– Благодарю вас, – так же учтиво кивнула я, впервые подумав о том, что у Эррея не такой уж гадкий братец. На что он, как услышав мои мысли, насмешливо улыбнулся и вернулся к родителям, которые как раз изволили встретить кого-то еще.
Я не стала прислушиваться к доносящимся снаружи голосам – незачем: все равно скоро узнаю, по какому поводу у та Ларо сегодня организуется такое серьезное мероприятие. Зато меня весьма заинтересовал материал, из которого была сделана драпировка беседки. Сперва я решила, что простая ткань – шелк или что-то похожее, однако, потрогав и погладив необычную штуку (потихоньку, пока никого не было), все-таки пришла к выводу, что ткань-то весьма непростая. Кажется, обработана таким же образом, как мои перчатки, и практически не пропускает через себя магию. Зачем это вдруг сдалось лен-лорду, да еще именно сегодня, абсолютно непонятно, но хозяин – барин. Красиво жить, как говорится, не запретишь. Хотя стоила такая драпировочка очень немало. Я потратила порядка сотни золотых на кусок подобной ткани, а здесь ее было… мм-м… Кажется, у Эррея очень состоятельный батюшка.
Минут через пять в беседку медленно зашла сопровождаемая Эрреем дородная, но весьма пожилая леди в очень дорогом платье и с тяжелым бриллиантовым колье на морщинистой шее. Шла она с видимым трудом, часто отдыхала, и было видно, что приезд на этот обед стал для нее сродни подвигу. Вряд ли в свои сто-надцать лет дама часто выбиралась из дому. И вряд ли ее подрагивающие пальцы смогли бы самостоятельно удержать полный бокал игристого вина. Тем не менее, она упорно доползла до беседки и с помощью Эррея тяжело опустилась на жалобно пискнувший стул.
Нас представили, познакомили (леди оказалась эр-тассой та Торраг) и тут же оставили одних. Но еще через минуту, за время которой мы успели обменяться вежливыми фразами ни о чем, в беседку зашел немолодой, но весьма крепкий господин с роскошными черными усами, в колоритном мундире какой-то бесконечно далекой эпохи и в самой настоящей треуголке. Этакий гусар в отставке. Моя соседка обозвала его лордом да Нолу и тут же переключила на него свое внимание. Тем более что господин был усажен все тем же Эрреем как раз напротив нее. И буквально впритык ко мне.
Следующим гостем оказалась еще одна старушка неопределенного возраста, про которую я почти ничего не услышала: когда ее представляли, господин гусар так громко говорил насчет какой-то общей знакомой, что я бездарно прослушала имя и титул пожилой гостьи. Отметила только, что старушка гораздо более приятна, чем леди Торраг, и что сидеть ей придется справа от меня.
Затем на пороге снова нарисовался Лоррэй та Ларо. Один, как ни странно, и, видимо, уже насовсем, потому что оглядел дальний угол стола, хитро улыбнулся и встал возле ближайшего свободного стула. Видимо, чего-то ждал.
Я быстро подсчитала оставшиеся места: один, два, пять, семь… да. Ждали всего семерых. Из них два места во главе стола явно отведены для хозяев дома, еще четыре для их детей, а вот последнее…
В этот момент в беседку зашли младшие сестры Эррея, заставив меня оторваться от догадок и невольно ими залюбоваться. Ох и красавицы же подрастают в доме та Ларо. А сегодня над ними явно поработали руки умелых мастеров: щечки так и пылают, глазки так и горят, русые волосы уложены по-разному, но девчонки все равно очаровательные. Правда, корсеты, на мой взгляд, им надевать рановато – шестнадцать лет всего, да и то неполных, совсем юные, свежие, чистые, как едва распустившиеся бутоны. Куда им там что-то утягивать? Они и так тростинки. Хрупкие, тонкие, нежные… а сегодня кажутся еще нежнее и уязвимее, чем всегда. Просто нетронутый цветок, который так и хочется рассмотреть поближе.
Я невольно улыбнулась.
А потом услышала снаружи еще один голос, растерянно уставилась на разом поднявшихся со своих мест гостей. Ошарашенно воззрилась на низко склонившегося Лоррэя, с которого слетели недавняя слащавость и самодовольство. После чего увидела последнего гостя и вздрогнула от неожиданности.
– Добрый день, – небрежно кивнул Эннар Второй, решительным шагом заходя в беседку.
Я сжала зубы и, беззвучно выругавшись, медленно поднялась со стула.
Первые минут двадцать так называемого «обеда» я сидела как на иголках. Правда, с каменным выражением на лице и старательно контролируя каждый жест. Но внутри меня кипело такое раздражение, что если бы ему позволили вырваться наружу, в Рейдане случился бы локальный катаклизм.
Одно хорошо – я сидела далеко от короля, в густой тени, поэтому, чтобы меня увидеть, ему пришлось бы перегнуться через всех моих соседей (а их насчитывалось целых четыре штуки). А мне, чтобы его услышать, следовало изрядно обострить слух и невежливо заткнуть громогласного лорда да Нолу, который развлекал пожилую мадам Торраг, блистая грубоватым солдатским юмором и регулярно хвастаясь изрядно потертой медалью на груди.
Едва гости расселись, молчаливые и отлично вышколенные слуги принялись обносить их закусками, салатами, крохотными канапе (да, тут уже знали, что это такое). В бокалы полилось игристое вино. За столом начались обычные разговоры, как будто присутствие короля никого, кроме меня, не трогало… И вот тогда я неожиданно поняла, что, собственно, никто и не был удивлен. Одна я, как дура, не ожидала его встретить, а остальные, кажется, были в курсе событий.
Разозлившись на Эррея (предупреждать же надо!), я моментально навострила уши, пытаясь вычленить за громогласным шепотом соседа слева степенный разговор на другом конце беседки. Но, как ни странно, говорили обо всяких глупостях: о налогах, армии, казне, законах… Причем лорд Норрэй держался спокойно, как и полагается хозяину дома. Он даже восседал на пару с супругой на самом почетном месте, во главе стола. А король с какой-то стати сел по правую руку от него, хотя, кажется, столь явное принижение своего высокого положения его величество совсем не смущало. Напротив, он внимательно слушал, вежливо кивал, от чего-то небрежно отмахивался широкой дланью. Из чего я сделала вывод, что визит короля, хоть и планировался заранее, был насквозь неофициальным. Если не сказать дружеским.
Между прочим, Эррею досталась почетная роль королевского соседа. Его старший брат и сестры были усажены напротив. Но если Лоррэю это не доставляло никаких неудобств – он был разговорчив, галантен, охотно ухаживал за сестрицами и болтливой мадам Торраг, – то девочки выглядели испуганными. Кажется, внимательный взгляд короля действовал на них, как питон на маленьких мышек: гипнотизировал, пугал и завораживал одновременно.
Когда принесли второе, Эннар Второй изволил заметить, что у господина та Ларо подрастают очаровательные дочери. Он вежливо побеседовал с каждой из них, задал несколько бессмысленных и насквозь официальных вопросов, но девочки, кажется, зажались еще больше. У них глаза стали как у испуганных ланей, личики сперва побледнели, а потом расцвели неестественным румянцем. Ния, которой не повезло оказаться как раз напротив короля, вообще растерялась, а Лайса пролепетала что-то совсем детское, после чего его величество понял, что зря наседает на крошек, и милосердно отвернулся.
Я сочувственно покосилась на сестричек: бедняжки, взгляд короля – как асфальтовый каток. Как коснется, так и размажет по стенкам. А они совсем еще юные, неиспорченные, наивные, светлые… Куда только смотрел лен-лорд, когда?..
Я вдруг перехватила недовольный взгляд леди Иэры в сторону дочерей и замерла.
Оба-на… Да нет, не может быть… им же еще нет шестнадцати! Но эта белая палатка, эта неестественная торжественность, наглядная демонстрация девичьих достоинств, как по заказу оказавшихся перед самым носом короля… нет. Не мог отец Эррея так поступить! Выставлять их на обозрение повелителя, как свежеиспеченные булочки перед носом у старого, семидесятипятилетнего гурмана…
Внезапно мне стало грустно.
– Леди желает вина? – вдруг ненавязчиво прошептали у меня над ухом. – Какого именно? Красного? Белого?
– Черного, – невесело схохмила я и подавила тяжелый вздох.
Блин. Как же это мерзко. И как гадко смотрится, когда едва созревших девчонок приводят на смотрины неженатому королю в надежде, что хоть одна из них ему приглянется. Как овец для ценного покупателя. Причем сами «овцы» полностью покорны воле отца и пойдут туда, куда им укажут. Вот она – женская доля на Во-Алларе. Женщины тут ничего не решают. Они – второстепенны, малозначительны, не имеют никакого голоса. Конечно, такие дамы, как леди Иэра, со временем могут добиться определенного положения. Но при условии удачного замужества и правильного распределения ролей в насквозь договорном браке. Девчонок же никто не спросит, когда и за кого они хотят замуж. За них все решат, все сделают и обо всем договорятся. От них потребуется лишь не закатывать истерик на людях и тихо-мирно покориться совершенно незнакомому мужчине, которого они еще вчера в глаза не видели, а сегодня уже назовут законным супругом.
– Прошу вас, леди.
Я удивленно дрогнула, когда слуга пододвинул бокал и принялся наливать туда густую, абсолютно черную жидкость из пузатой, явно старинной бутылки. Причем жидкость по цвету была настолько насыщенной, что скорее походила на деготь, чем на какое-то там вино!
Ну, блин, я брякнула! Но кто ж знал, что такое действительно существует?!
– Леди желает чего-нибудь еще? – вежливо осведомился слуга, наполнив бокал примерно на треть.
– Нет, спасибо, – внутренне содрогнулась я. Хватит мне и этого чуда! Твою… как это можно пить-то?!
Перехватив изумленный взгляд Лоррэя, я мысленно ругнулась.
Черт, черт, черт! Заказать и не выпить будет верхом идиотизма. Выпить и мгновенно опьянеть, если это окажется ядреным самогоном, тоже получится не фонтан. А вдруг это какая-то гадость? Вдруг ее пьют только портовые нищие, которым с определенного момента по фигу, что хлестать – технический спирт или изысканный коньяк? Или, может, это – смесь желчи василиска с толчеными зубами