левания, — она не может распространиться слишком широко. Вот почему я считаю, что действия президенте были неоправданно поспешными.
— И противоречащими Конституции, — добавил сидящий рядом юрист. — В этом нет никаких сомнений. Президент поддался панике, что не принесет ничего хорошего стране — ни в медицинском, ни в юридическом отношении.
— Большое вам спасибо, парни, — сказал Райан, выключая звук.
— Нам нужно заняться этим, — заметил Арни.
— Каким образом?
— С искаженной информацией следует бороться достоверной информацией.
— Отличная мысль, Арни, вот только единственный способ убедить людей в своей правоте — дать им умереть.
— Нужно не допустить паники, господин президент. Пока паники не произошло, и это было поразительно само по себе. Помог удачно выбранный момент, когда Райан объявил о введении чрезвычайного положения. Эта новость застала большинство жителей вечером. Почти все уже вернулись домой, пищи там у них оказалось достаточно на несколько дней, а новость настолько потрясла, что никто не бросился запасаться продуктами в соседнем супермаркете. Сегодня, однако, ситуация изменится. Через несколько часов люди начнут протестовать. Средства массовой информации уделят протестам основное внимание, и станет формироваться общественное мнение. Арни прав. Нужно что-то предпринять. Но что именно?
— Каким образом, Арни?
— Джек, я уж было подумал, что ты никогда не задашь этот вопрос.
Следующей остановкой был аэропорт. Там подтвердили, что частный реактивный самолет «G-IV», зарегистрированный в Швейцарии, действительно вылетел в Париж с дозаправкой в Ливии. У старшего диспетчера сохранилась ксерокопия документов на самолет и пассажирская декларация, которые он предъявил американцам. Последняя оказалась поразительно подробным документом, потому что была нужна и таможенной службе. В декларации были даже указаны имена пилотов.
— Что будем делать дальше? — спросил Чавез. Кларк посмотрел на чиновников аэропорта.
— Весьма благодарны вам за помощь, — сказал он. Затем вместе с Чавезом он направился к машине, которая повезла их к самолету.
— Что дальше? — повторил Чавез.
— Успокойся, приятель. — Через пять минут поездки в полном молчании машина остановилась у трапа самолета. Кларк посмотрел на небо. Там собирались грозовые облака. Он не любил летать в грозу.
— Мы не можем лететь. Придется подождать. — Пилот второго экипажа был в чине подполковника. — Таковы правила.
Кларк постучал по орлам на собственных погонах и наклонился вперед, глядя прямо в лицо пилоту.
— Я — полковник. Когда говорю взлетать — ты взлетаешь, воздушный извозчик. Взлетай немедленно!
— Послушайте, мистер Кларк, я знаю, кто вы, и...
— Сэр, — вмешался в разговор Чавез. — У меня всего лишь временное звание майора, но операция намного важнее ваших правил. Постарайтесь проложить курс в обход эпицентра грозы, а? Не беспокойтесь о нас, в крайнем случае мы воспользуемся гигиеническими пакетами. — Пилот бросил на него разъяренный взгляд, но промолчал и вернулся в летную кабину. Чавез посмотрел на Кларка. — Держи себя в руках, Джон.
Кларк протянул ему копию пассажирской декларации, которую им дал диспетчер.
— Посмотри на имена пилотов, Динг. Они принадлежат не швейцарцам, хотя самолет и зарегистрирован в Швейцарии.
Чавез посмотрел в бумагу. Регистрационный код HX-NJA, а имена пилотов ни немецкие, ни французские, ни итальянские.
— Сержант? — позвал бортпроводника Кларк, когда послышался рев двигателей и самолет начал выруливать на старт.
— Да, сэр? — Она только что слышала, как разнес этот полковник ее командира.
— Передайте это по факсу в Лэнгли, пожалуйста. У вас есть необходимый номер. И побыстрее, прошу вас, мэм, — добавил он, потому что она была женщиной, а не просто сержантом. Сержант не поняла причины столь вежливого обращения, но не стала возражать против него.
— Потуже застегните пристежные ремни, — послышался голос пилота, и самолет начал разгон по взлетной дорожке.
Из-за электрических помех, вызванных грозой, связь удалось установить лишь с третьей попытки, но затем факс был передан по спутниковой связи в Форт-Бельвуар, штат Виргиния, и далее появился в «Меркурии», центре связи ЦРУ. Старший дежурный офицер послал своего заместителя на седьмой этаж с текстом донесения. К этому моменту Кларк уже говорил с дежурным офицером по телефону.
— Сильные помехи, — отозвался дежурный офицер. Даже при цифровой спутниковой связи и всех остальных технических достижениях гроза остается грозой.
— Нас тут немного кидает. Проверьте регистрационный код и имена, указанные в декларации. Выясните нам все, что известно о них.
— Повторите.
Кларк повторил. На этот раз дежурный офицер понял, что от него требуется.
— Будет исполнено. Просмотрим все файлы. Что еще?
— Свяжусь позднее. Конец связи, — услышал сквозь треск электрических разрядов дежурный офицер.
— Итак? — Динг потуже затянул ремни после очередной воздушной ямы.
— Имена написаны на фарси, Динг. Проклятье! — Еще одна воздушная яма. Кларк посмотрел в иллюминатор. Казалось, они летят над центром гигантской арены из клубящихся облаков, в которых то и дело мелькали молнии. Ему редко приходилось видеть такое зрелище сверху. — Этот сукин сын намеренно летит через центр грозы.
Но Кларк ошибался. Подполковник, сидевший за штурвалом «гольфстрима», был перепуган. Правила ВВС, не говоря уже о здравом смысле, запрещали полеты при такой погоде. Радиолокатор в носу самолета свидетельствовал, что на двадцать градусов влево и вправо от курса в Найроби все затянуто облаками. Слева, впрочем, облака казались чуть реже. Пилот повернул на тридцать градусов влево, бросив крохотный реактивный лайнер в крутой поворот, словно истребитель. Стараясь найти место поспокойнее, он одновременно продолжал набирать высоту. Да, здесь тоже царил шторм, но все-таки самолет швыряло меньше. Через десять минут VC-20 вырвался из грозовых туч, и его залило солнечным светом.
Капитан из запасной смены пилотов повернулась в своем кресле.
— Довольны, полковник? — спросила она.
Кларк расстегнул ремни, не обращая внимания на предупреждающую надпись, прошел в туалет и плеснул в лицо холодной водой. Затем вернулся к креслу запасного пилота, опустился на колени рядом с ней и показал текст, только что переданный по факсу.
— Вам что-нибудь известно про это? — спросил Кларк. Она посмотрела на лист бумаги и поняла все с первого взгляда.
— Да, конечно, — ответила капитан. — Мы получили уведомление о случившемся.
— Почему?
— По своей конструкции это такой же самолет, как и наш. Когда с одним из таких самолетов происходит катастрофа, фирма-производитель сообщает об этом всем владельцам машин — я имею в виду, что мы все равно послали бы запрос, но уведомление поступает от фирмы автоматически. Насколько я помню, тот «Гольфстрим G-IV» вылетел из аэропорта на север, в Ливию, там совершил посадку для дозаправки, верно? Сразу взлетел — это был медицинский рейс, я не ошибаюсь?
— Совершенно верно. Продолжайте.
— Пилот подал сигнал бедствия, сообщил, что вышел из строя один из двигателей, затем второй. Связь прервалась — по-видимому, самолет рухнул в море. За ним следили три радара — из Ливии, с Мальты и с нашего военного корабля — эсминца, по-моему.
— В этом происшествии нет ничего странного, капитан? Она пожала плечами.
— Это надежный самолет. Не думаю, что у ВВС погиб хотя бы один. Вы только что были свидетелем его прочности. Когда мы проваливались в воздушные ямы, толчки порой достигали двух с половиной, может быть, даже трех «же». Что касается двигателей — Джерри, у нас хоть раз выходил из строя двигатель на VC-20?
— Насколько помню, такое случалось дважды. В первый раз оказался неисправным топливный насос — «Роллс-Ройс» послал механиков, и они заменили насосы на всех своих двигателях. Второй раз такое случилось в ноябре, несколько лет назад. Тогда один из «гольфстримов» «проглотил» гуся.
— Такое случается, полковник, — подтвердила капитан. — Гусь весит пятнадцать, даже двадцать фунтов. Мы стараемся держаться в стороне от гусиных стай.
— Но ведь на том самолете вышли из строя оба двигателя?
— Причину так и не сумели установить. Может, было некачественное топливо. Это не исключено, однако двигатели полностью изолированы друг от друга и функционируют независимо, сэр. У каждого все свое — насосы, электроника, все остальное...
— За исключением топлива, — заметил Джерри. — Оно поступает из одного бензовоза.
— Что происходит, когда отключается двигатель?
— Если не проявить осторожности, существует риск потерять управление самолетом. При полном отключении одного двигателя самолет забрасывает в его сторону. Мертвый двигатель меняет характер воздушного потока над плоскостями управления. Из-за этого мы однажды потеряли «лиэр», VC-21. Если такое случается во время маневра, ситуация усложняется. Однако нас готовят на такой случай, как, конечно, и пилотов на погибшем самолете, это указано в отчете. Обоим опыта было не занимать, они регулярно посещали «ящик» — проходили подготовку на тренажере. Постоянная подготовка на тренажере необходима, иначе вас лишают страховки. Впрочем, судя по показаниям радара, самолет не совершал никаких маневров. Таким образом, этого не должно было произойти. Единственное объяснение — некачественное топливо, но ливийцы утверждают, что с топливом было все в порядке.
— Или пилоты потеряли самообладание, не знали, что делать в критический момент, — добавил Джерри. — Но даже в этом случае такой самолет угробить не просто. Понимаете, «гольфстримы» сделаны таким образом, что для этого нужно особенно постараться. Я налетал на них две тысячи часов.
— А я — две с половиной, — заметила капитан. — Летать на нем куда безопасней, чем управлять автомобилем в Вашингтоне. Мы любим эти машины.