ах новостей. Солдаты вытянулись, салютуя президенту, насколько это было возможно в их неуклюжих костюмах ГИПЗО, держа винтовку на плече. Больнице никто не угрожал. Возможно, из-за вооруженной охраны, а возможно, и просто от страха. Достаточно сказать, что уличная преступность, как заметил один из полицейских агенту Секретной службы, снизилась почти до нуля. Даже торговцы наркотиками нигде не высовывались.
В это время дня вокруг было немноголюдно, лица редких прохожих закрывали защитные маски, в вестибюле больницы ощущался резкий запах дезинфекции, который господствовал теперь по всей стране. Что из этого являлось действительно необходимой мерой защиты, а что играло чисто психологическую роль? — подумал Джек. Но ведь и его поездка была предпринята именно с такой целью.
— Привет, Дейв, — поздоровался он с деканом, одетым в зеленый хирургический костюм; как и все тут, он был в маске и с перчатками на руках. Они не стали обмениваться рукопожатиями.
— Господин президент, позвольте поблагодарить вас за то, что вы приехали к нам. — Вокруг уже появились телевизионные камеры — операторы неотступно следовали за президентом. Прежде чем кто-то из репортеров успел задать вопрос, Райан дал знак декану, и тот повел процессию внутрь здания. Джек полагал, что это будет выглядеть более деловито. Агенты Секретной службы поспешили вперед, когда президент, сопровождаемый деканом, пошел от лифтов к медицинским помещениям. Двери раздвинулись, открыв их взглядам коридор, по которому сновали люди.
— Как дела, Дейв?
— У нас зарегистрировано тридцать четыре пациента. Всего в городе сто сорок больных лихорадкой Эбола — во всяком случае их было столько, когда я получил информацию в последний раз. У нас достаточно больничных коек и медицинского персонала. Мы выписали половину находившихся у нас пациентов, чтобы освободить места для жертв эпидемии, — тех, кого можно было отправить по домам. Отменены все необязательные процедуры, однако нормальная работа продолжается. Я имею в виду, мы по-прежнему принимаем рожениц и тех, кто нуждается в помощи. Приходится продолжать и амбулаторное лечение, независимо от эпидемии.
— Где Кэти? — спросил Райан. В коридоре появился единственный допущенный сюда телеоператор с камерой — снятая им пленка будет использована всеми телевизионными компаниями. В больницу не пускали людей, не имевших к ней отношения, и хотя из штаб-квартир средств массовой информации пытались возражать, их репортеры и операторы не проявляли особого рвения. Может быть, это объяснялось запахом антисептиков, который действовал на людей не меньше, чем на собак, когда их приводили к ветеринарам, — это был запах опасности.
— Вот здесь. Вам придется надеть защитный костюм. — На этаже имелась одна комната отдыха для врачей и другая — для медсестер. Сейчас пользовались обеими. Дальняя, что в конце коридора, была «зараженной», там снимали защитную одежду после пребывания в палатах. Ближняя считалась «безопасной», в ней одевались. Для застенчивости сейчас не было ни времени, ни места. Первыми вошли агенты Секретной службы, застав там женщину в трусиках и бюстгальтере, которая подбирала пластиковый костюм своего размера. Она не смутилась. Это была ее четвертая смена в отделении для пациентов, больных лихорадкой Эбола, и ей было не до смущения.
— Вешайте свою одежду вот сюда, — показала она. — О-о! — Женщина узнала президента.
— Спасибо. — Райан снял ботинки и взял из рук Андреа вешалку. Прайс оглядела женщину, было ясно, что та безоружна. — Каково положение в отделении? — спросил Джек.
Женщина была старшей медсестрой на этом этаже. Она ответила, не оборачиваясь.
— Хуже некуда. — Затем сделала секундную паузу и решила все-таки обернуться. — Мы благодарны вам, господин президент, что ваша жена работает вместе с нами.
— Я пытался отговорить ее, — признался Райан. Он не чувствовал в этом какой-то вины и не знал, правильно ли поступает, говоря это.
— Мой муж тоже пытался отговорить меня. — Медсестра подошла к нему. — Смотрите, шлем одевается вот таким образом. — Райана на мгновение охватила паника. Ему казалось нелепым напяливать на голову какую-то пластмассовую штуку. Медсестра словно прочла его мысли. — Сначала я тоже чувствовала себя неловко в нем, но потом привыкла.
Декан Джеймс уже успел тут же в комнате надеть свой защитный скафандр. Он подошел к президенту, чтобы проверить, как тот оделся.
— Вы слышите меня?
— Да. — Джек уже успел вспотеть, хотя к поясу был прикреплен портативный аппарат очистки воздуха.
Декан повернулся к агентам Секретной службы.
— С этого момента вы будете исполнять все мои приказы, — сказал он. — Я уберегу его от опасности, но у нас недостаточно защитных костюмов для всех вас. Если вы останетесь в коридоре вам ничто не угрожает. Ни к чему не прикасайтесь — ни к стенам, ни к полу, ни к чему. Если кто-то проходит мимо вас с тележкой, уступите дорогу. В случае, если не сможете отойти в сторону, пройдите в конец коридора. Если увидите какой-нибудь пластиковый контейнер, держитесь от него подальше. Вы меня поняли?
— Да, сэр. — Президент заметил, что Андреа, наверно, впервые в жизни испытывает страх. Да и он тоже. Сам факт пребывания здесь действовал на психику. Доктор Джеймс коснулся плеча президента.
— Следуйте за мной. Я знаю, что это пугающее зрелище, но в скафандре вам ничто не угрожает. Нам всем пришлось привыкнуть к этому, не правда ли, Тиша?
— Да, доктор. — Медсестра уже успела облачиться в защитный костюм.
Слышалось собственное дыхание и едва ощутимое жужжание портативного аппарата очистки воздуха, но все остальные звуки были приглушенными. Райан чувствовал себя закупоренным в этот скафандр, и ему понадобилось сделать усилие над собой, чтобы следовать за деканом.
— Кэти здесь. — Декан открыл дверь.
Райан вошел в палату.
На кровати лежал ребенок, мальчик лет восьми, увидел Джек. Над ним склонились две фигуры в синих пластиковых костюмах. Обе стояли к нему спиной, и он не мог сказать, кто из них его жена. Доктор Джеймс поднял руку, запрещая Райану пройти вперед. Одна из женщин налаживала капельницу, и ее нельзя было отвлекать. Ребенок стонал и метался на кровати. У Райана от жалости сжалось сердце.
— Не двигайся. Теперь ты будешь чувствовать себя лучше. — Это был голос Кэти; по-видимому, она вводила иглу в вену больного ребенка. Вторая женщина обеими руками удерживала его руку. — Ну вот, все в порядке. Ленту. — Кэти подняла руки.
— Вы отлично ввели иглу, доктор.
— Спасибо. — Кэти подошла к электронному дозиметру, регулирующему подачу морфия и лекарственных препаратов в вену ребенка, и нажала на кнопки, чтобы убедиться, что аппарат работает должным образом. Закончив, она повернулась. — О-о!
— Здравствуй, дорогая.
— Джек, здесь тебе не место, — твердо заявила доктор Райан.
— А кому здесь место?
— О'кей, я сумел разыскать этого доктора Макгрегора, — сообщил местный резидент ЦРУ, садясь за руль своего красного «шеви». Его звали Фрэнк Клейтон, он был выпускником Грэмблинга. Кларк несколько лет назад был его учителем на «Ферме».
— Тогда едем прямо к нему, Фрэнк. — Кларк посмотрел на часы, прикинул в уме и заключил, что сейчас два часа ночи. Он недовольно покачал головой. Да, похоже на то. Однако прежде они должны заехать в посольство, чтобы переодеться. Людей в американской военной форме здесь не слишком любили. Более того, резидент их предостерег, что в Судане с подозрением относились ко всему американскому. Чавез обратил внимание, что из аэропорта за ними следовал автомобиль.
— Не беспокойтесь. Мы отделаемся от него у посольства. Знаете, иногда я начинаю думать, что моим соплеменникам повезло, когда их вывезли из Африки. Только не говорите никому, что это я сказал, ладно? Южная Алабама — рай на земле по сравнению с этой дерьмовой страной.
Он поставил машину на стоянке позади здания посольства, и все трое вошли внутрь. Через минуту один из его людей, подойдя к машине, сел за руль, и машина снова выехала с территории посольства. Автомобиль, не отстававший от них по пути из аэропорта, отправился следом.
— Прежде всего рубашки, — сказал резидент ЦРУ, передавая им по рубашке. — Думаю, брюки можно не менять.
— Вы уже говорили с Макгрегором? — спросил Кларк.
— Позвонил ему несколько часов назад. Мы поедем туда, где он живет, и он сядет в машину. Я выбрал хорошее тихое место для беседы, — ответил Клейтон.
— Ему ничто не угрожает?
— Полагаю, нет. Местные власти очень невнимательны. Если за нами будут следить, я знаю, как поступить.
— Тогда поехали, приятель, — сказал Джон. — Уже поздно. Дом Макгрегора был не так уж и плох, находился в районе, где жили главным образом европейцы и, по словам резидента, было относительно безопасно. Резидент достал свой сотовый телефон и набрал номер «бипера», принадлежавший доктору, — это служило здесь пейджинговой связью. Не прошло и минуты, как дверь дома открылась и появившийся в ней Макгрегор направился к автомобилю. Он сел на заднее сиденье и захлопнул дверцу за мгновение до того, как машина тронулась с места.
— Этот вызов для меня весьма необычен, — сказал врач. Он был моложе Чавеза, с удивлением заметил Кларк, и выглядел смущенным, но готовым оказать им помощь. — Откуда вы, ребята?
— Мы из ЦРУ, — сообщил ему Кларк.
— Вот как?
— Именно так, доктор, — подтвердил Клейтон с переднего сиденья. Он посмотрел в зеркало заднего вида. Никого. Их появление у дома Макгрегора не привлекло внимания. На всякий случай он повернул налево, затем свернул направо и снова налево. Все в порядке.
— Разве вам позволяют говорить об этом? — спросил МакГрегор, когда автомобиль выехал на улицу, считавшуюся здесь главной. — Теперь вам придется убить меня, раз я узнал о вас, правда?
— Док, оставьте это для кино, ладно? — предложил Чавез. — В действительной жизни все обстоит по-другому. Скажи мы вам, что служим в Госдепартаменте, вы все равно бы не поверили, верно?