— Ты намерен их найти.
Это был не вопрос.
— Да, — он открыл зелёные глаза, но не оглянулся.
— Они получили свободу.
— Временную, — рыцарь пепла перехватил руку с золотым перстнем и приложился к ней губами. — Моя дорогая баронесса, неужели вы переживаете о судьбе брата и его спутников?
— Я запрещала вам проливать кровь в моих владениях.
Мужчина обернулся и улыбнулся женщине, с которой делил постель:
— Они все живы. Я никого не убил на вашей земле. А преследовать их не прекращу. Вы сами дали наводки на них, Фецилла.
Баронесса закусила губу, но взгляд не отвела. Эти зелёные с жёлтыми вкраплениями глаза завораживали её, делали безвольной куклой. Но она не противилась.
— Я не знаю, как они избежали моих людей, но я найду их и предоставлю Главному суду. Ваш брат и его спутники сеют смуту в глазах простых людей. Они обещают им поддержку и помощь, а ведут себя как их покровитель. Тот, из-за которого всё это началось.
Баронесса молчала, наслаждаясь бархатным голосом своего гостя.
Свеча, стоящая на столе, отбрасывала замысловатые тени на мужской торс, которым женщина была готова любоваться многим дольше, чем ей это было позволено. Он говорил, но слова уже не достигали слуха Фециллы. Женские пальчики скользнули вниз по плечам, спине, ощущая под собой каждый напряжённый мускул.
Шагрод рассмеялся и притянул к себе хозяйку поместья Дехасти.
— Моя дорогая баронесса не собирается спать этой тёмной ночью?
Ответом на вопрос был поцелуй.
Шестеро всадников взбивали копытами лошадей пыль с узкого тракта, ехали стремя в стремя. Светило медленно садилось перед ними.
Первым тишину нарушил Драдер, похлопывая свою кобылу по светло-коричневой шее:
— Моя Леди самая лучшая лошадка. Вывезла из передряги и хвостом не мотнула.
Леоф тихо скрипнул зубами. Его нервировало имя, которое его спутник дал своей молабу, а парень тем временем продолжил.
— Эта девочка умнее многих высокородных задниц. Особенно таких же светлошерстных.
Гилиам покачал головой, но в назревающую перепалку не вмешивался.
— Чем это тебе светлые не угодили, деревенщина?
Охотник усмехнулся, его уловка удалась:
— Да знавали мы тут одну. Вот ноги еле унесли. Моя Леди намного лучше всяких виконтесс и баронесс. Не согласен, баронёнок?
Леоф тихо выругался и ударил пятками своего белоснежного коня с чёрной длинной гривой, вырываясь вперёд.
— Нашли кому имена давать, — подивился Мартон.
Его белый конь в серых яблоках до сих пор не был наречён. Осванда от такого отношения к животным передёргивало, а охотник с разорванной ноздрёй продолжил размышлять вслух.
— Имя можно дать ребёнку, который перешагнул черту в семь лет и точно не будет разорван в лесу дикими зверями. Какой толк нарекать кобылу, которая через два шага может сломать ногу и её придётся убить, чтоб не мучилась.
Никто ему не ответил. Только Томас, находящийся в своих мыслях, высвистывал незатейливую мелодию.
Леоф вскоре остыл и перестал загонять своего коня, но на Драдера обращал внимание, как на дерьмо у дороги — обходил и воротил нос.
Вскоре тишина стала въедаться в мозг. Каждый прислушивался не пустились ли за ними в погоню, не спустили ли собак. Новость о том, что за их головы назначена баснословная награда настигла охотников через сутки после отъезда из поместья Дехасти. Гилиам ожидал чего-то подобного и не был удивлён, скорее раздосадован. Ведь все его планы моментально рухнули.
Мартон всю дорогу требовал у королевича ответа на один и тот же вопрос, который уже вызывал тошноту у мужчины.
«Куда направилась Лилиит?».
Тракт с обеих сторон обступили тёмные хвойные аказирии, тянущиеся к небесам раздвоенными макушками. Дорогу устлали тонкие иголочки. Охотники осадили лошадей, пустив их шагом.
— Ты так и не сказал куда мы едем?
Гилиам усмехнулся. Он давно подготовил им путь к отступлению, хотя и надеялся, что воспользоваться им не придётся. Теперь их дорога лежала на северо-запад к столице королевства. Но в сам Нулбанар мужчина не собирался заезжать. Лучше всего переждать зиму там, где их никто искать не будет.
Поместье Велда Конви пустовало с весны. Именно тогда королевич отправил письмо в совет от лица далёкого родственника старшего из братьев. Который сейчас стал бургомистром в городе Йосфринде за чертой Рощи Первородных.
— Мы отправляемся на зимовку, друзья.
— Но осень только наступила, а ты уже говоришь о зиме, — Томас впервые вступил в разговор.
— Нам не помешает временно скрыться с глаз мира. Совет думает, что в поместье ныне живёт двоюродный племянник Велда со своей семьёй. И мы не будем их переубеждать. Нам нужно временное убежище, пока мы не наберёмся сил и не сможем выступить против Ордена Теневых.
— Нас семеро, — протянул Леоф.
— Шестеро, — буркнул Мартон. — Потому что этот говнюк не желает говорить куда направилась моя ученица.
— Твоя ученица вернётся, — фыркнул воин. — Она дала слово.
— Лилиит даже не знает куда мы направляемся, — встрял Драдер. — Как она нас найдёт там, где ты собираешься прятаться от всего мира?
— Эта девушка не так проста, — улыбнулся мужчина. — Иначе я не обратил бы на неё своё внимание.
Последняя фраза прозвучала как-то странно. Но на это обратил внимание только Мартон, которого заботила судьба дочери его друга. Что сказал бы Хельмунд, узнав, что его дочь стала на путь, который был проклят множество веков назад?
— У нас есть план действий?
Гилиам нахмурился:
— Для начала, нужно развить в себе умения, которые всё ещё спрятаны.
— Ты ведь для этого ходил к Шагроду тем вечером, королевич? — Мартон покачивался в седле, устремив свой взгляд на макушки высоких деревьев, что чесали небосвод.
— Да, — признался воин. — Я требовал ответа…Но это было так же глупо с моей стороны, как и вера в свои силы во время поединка. Он ничего не сказал, лишь посмеялся надо мной.
— Мы опять в тупике?
— Не совсем, — Гилиам вытащил кулон, что ранее принадлежал Фецилле Дехасти. — У нас есть то, что символизирует амулет нашего бога.
Воин надел украшение на шею. Кулон блеснул чёрным камнем в центре, будто в зрачке ока отразился блик светила.
Глава 16Первородная
Утро наступило, как всегда, неожиданно. Первые лучи лизнули землю, предвещая появление светила, запели птицы, журчание воды усилилось в несколько раз.
Из домика в лесу вышла девушка. Волосы её были обрезаны по плечи. Растирая заспанное лицо ладонями, она сделала шаг вперёд и замерла. Перед её взором раскинулась небольшая поляна с голубым озером. У самой кромки стоял молодой оленёнок на тонких длинных ножках. Он вскинул мордочку и посмотрел на незнакомку, в глазах которой застыл ужас.
— Не золотой, коричневый, — зашептала себе под нос Лилиит, убирая руки от лица и пытаясь выхватить меч, который остался в доме ведуньи.
— Ты моя гостья, а значит, никто тебе вреда тут не причинит.
Эфрикс стояла у порога и наблюдала за охотницей. Длинные белые волосы доходили ей до пят, а в глазах плясали смешинки.
— Если пойдёт дождь, его шкура пожелтеет, а рога удлиняться. Твоя интуиция тебя не обманула. Но сейчас он просто олень с большими глазами.
Охотница сглотнула и кивнула головой.
Животное припало к воде, позабыв о человеке.
— Пройдёмся.
Это был не предложение и девушка последовала за ведуньей вглубь чащи. Деревья расступались перед Эфрикс.
— Я удивилась, увидев тебя утром на своём пороге. Что привела тебя в такую даль, охотница из селения Гудрас, дочь Хельмунда и Фриды?
— Я прибыла к Первородной с просьбой наделить меня силой и знаниями. Поделиться со мной тем, что когда-то она дала моему богу.
Старуха рассмеялась. Громко и звонко. Ей вторили птицы, сидящие на ветвях лиственных деревьев.
— Мудра не по годам. Стара не по жизням. Хорошо, девочка, я услышала твой зов. Но ведь не только по сей причине ты оказалась у моего дома. Или я ошибаюсь?
— Нет.
Двое шли по узкой тропке, виляющей и ведущей туда, где не бывали даже боги. Небо просвечивалось голубыми лоскутками сквозь кроны высоченных деревьев с толстыми чёрными стволами. Охотница молчала, Первородная её не торопила. Лишь единожды замедлила шаг и поймала левую руку гостьи. На запястье девушки была намотана фиолетовая лента.
— Редкий цвет. Ведь последнее время циниста не цветёт. Знаешь? Мир сошёл со своей оси. Что-то меняется и очень сильно. Я чувствую это.
— Знаю. Это подарок Рэйнера. Я обрезала волосы, но с ней расстаться не могу.
Ведунья кивнула головой. Она помнила мальчишку, которому Сэлис переписала судьбу, отвадив от жрицы, что выбрал старейшина в Ночь Огня. Богиня сделала это для того, чтобы парень обратил внимание на Лилиит и не позволил той раньше совершеннолетия покинуть деревню. Но даже самой Судьбе не удалось изменить то, что случиться должно было.
Тропка вывела ведунью и её гостью на поляну, сплошь укрытую яркими фиолетовыми цветами. Они тянули свои головки с множеством мелких лепесточков к небу, пытаясь насладиться последним теплом и светом.
— Нигде больше не цветёт циниста. Только тут.
Охотница замерла, слыша только стук собственного сердца. Ветер кинул ей в лицо сладким запахом. Бабочка, неслышно шурша крыльями, промелькнула мимо. Зашевелилась трава, расступаясь перед назойливой юркой ящеркой.
— Это последний островок моей силы, охотница. Некогда я была богиней-травницей. Некогда я была в состоянии поддержать гибнущее растение, дать силы ростку и вырастить дерево за несколько часов. Теперь у меня есть только поляна цинисты, которая цветёт круглый год. Это тот островок надежды, что у меня остался.
Фиолетовые цветы шевелили своими головками на ветру. Приковывали взгляд к морю редчайшего цвета и завораживали.
— Как же красиво.
Эфрикс кивнула головой.
— И всё же, ты ответишь на мой вопрос?
— Я приехала ещё по двум причинам, — заговорила девушка, не в силах оторвать взгляд от поляны, покрытой изящными и гордыми цветами. — Моё бедро не заживает после ранения. Мне раздробили кость. Лечила даниром, но не смог он полностью меня вытащить. Хотела попросить у тебя лекарство какое или обезболивающее.