— Слушаю.
— Ты чего так напряжена, Феци? — Леоф толкнул сестру локтем в бок. — Расслабься, мы же не на войне.
— Родители расслабились. И где они теперь? Говори, зачем пожаловали и что от меня требуется?
— Давайте обсудим это не за трапезой, — открыл рот Гилиам, нарушая просьбу спутника. — Мы только с дороги.
— Я уже приказала присмотреть за вашими молабу, — сделала Фецилла акцент на недешёвой породе скакунов. — И подготовить несколько комнат. Девушку поселю отдельно. Нечего ей с вами тесниться.
Лилиит благодарно кивнула головой, вызывая улыбку у хозяйки заведения.
— Тогда ночью, как только здание покинет последний посетитель я жду вас тут, на первом этаже, за этим столом.
Не дожидаясь ответа, Фецилла встала с лавки и, не удостоив брата взглядом, вышла из зала с большим очагом.
Светило клонилось к западу, таверна наполнялась людьми. Были это и завсегдатаи, любящие выпить несколько кружек эля, и путники, которые весь день тряслись в седле или шли пешком, сбивая ноги. Когда совсем стемнело в заведение зашёл низкий мужчина с редкой бородкой, сжимал он в руке небольшую лютню.
Ударил бард по струнам, извлекая звук, и запел:
История эта о тех временах,
Когда братья по небу шли вместе.
Светилам неведом был ярость и страх.
Не терпели зависти, гнева и лести…
— Гилиам, я же просил тебя не вмешиваться в разговор, — привлёк внимание воина Леоф.
Охотники уже давно отставили от себя опустевшие тарелки и под некрепкий эль вели разговоры, будто старые знакомые. Появление барда ненадолго привлекло их внимание, но теперь младший из выживших Дехасти вновь вернулся к разговору.
— Твоя сестра отказала бы нам. А сейчас мы пьянеем, ведь она следит за нами из того угла зала. А значит языки наши развязываются.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Расслабься, ты привлекаешь её внимание, — громко рассмеялся воин, а затем тише продолжил. — Она не доверяет нам и это оправдано. Кто знает в какую компанию занесло её младшего непутёвого братца.
Леоф согласно кивнул и наигранно растянул рот в широкой улыбке.
Охотники уже давно исполняли на публику, а Драдер даже начал подпевать барду.
Земля Алиарна распалась на части.
Так боги решили её поделить.
Хотели они признанья и власти,
Да имя своё удалось очернить…
Фецилла Дехасти и в самом деле сидела в тёмном углу зала и потягивала из чаши терпкое вино. Сегодня она позволила своей таверне работать без неё. За стойкой находился сын её соседки. Парнишка шутил и разливал посетителем пиво, не перебарщивая с пеной. Девочки, разносили горячую пищу, приковывая взгляды захмелевших мужчин к пышным формам, которые не скрывались вырезами коричневых платьев.
А возле окна сидел её младший братец в довольно подозрительной компании. Не будь с этими людьми Леофа, она их на порог бы не пустила. Но выбора у хозяйки «Дороги пряностей» не было.
Да не только её взгляд был прикован к странным посетителям. Завсегдатаи тоже время от времени оборачивались в сторону шумной компании.
Мужчина со светлыми, неаккуратно обрезанными волосами и хитрыми карими глазами смеялся громче всех. Но глаз баронессы Дехасти ему обмануть не удалось. Женщина признала в нём высокородного, несмотря на походную одежду и потёртый плащ, который он не захотел снимать. Это читалось по глазам и движениям рук.
Рядом сидел лысый мужчина с разорванной ноздрёй и шрамами на лице. Такие обычно идут на большую дорогу с ножом и режут глотки тем, кто не делится с ними честно нажитым. Но в ярких зелёных глазах плясали смешинки, мигом сгоняя весь образ и позволяя видеть в этом человеке добрую душу.
Напротив «разбойника» расположилась единственная девушка в компании. Она смеялась и много пила, практически не пьянея. Гостья то и дело поправляла рассыпавшиеся по плечам каштановые волосы и бросала взгляды на барда, который пел о богине Сэлис и тех несчастных, коим она предписывала ужасную судьбу. В фиолетовых глазах отражалось такое понимание, что Фецилле даже стало жаль её. Отмахнувшись от этого чувства, женщина продолжила сверлить взглядом компанию брата.
Возле Леофа сидел юноша с пронзительно голубыми глазами. Разносчицы то и дело останавливались около него и улыбались, как последние идиотки. Неужели не видят, что он нездешний. Цвет кожи намного темнее, да и глаза раскосы. Нет он не алари, но их кровь, все же бежит в его венах. Он всё время поправлял тёмные каштановые волосы, которые издали казались чёрными и улыбался, как последний придурок.
Подпевая барду, за столом сидел худой парень с замусоленными чёрными волосами, собранными в хвост и обёрнутыми вокруг шеи. Он закрывал тёмно-серые глаза и качал головой в такт мелодии.
Напротив него расположился рыжеволосый юноша и неустанно пил. Тёмные, почти чёрные глаза перепрыгивали с поющего друга на барда и обратно. Толстые губы растягивались в улыбке. Но он молчал.
Фецилла ещё раз окинула компанию брата взглядом и пообещала сама себе, что откажет им в любой их просьбе и, если потребуется, применит силу, чтобы забрать брата.
Леоф никогда не разбирался в людях.
Глава 2Неприятности во благо
— Сыш, Рорик, а шо это за новые рожи? — мужик толкнул товарища локтем в бок.
Лицо его было усыпано оспинами и шрамами. Разорванная под рукой и грязная в нескольких местах рубаха говорила о том, что этот субъект не самое порядочное лицо Кэймора.
Рорик уплетал за обе щеки пирог с чем-то мясным, обильно приправленное специями. Ел и вспоминал слухи о таверне. Ведь поговаривают, что хозяйка наживается как раз на пойле, которое заказывают посетители после переперченной или пересоленной пищи.
— Тебе то какое дело? Пришёл пить — пей.
Мужик приложился к кружке, делая глоток, а потом вновь заговорил. На его лице осталась пенная дорожка усов.
— Посмотри какие нахальные рожи. И одеты хорошо. Может, того их?
Второй поднял глаза на объект обсуждения и хмыкнул:
— Одежду ты заметил, Фарз. А вот на оружие внимания не обратил.
Мужик почесал шею грязными ногтями и отметил про себя, что путники вооружены до зубов.
— Да ладно тебе, небось сынки благородные, а оружие для виду нацепили.
Рорик оторвался от кружки и вновь посмотрел на шумную компанию. Светловолосый мужчина заливался хохотом и хлопал по плечу лысого соседа. Рожа у соседа была такая зверская, что связываться с ним не хотелось.
— Я в этом не участвую.
Фарз презрительно скривился и встал из-за стола. На улице ждали люди, которых он позвал. Сегодня намечалась ночь, которая должна принести им много денег. А если денег у этих господ, странной наружности, не окажется, то возьмут одеждой и оружием.
Да и баба симпатичная, тоже пойдёт.
С этими мыслями мужик покинул таверну и свернул в подворотню. Там разило помоями и мочой. А в самом дальнем и тёмном углу, у стока вод, стояли люди в чёрных одеждах: на головах капюшоны, на поясе ножи.
— Я нашёл, — хрипло проговорил мужик, затем откашлялся и продолжил. — Их семеро. Хорошо одеты и уже пьяны. Никуда не торопятся, скорее всего, сняли комнату.
Получив короткий кивок в ответ, Фарз поспешил вернуться в корчму. Его спутник уже был мертвецки пьян и храпел на полу под лавкой, а над ним высилась хозяйка заведения.
— Спать или на улице, или плати за комнату! — Фецилла пнула пьяницу под рёбра носком туфли.
— Я заберу его, не гневись, хозяюшка, — залебезил мужик, поднимая Рорика, который лишь притворился спящим, с пыльного дощатого пола.
Фецилла славилась своим скверным характером и прекрасной памятью на лица. Те, кто попадал в её немилость больше не смели переступать порог самой известной и в то же время не самой дорогой таверны.
— Вон! — гаркнула женщина, — указывая на дверь.
Слава работала лучше вышибал, которые давно были уволены за ненадобностью.
Когда пьяного товарища вынесли из корчмы, гомон посетителей возобновился, а бард вновь ударил по струнам. В тряпице у его ног лежало несколько медных шурлей с изображением дерева и даже один серебряный оридан с вычеканенным всадником. Бард не заметил, кто из посетителей кинул ему фарлондскую деньгу, но был доволен. Ведь один серебряный оридан приравнивался к пяти серебряным шурлям. А это значит, что сегодня он обогатился.
В этот раз он медленно дёргал одну струну за другой, оглашая лирической мелодией зал с большим очагом. Но слова не звучали, будто не в силах был музыкант рассказать ту историю, к которой сочинил мелодию.
— Спой что-нибудь весёленькое, — гаркнул мужчина неприятной внешности и швырнул в барда медной монетой.
Его спутница, которая была младше в несколько раз, препохабненько засмеялась.
Человек с лютней проследил за полётом деньги и закончив свою мелодию, свернул тряпку, расстеленную у его ног.
— Фецилла, моя благодарность. Пусть Сэлис бережёт твою обитель.
С этими словами он вышел из таверны, захлопнув за собой дверь.
— А моя песня? — как рассвирепевший медведь завыл посетитель.
Но его прервал властный голос хозяйки заведения.
— Мы закрываемся. Тех, кто не оплатил комнату, прошу на выход.
— Почему так рано? — гаркнул кто-то из уже охмелевших посетителей.
Фецилла нашла взглядом говорившего:
— Потому что я так сказала.
Зал опустел быстро. Только два стола оказались заняты. Хозяйка прожгла взглядом спину Леофа и отправилась на кухню, закрывать чёрный ход, через который уходили девушки-разносчицы.
Дверь шаталась на ветру, скрипя давно несмазанными петлями. Плохое предчувствие прильнуло к женщине, как кошка, но та отмахнулась от него и заперла дверь на щеколду.
А в следующее мгновение к её шее приставили лезвие кинжала и зашептали на ухо:
— Тихо. Мы ничего не имеем против тебя и твоей таверны. Если не будешь рыпаться — не тронем. Поняла?
Фецилла кивнула головой. А разбойник ударил её рукоятью ножа в затылок. Женщина кулем осела на пол и затихла.