– Не нужно, Гил, я помню дорогу. Ключ у вас?
– Нет. У господина Рейша.
– Пригласите его, пожалуйста. Он мне сегодня понадобится.
– Сию минку, леди. Он сейчас же будет.
Я удовлетворено кивнула и быстро поднялась на второй этаж, стараясь держаться поближе к перилам. Потом дождалась старого смотрителя, озвучила свои требования и, едва за ним закрылась дверь, с облечением упала на кушетку.
– Бер… чудовище… ты не мог поаккуратнее?!
Скарон удивленно округлил глаза.
– А что такое?
– А что, не видно?! – простонала я, держась за виски. – В этом гробу на колесах только помереть нормально можно! Зверь! Меня же укачало!
– Правда?! – искренне изумился он.
– Да, блин! Как в колыбельке! Намертво!
– Э-э… ну… Гайдэ, я же не знал, – сконфуженно развел руками Бер. – Что, правда плохо?
Я приоткрыла один глаз и буквально проткнула братца уничижающим взглядом, отчего он совсем смутился, ужасно расстроился и с виноватым вздохом присел на краешек кушетки.
– Ну, прости, правда. Мне казалось, тебе нравится, когда быстро ездят.
– Нравится, – снова простонала я. – Но когда езжу я, а не когда меня возят, как куль с мукой, которым норовят задеть о каждый угол! Это тебе наверху хорошо! Все видно, козлы удобные: если что не так – привстал себе и поехал дальше! А внутри знаешь какая болтанка?!
– Нет, – потупился он.
– Я тебя когда-нибудь прокачу, – мстительно пообещала я, заставляя себя подняться и сесть за стол. – О боже… как я читать-то буду? Перед глазами все плывет!
– Ну… ну давай я буду? А ты пока отдохнешь?
– Ты?
– Да, – быстро кивнул Бер, лучась искренним желанием помочь. – Я всеобщий хорошо знаю, могу и почитать. Заодно и посторожу. А дверь, если хочешь, креслом подопрем, чтобы никто не вошел без стука.
– Без стука сюда точно никто не войдет, – буркнула я, все еще сердясь. – Знают уже, что со мной такое чудовище.
– Гайдэ, ну прости! – взмолился Бер, когда я совсем насупилась. – Ну, честное слово! Я не хотел! Давай обратно пешком пойдем? Давай я тебе десять таких пирожных куплю? Давай я больше не сяду за вожжи, когда ты решишь поехать?!
– Ха! – тут же подскочила я, мгновенно забыв о мигрени. – Договорились!!!
– Что?! – опешил Бер.
– Ловлю тебя на слове, – злорадно заявила я и показала ему язык. – Когда я скажу, ты больше не будешь рулить. Ты купишь мне столько пирожных, сколько я потребую, и ни на одно из них не покусишься. Ты возьмешь на себя половину книг. И мы пойдем обратно пешком, а карету велим пригнать прямо к дому Рига.
Скарон изумленно хлопнул ресницами.
– Так ты что, меня обманула?!
– Нет. – Я шмыгнула носом и снова села, болезненно поморщившись и схватившись за ноющий висок. – Меня и правда укачало. Но не извлечь из этого выгоду было бы глупо. Поэтому вот так, мой бедный наивный братик. Теперь тебе некуда отступать.
Бер только руками развел.
Глава 20
– Ну что? – с надеждой спросила я, устало отложив последнюю книгу. – Что-нибудь нашел?
Бер покачал головой и тоже отодвинул в сторону тяжелый фолиант.
– О таких вещах в книгах не пишут, Гайдэ.
– Но что-то же должно быть?!
– Боюсь, Лин рассказал нам гораздо больше, чем тут написано.
Я вздохнула.
– Да. Написано много, но все не о том. Про то, что у вас есть старшие и младшие кланы, мы и так уже знаем. Как знаем о вашей неудобоваримой системе управления, жесткой иерархии, презрении к чужакам, маниакальной преданности долгу и полному подчинению вышестоящему начальству, вплоть до ненормального обожествления своих драгоценных владык. Которых по числу кланов тоже всегда четыре. Сильнейших. Про то, что старшие – не только воины, но еще и маги, мы уже тоже поняли. Гор – тому явное подтверждение. А Ас и того хуже – еще не проснулся, но глазищи уже пылают.
– Старшие – все без исключения боевые маги, – уточнил Бер. – Причем обучающиеся исключительно в школах клана. И имеющие особые техники, о которых Магистерия почти ничего не знает.
– Да, – снова вздохнула я. – Оказывается, вы у нас особенные. На мелочи вроде выращивания травки или призывания дождика не размениваетесь. У вас даже магия подчинена идее войны. Но что нам это дает?
– Ничего, – подытожил скарон. – Кроме нескольких ненужных подробностей о нашей прежней жизни.
– Ты так ничего и не вспомнил?
– Нет. И не хочу.
– А остальные?
– Если бы они хотели, давно бы к тебе пришли, – ровно отозвался Бер. – Но поскольку мы не хотим, то… извини.
Я грустно улыбнулась.
– Да я все понимаю. Но вдруг это могло бы помочь Гору?
– Думаю, он не захотел бы вспоминать прошлое даже ради знаний о своей силе, – так же невесело усмехнулся брат. – Мы умирали… кажется, не слишком хорошо. Я, например, помню только боль. Одну сплошную боль, льющуюся отовсюду. Боль, от которой можно сойти с ума. И которую испытываешь, когда твою душу отрывают от еще живого тела. Неудивительно, что Гор не стремится это ворошить: у всех нас есть воспоминания, которые хочется похоронить понадежнее.
– Вы попали в Тень вместе?
– Нет, – качнул головой Бер. – Ас был первым. Он дольше всех пробыл в браслете. Потом появился Ван. Затем я. Гор – последний.
– А сколько времени прошло между тем, как вас… ну…
– По-разному. Ас провел в браслете около десяти лет. Ван и я появились с очень небольшим промежутком. Гор опоздал примерно на два года. Так что, в общей сложности, лет пятнадцать разницы у нас есть.
– А сколько тебе было лет, когда это случилось?
Бер хмыкнул.
– Не помню. Но теперь это не имеет значения: когда сто лет просидишь внутри проклятого артефакта…
– Ясно, – я прикусила губу. – Извини, что спрашиваю. Просто пытаюсь зацепиться хоть за что-то. За любую мелочь, которая подсказала бы, как вам помочь. Мне не дает покоя мысль, что вы все равно от меня зависите. И что ваша жизнь, она… не совсем настоящая. В ней нет свободы. Нет крыльев, понимаешь?
– У нас есть все, о чем мы мечтали столько времени, – с мягкой улыбкой заверил брат. – Мы снова дышим, чувствуем, видим… Оказывается, уже одно это – бесконечно много, Гайдэ. Только понимать эту истину начинаешь лишь тогда, когда становишься Тенью и неожиданно лишаешься всего. Но при этом ты и не умираешь. Не забываешь до конца. И именно это – настоящая пытка.
– Прости…
– Тебе не за что извиняться. – Бер осторожно подсел ближе и погладил мои волосы. – Ты и так возишься с нами слишком много времени.
– Да? А мне, наоборот, кажется, что я уделяю вам слишком мало внимания.
– Это не так, – тихо рассмеялся он. – Сколько ты меня подушкой колотила? Сколько раз за бок ущипнула? Сколько угроз на меня высыпала, помнишь? Так что нет, сестренка – ты как раз уделяешь нам гораздо больше времени, чем мы того заслуживаем.
– Да? – слабо улыбнулась я. – А кто меня щекотать взялся при каждом удобном случае? Кто хихикает нагло в спину, когда я пытаюсь выглядеть как знатная дама? Кто меня каждый день из вредности катает по буеракам так, что у меня потом зад по полдня болит?
Бер хмыкнул.
– Ну да. Я такой. Но это лишь потому, что у меня раньше не было сестры. И потому, что я, если честно, не представляю, что с ней делать.
– Просто будь рядом, как сейчас. И просто иногда поговори в тишине безо всякой насмешки.
– Я стараюсь, – скарон осторожно наклонился и коснулся губами моей макушки. – Хотя и не всегда получается. А ты не переживай по пустякам. Мы выживем. Что бы ни случилось, все равно выживем: находиться в Тени нам не привыкать. Главное, чтобы с тобой все было в порядке, а остальное мы как-нибудь переживем.
Я грустно улыбнулась.
– Вы-то, может, и переживете, а мне как быть? Как я буду без вас? Кто мне будет двери открывать? Кто «госпожой» каждый день называть станет? Кем я буду народ удивлять при каждом появлении? А?
– Ничего, – хихикнул брат. – Если мы снова станем Тенями, ты удивишь всех еще больше.
– Не смешно. Не хочу я больше никаких Теней. Хочу живых. Настоящих. И навсегда хочу… чтобы можно было больше не думать о резервах.
– Ну, лет десять и правда можно будет не думать. А там… – Бер хитро прищурился. – А там, может, ты еще что-нибудь придумаешь?
Я усмехнулась.
– Куда ж я денусь?
– Ладно, пойдем, что ли? – со вздохом поднялся брат. – Все равно это – бесполезная трата времени. Ни о каких обрядах и ритуалах Адаманта мы тут ничего не найдем. Это – слишком закрытая информация. О ней наверняка даже в клане не все знают. Сама же читала, что написано про «черных»: самый закрытый клан.
– И самый сильный.
– Нет. Самым сильным всегда был Рубин. Адамант никогда не лез в первые ряды.
– Но и от власти никогда далеко не отходил, – возразила я. – За три тысячи лет существования Скарон-Ола еще не было такого, чтобы Адамант утрачивал свои позиции. С Изумрудом – да, бывало, даже Сапфиры однажды сдавались, но «черные» – никогда.
– Как и Алые, – кивнул Бер. – Ты права. Значит, скорее всего, для Гора надо будет искать учителя.
– Ехать в Скарон-Ол?
– А куда еще? Я, правда, не знаю, как нас там примут: чужаки, которых никто никогда не видел и о которых уже даже не помнит… ты знаешь, как у нас относятся к чужакам?
Я поежилась.
– Но вы ведь все равно скароны. Этого не отнять, сколько бы времени ни прошло. Вас ни с кем не перепутаешь, даже Мейр подтвердил. Значит, должны принять. Правда, столь длительное отсутствие вам будет трудно объяснить, но все равно – мне кажется, главы кланов должны вас хотя бы выслушать. А если Гор действительно так силен, как говорит Лин, то Адамант должен быть заинтересован в том, чтобы его заполучить.
– Не скажи, – вздохнул Бер. – Для кланов самое главное – иерархия. Подчинение. Верность клану и долгу. А мы кто? Может, когда-то для нас это и имело значение, но теперь все изменилось. Мы уже никогда не будем такими, как ждут от нас кланы. Мы стали чужими, Гайдэ. Мы много лет провели вне родных стен. Мы забыли о них так же, как и они забыли про нас. Для нас потеряли значение прежние ценности. Мы больше не будем зубами сражаться за свои кланы. Наконец, мы стали кровными братьями… когда-то чуждые друг другу, но сейчас ставшие ближе, чем родные… такого ни один клан не допустит. И, наверное, уже не простит.