней и портищ[872] дорогоценных много, есть тебе у меня в чем ходити; пити, и ясти, и веселитися». И рече девица ко старому своему мужу: «О безумный и несмысленный старый старик, матерой материк! Коли меня, прекрасную девицу, поймешь за себя, храбрость твоя укротитца, и образ твой померкнет, и седины твои пожелтеют, тело твое почернеет, и кости твои изсохнут, и уды твои ослабеют, и плоть твоя обленитца, и неугоден будеши младости моей и всему моему животу[873] не утеха будеши; ум твой от тебя отидет, и учнешь ходити, аки лихая понурая свиня, на добро и на любовь не помыслишь, и уды твои ослабеют, и плотскому моему естеству не утеха будеши; тогда аз, девица, от распаления, впаду в преступление со младым отроком, с молодцом хорошим, а не с тобою, старым мужем, с вонючею душею, с понурою свинею».
И рече старый муж ко девице: «На что, девица, словеса сия сложила, аки древа листвием украсила, аки цвет по земли расцветила? А в дому моем рабы, государынею будеши; и станешь, моя миленкая, на многоценних коврах сидеть, пити, и ясти, и веселитися со мною неизреченна многоразличные яствы; не дам тебе, миленкая, у печи от огня рукам твоим упечися и ногам твоим о камень разбитися. Сядешь, моя миленкая, в каменной полате; и начну тебя миленькая, согревати в теплой бане, по вся дни, украшу тебя, миленкая, аки цвет в чистом поле, и аки паву, птицу прекрасную, аки Волгу реку при дубраве, и упокою тя во всем наряде; и сотворю тебе пир великий; и на пиру велю всякую потеху играти гуселником и трубником и пляску; и начнут тебя тешить; и начнешь, моя миленкая, всем моем имением владети; не дам тебе, миленкая, оскорбети, твоему по вся дни и животу твоему». И рече девица ко старому своему мужу: «О безумны и несмысленны стары старик, матерой материк! Хощешь со мною любовь сотворити, а так не спешишь о будущем веце и о смерти, как душа своя спасти; хощешь угодити жене, а не Богу. Пора тебе раздать имение свое нищим; а сам постригися в почестный монастырь, раб и рабынь отпусти на волю, и оне за тебя Богу молить».
И рече старый муж ко девице: «Как ты, девица, пойдешь за меня, и аз твоего отца и матерь одарю многоценными дары и честь воздам великую». И рече девица ко старому мужу: «О безумный и несмысленный старой старик, матерой материк! Аще ли одолеиши отца моего и матерь мою многоценными дарами, и отец мой и маги моя выдадут меня за тебя по неволи, и яз стану ходить не по твоему докладу, и слова твоего не послушаю, и повеления твоего не сотворю; аще велиши сделать кисло, аз сделаю пресно; а мякова тебе у меня хлеба не видать, всегда тебе сухая крома