— Чаво надобно, девица?
— Коня подковать.
Коваль, как и мальчишка отвесил челюсть до пола.
— М-молабу. Настоящий молабу, — мужчина вышел на порог в одном фартуке.
— Сколько?
Но коваль её, казалось, не слушал. Он тряс бородой и бормотал себе под нос:
— За всю жизнь одни быки, ослы и кашлатки. Какой красивый конь, натренированный. Кто вы, девица?
— Это имеет значение? — Лилиит уже переминалась с ноги на ногу от холода.
— Вовсе нет, — встрепенулся мужчина, вспомнив, что держит человека и коня на морозе. — Сейчас ворота отворю. Погодьте.
Дверь захлопнулась перед носом охотницы, а через минуту заскрипели петли и две большие створки, принятые за сплошную стену, разошлись, открывая проход в мастерскую.
Огонёк фыркнул и первым зашёл в помещение. Коваль закрыл ворота и обратился к Лилиит:
— Хозяйка, я не уверен, что смогу совладать с молабу. Стар я уже.
— Он послушный мальчик, — ответила спустя мгновение охотница. — Дай ногу мастеру.
Огонёк мотнул головой, но послушно протянул правое переднее копыто ковалю.
— Изумительно, — переходя на чистый язык, воскликнул мужчина.
— Сколько времени это займёт и сколько денег съест?
— Через час сможете забрать. А деньги…пусть это будет подарком мне к старости лет.
— Хотя бы за материалы, — смутилась охотница, понимая, что коваль не собирается брать с неё денег.
— Десять серебряных, — отозвался мастер, уже примеряясь к коню.
Лилиит отсчитала десять монет с профилем принца Айвории и вложила их в мозолистую морщинистую руку.
Не беспокоясь об Огоньке, девушка покинула мастерскую коваля и вернулась вниз по улочке к кузне.
В этот раз подмастерье не встречал её у порога, и девушка вошла в мастерскую без стука. Жар стоял такой, что Лилиит долго боролась с желанием скинуть всю одежду, по лбу потёк пот. От резкого перепада температуры закружилась и разболелась голова.
— О, леди вернулась! — вскрикнул Окар, выскакивая перед посетительницей. — Что желаете? Бляху на пояс? Аккуратный стилет, который можно спрятать в корсете? Или прикажете сковать удивительное украшение? Так это вам к ювелирнику, а не к нам.
— Убрать зазубрины и наточить, — девушка вытащила меч и аккуратно передала парнишке.
— Мать честная! Мастер! Взгляните!
С тяжёлым вздохом из-за ширмы вышел тучный мужчина с густыми бровями и усами. Он вытер маслянистые руки о тряпку и кинул её под ноги. Подошёл к мальцу, которого приютил и обучил некоторым хитростям своего дела.
В руках Окар держал лёгкий меч около двух локтей в длину. Видно было, что оружие повидало немало битв, это о нём говорили зазубрины и погнутости. Но несмотря на всё, меч выглядел достойно.
Но не это привлекло внимание мастера. У самого лезвия значилась небольшая чёрная метка. Иногда они говорили о том, откуда пришёл материал, но чаще всего это была идеограмма имени кузнеца.
— Тэйн! Чтоб меня случай в задницу поцеловал! Это же работа Тэйна!
Кузнец совсем другими глазами взглянул на посетительницу:
— Где он теперь?
Лилиит отвела взгляд, а потом взяла себя в руки и встретилась с печальными светлыми глазами мастера. Было в них что-то такое, что заставило сказать правду.
— Мёртв. Кузнеца Тэйна не стало несколько лет назад.
Мужчина опустил глаза. Охотница не торопила его.
— Расскажи мне всё что знаешь, я починю твоё оружие, деточка. А ты расскажи мне о моём брате, прошу.
Глава 18Ламук
Скинув плащ и присев на низкий табурет подле очага, Лилиит начала рассказ. Говорила о жене кузнеца, Нии. Рассказывала о сыне Тэйна, Рэйнере. С улыбкой делилась воспоминаниями о детстве, которое скрашивал кузнец селения Гудрас.
— Так это он тебе привил любовь к оружию? — единственный раз за весь рассказ перебил ей ламукский кузнец.
— Да, — усмехнулась Лилиит. — Он подарил мне и своему сыну по деревянному мечу, когда мы ещё не получили свои имена. Обучил азам. Но никогда не говорил откуда ему это всё известно. Не рассказывал кем был до тех пор, пока не осел в отдалённой деревушке королевства. Зато много знаний влил в наши головы: чтение, письмо, владение мечом и копьём, легенды, сказания и мифы. Не солгу, если скажу, что он был самым светлым человеком, которого я знала.
Брат Тэйна, Лириг улыбался в усы, но молчал. Молот опускался на клинок меча, сравнивая выбоины. Шлифовальный камень возвращал блеск и изничтожал зазубрины.
— А кем он был до того момента?
Кузнец нахмурился, его лицо стало непроницаемым, как маска.
— Не уверен, я, что после всех твоих слов ты захочешь узнать правду.
Лилиит грустно улыбнулась:
— О мертвецах либо хорошо, либо ничего кроме правды. Хорошо я о нём уже отозвалась. Ваш черёд.
— Интересная поговорка, впервые такую слышу. Ну что ж, если у тебя есть время и желание, отчего бы не рассказать.
Лириг передал поправленное оружие заказчице.
— Лилиит? Это твоё имя?
— Да. Рэйнер выжег на рукояти, как раз перед тем, как я видела их всех последний раз живыми.
— Хорошо. Окар, закрой мастерскую! На сегодня всё.
— Но, мастер Лириг, — попытался воспротивиться подмастерье, — ещё даже полдень не минул.
— Сегодня мы больше не принимаем посетителей. Закрой дверь и отправляйся домой. Чёрный ход ты знаешь где находится.
Бурчащий подросток демонстративно прошёл мимо охотницы, задвинул несколько обитых железом щеколд, а через время хлопнул дверью где-то в глубине здания.
— Мой брат младше меня на десять лет. Был, — заговорил кузнец, вытаскивая из печи клещами раскалённый поддон, в котором плескался жидкий металл. — Родились мы в семье купца, трое нас было: я, Тэйн и сестра Алия. Сэлис предлагала ему судьбу купца, и он даже согласился. Начал своё дело, заимел обоз, ездил между городами. В основном торговал сырьём и оружием, которое я ковал. Прибыль была небольшой, но Тэйн говорил о том, что, путешествуя телегой, он чувствует себя свободным. Потом погибла Алия, её изнасиловали и зарезали в двух шагах от дома. Тогда-то он и сорвался. Тэйн перестал продавать оружие, он стал им пользоваться. Примкнул к шайке разбойников после того, как выпустил кишки убийцам сестры.
Лилиит молчала. Она не смела поднять глаз на кузнеца, который изливал ей свою душу, рассказывал историю жизни. А Лириг тем временем продолжал:
— Мало я знаю о той стороне его жизни. Возвращался домой раз в несколько лет, приносил золото и каменья, говорил, что счастлив. Но я-то видел капли крови, которые впитались в эти богатства. Пытался его образумить, но не слушал меня брат, отмахивался, обижался. Продолжалось это лет десять, потом сцапали их шайку власти. Там даже награду за их головы назначали. Не как за твою, охотница, меньше.
Лилиит поперхнулась, но кузнец этого даже не заметил.
— Мне удалось выкупить его жизнь. Не прикасался я к его подачкам, но сохранил. Награбленное и спасло ему жизнь. Он вернулся домой, отказывался от пищи и сна. Утверждал, что больше никогда не сможет стать человеком. Я дал ему в руки молот, научил обращаться с наковальней. Где-то даже есть кинжал, что он выковал мне в знак благодарности. Прекрасная работа. Тэйн утверждал, что лезвие его — переплавленный клык дракона. Сколько веков уже драконов не видно, сомневаюсь я и до сих пор в его словах, но работа вышла мастерская. Сейчас покажу!
Лириг вскочил на ноги, загремел поддоном, в котором уже застыло забытое мастером железо. Где-то в глубине мастерской что-то упало с оглушающим звоном.
— Нашёл!
Шаркающие шаги. В свете печи блеснул изогнутый клинок искристо-белого цвета. Лилиит не показалось, материал из которого было изготовлено оружие действительно блестел.
— Алмазная крошка, — похвалился Лириг. — Тэйн говорил, что собственноручно смешивал. Знала бы ты, деточка, как это непросто.
Глаза мужчины предательски блеснули.
— Можно? — хриплым голосом спросила охотница, боясь протянуть руку к кинжалу.
Кузнец думал всего секунду. Потом вложил его в женскую ладонь.
Лилиит аккуратно обхватила тонкую рукоять, подивившись тому, как приятно соприкосновение.
— Рукоять обтянута кожей птицы, имя которой я не вспомню. Суть в том, что кожа эта покрыта тонкими выбоинами. Даже если рука вспотеет, оружие ты не выронишь. Обычно её использовали для мечей, но Тэйн не пожалел.
Охотница слушала его вполуха. В её руках сейчас было самое лучшее творение того, кого она кликала дядюшкой. В районе сердца предательски кольнуло. Она моргнула несколько раз, отгоняя эмоции, и протянула кинжал его владельцу, заметив небольшую идеограмму в форме птицы, раскинувшей крылья.
Лириг принял оружие и бережно завернул в тряпицу.
— После того как жизнь, казалось, наладилась, — продолжил кузнец, будто ничего не произошло, — пришли люди в масках. Амнистия отменялась, выкуп был лишь временным. Тогда Тэйн взял в руки топор, который только дорихтовал и всадил его в череп одному из пришедших. Он сбежал. Больше я ничего о нём не слышал, потому и не сразу поверил, увидев его символ на твоём мече.
Лилиит усмехнулась:
— Каким разным может быть человек. Я навсегда запомню его, как дядюшку Тэйна, прекрасного мужа и отца, отзывчивого человека и интересного собеседника.
Ламукский кузнец улыбнулся, но смолчал. Перед его внутренним взором встал его родной брат. Теперь он мог с ним проститься и простить.
— Ты назвал меня охотницей, — завела неприятную беседу Лилиит. — Узнал сразу?
— Как только встретился с тобой взглядом, — признался мужчина. — Но дело не только в цвете глаз, сам взгляд у тебя хищный, цепкий. Я видел такой в молодости у Тэйна. Он тогда мстил и всех ненавидел. Кому ты мстишь, охотница, и за кого?
— За своих близких, — отвернулась девушка. — Рэйнер, сын Тэйна, твой племянник, был мне очень близким человеком. Я найду тех, кто выжег Гудрас и выпотрошу.
— Не будь таким, как тот молодой купец. Месть затмила его рассудок.
— Он был хорошим человеком, несмотря ни на что.