– И что дальше, павший? – вопросила Магистр. – Не переживай, сама-то я отсюда спущусь, но вот мой стол мне нужен на полу и желательно в ближайшее время.
– Мои проклятия – необратимы, – мстительно возразила я.
– Необратимы, – не стала препираться она. – Но – результат мелких и слабых, таких, как это, можно… не то чтобы вернуть… С помощью второго проклятия можно все расставить по своим прежним местам, ясно? А вот крупные, по-настоящему сильные – те действительно и необратимы, и на их результат впоследствии повлиять нельзя. Вернее, не остается того предмета, на который можно повлиять.
Я удивленно подняла на нее глаза, но моя собеседница и не думала шутить. Черные глаза смотрели прямо и серьезно, а я… испугалась. Впервые осознала реальную мощь своих Слов и собственную непомерную силу. И опасность. Вайлины – это еще цветочки… Мои реальные возможности – куда страшнее.
Нервно передернув плечами, я нерешительно спросила:
– Так я… могу все?
– Абсолютно, – веско подтвердила Магистр. – Ты можешь абсолютно все. От простого перемещения книг в заданную точку до полного уничтожения этого мира. И особых усилий тебе прилагать не придется, а сама ты всегда сможешь выжить.
Я растерянно поморгала и пробормотала:
– Но… зачем мне его уничтожать? Какой в этом смысл? Я никогда не хотела никого и ничего уничтожать, а мир – тем более.
Теперь растерянно моргали уже мои собеседницы. Видимо, то, что я сказала, стало для них откровением.
– Кто в тебе с-сейчас-с говорит? – после томительной паузы осторожно осведомилась Яти. – Касс-си или… павший воин?
Я прислушалась к своим ощущениям и решительно ответила:
– Думаю, мы обе…
– Но история не может лгать, – задумчиво отметила Магистр.
– Зато она любит недоговаривать, – философски добавила ящерка. – А делать это летопис-си умеют гениально, как и наш мир… А ес-сли мы не учас-ствовали в тех с-событиях – откуда нам знать всю правду?
– А Хранители, разумеется, заодно со всеми, – тихо добавила пленница стола.
– Ес-стес-ственно, – согласилась ящерка. – Они и могли бы открыть правду с-сейчас-с, когда с-самые с-страшные с-события давно позади, но им это невыгодно.
– Что именно? – вмешалась я.
– Ваше возвращение, – пояснила моя хвостатая собеседница. – Ес-сли бы вдруг оказалось, что на с-са-мом деле вы не так с-сильно виноваты перед миром, как им вс-сегда расс-сказывали, они бы вас-с простили. А миру бы тогда ничего не ос-ставалос-сь, как пос-следовать их примеру. Да, люди вс-сегда боялис-сы павших воинов, но в то же время отлично понимали – только благодаря вам им нечего опас-саться. И отпала бы нужда ис-скать с-спас-сителей. И над ними никогда бы не навис-сла угроза, подобная нынешней.
– Но так мы же – вроде местных жителей и пришельцев убивать не можем, – заметила я.
– Вы – все можете, – внушительно повторила Магистр. – И уничтожать пришельцев тоже. На благо мира, разумеется.
Я призадумалась и по прошествии нескольких минут вынуждена была с огорчением констатировать, что ни черта не понимаю. Вернее, понимаю, но плохо. Очень плохо… Мне катастрофически не хватало сведений и воспоминаний. Наверняка где-то в дальних темных уголках моей памяти гнездится знание правды, – слишком далеко, мне не дотянуться и не достать… пока. Райлит верно сказала – пусть все идет своим чередом, всему свое время. Понимание истины сейчас, когда меня окружает столько загадок, слишком много загадок… До сути произошедшего я однажды все равно докопаюсь, рано или поздно, а со знанием этого, не понимая себя, я могу лишь все испортить. Нет, Касси, сначала – разберемся с таинственным нечто, а остальное, как обычно, однажды придет само собой.
Вздохнув, я покосилась на летающий стол, обнаружила, что он меня по странным причинам дико нервирует и раздражает, тихо обругала его последними словами, и он с грохотом свалился на пол, едва не опрокинув Магистра. Так-то лучше.
– Очень хорошо, павший, ты делаешь успехи, – невозмутимо объявила девушка. – Немного потренируешься под руководством посланницы – и можешь приступать к своим обязанностям.
И что-то в ее голосе меня насторожило.
– К каким обязанностям? – чувствуя себя необычайно глупо, уточнила я.
Магистр нахмурилась:
– А сама не понимаешь? Раз мертвые воины объявились еще в одном мире, нам повторно спасителя искать не станут. И именно на твои плечи ложится вся ответственность за происходящее. Только если ты не сможешь справиться, нового спасителя из другого, мира переправят к нам. Я против, это понятно, но ничего не поделаешь.
Я как стояла, так и села.
– К тому же ты павший воин, и защитить наш мир – твоя прямая обязанность. И ты дала Слово.
– Минуточку, товарищи! – возмутилась я, немного оправившись от понятного изумления. – Я дала Слово временно исполнять обязанности, а не быть им! Я не собираюсь подставляться! К тому же неизвестно еще, где ваши зомби прячутся!
– Мы тоже не знаем, – «утешила» Магистр. – Да и сам мир не знает. Вот и поищешь. Заодно уничтожишь тех мертвяков, которые на пути встретятся. А там, возможно, подоспеет нормальный спаситель.
– Возможно?.. – упавшим голосом вопросила я.
– Скорее всего, – добавила моя собеседница.
О господя!.. Час от часу не легче! Я скорчила страдальческую рожицу, исподлобья посмотрела на неумолимое лицо Магистра и махнула на все рукой. Ладно, пусть думают, что я где-то брожу и кого-то там ищу. А я займусь своими делами. Мне куда интереснее разбираться с историей павших и их загадочными способностями. Ну а если по пути попадутся зомби – помогу, так и быть. Не Магистру или Хранителям – помогу этому миру. Просто потому, что я – его часть. Пусть и проклятая часть, случайно забежавшая на огонек ненадолго погостить…
Меж тем, пока я размышляла о своем, Магистр сгребла в охапку кипу папок и, перебросившись парой слов с Яти, быстро покинула кабинет. Ушла, не прощаясь, какая вопиющая невоспитанность! Я задумчиво посмотрела на захлопнувшуюся дверь. Зато теперь – свобода!
– И не надейс-ся, – прочитала мои мысли ящерка. – Я внимательно прос-слежу за тобой и твоим поведением.
Я не удержалась и показала ей язык. Яти тяжко вздохнула. Да, со мной непросто, но ведь я же в спасители не набивалась… И не набиваюсь. И ни за какие коврижки не возьмусь играть непредназначенную мне роль. Я – сама по себе, а вы – сами. Я не умею быть тем, кем я не являюсь, да и не хочу. Спасительница – нет, вы только подумайте! – или павший воин, как меня тут окрестили братья по разуму, – один фиг. Что бы ни спало в моей душе – я воспитана обычным человеком, и им и останусь, а героев в психбольницах ищите, я еще не окончательно сошла с ума и добровольно в петлю не полезу.
Поднимаясь в свою комнату, я весело насвистывала под нос незамысловатый мотив какой-то песни, а Яти – косилась на меня с нескрываемым подозрением. Смотри, смотри, милая, большего тебе и не надо… Даже мои родители и друзья никогда не могли угадать, что у меня на уме, а тебе и подавно не удастся. А на уме у меня…
Открыв дверь, я подошла к столу и лениво поворошила бумажки. Так, структура миров меня интересует мало, история их происхождения – тоже, строение одного конкретного мира – из той же оперы, я в нем и сама уже неплохо разобралась… Ага, а вот это любопытно… Я вытащила из общей кучи потрепанный свиток, испещренный черными рунами. История павших воинов, пусть и с явно ложной точки зрения.
Я осторожно разгладила ветхий лист, испытывая странное чувство. Словно через прикосновение мне передается невидимая, но сильная энергетика того, кто писал, того, кто уже сам ничего не помнит и никогда не вспомнит… И я, закрыв глаза, увидела… Мое сознание, покинув тело, юркой змейкой скользнуло меж рун, обрисовывая каждую, и буквы вместо слов сложились в яркие, четкие картинки.
Магистр, отдаленно похожий на нынешнего, светловолосый и темноглазый, но – мужчина. Тот самый, кого я видела в склепе памяти. Сидя за столом в знакомой библиотеке, он медленно писал. Руны получались кривоватыми, косыми, плохо ложились на бумагу, а сам он иногда отставлял в сторону костяное перо и морщился от боли в перевязанной руке, которой он писал. Неровный, колеблющийся огонек свечи освещал бледное, изможденное лицо умирающего. Человек умирал от страшной неизлечимой болезни… Вернее, от необратимого проклятия павшего воина.
Я встала напротив стола, словно Магистр мог меня увидеть, и посмотрела на него в упор. Конечно же глупый поступок, ведь это не мое воспоминание, а память бумаги, своеобразный портал, перемещающий читателя в иную реальность… Но я услышала то, что мне сказали. Глядя в пустоту, сквозь мою сущность, человек тихо промолвил:
– Прости, Райлит, я не успел. Ты знаешь, где можно меня найти. Приходи и забирай то, что тебе принадлежит…
И картина медленно поплыла перед моими глазами, вновь превращаясь в черные руны… Сев, я тряхнула головой, разгоняя дымку воспоминаний, кивнула встревоженной Яти и мрачно потерла ушибленный при падении затылок.
И поняла… Ага! Вот оно! Встреча, назначенная в сердце мира. Кое-что мое Магистр уволок с собой после смерти и упрятал подальше от чужих глаз. Что именно – не спрашивайте, сама не в курсе. Но если скажу пароль «черт возьми», возможно, мне вернут все вышеозначенное. Надо будет посетить сердце мира после разборок с зомби. Да, а еще понятно, почему Магистр имеет на меня такой зуб: в одной из жизней его убил павший воин.
ГЛАВА 14
Да на тебе пахать надо!
Второй день подряд шел дождь. Стоя у решетчатого окна, я уныло наблюдала за бесконечным потоком мутной воды, стекающим по стеклу. Хорошо, конечно, что в такую погоду я сижу под крышей, пусть и слегка протекающей, а не на природе… Но вынужденное заточение в мрачной башне однажды меня доконает, ей-богу. Ведь пообщаться даже не с кем! Магистр – в отъезде, Яти – в спячке, старшая ученица Магистра, Серафима, – по уши в своих делах. Скука-а-а… смертная.