– Хрен их знает, – отмахнулся Иван. – Жрать, видно, хотят…
– Э, не-ет! – обрадованно погрозил пальцем Власов. – Ты не знаешь, а я знаю! Мне недавно один умнейший человек сказал. Это не наши мухи. Из их Средней Азии ветром занесло, переселение едучих мух произошло. Нашито не кусались, а эти живьем жрут, потому что они на родине у себя фруктами питаются. Во как!
– А чего мы в избу пойдём? – спросил Иван. – Выпить-то нету!
– А ты слетай! Сельповский магазин тут рядом, на соседней улице! Ты молодой, сбегай! Я те объясню…
Ивану не нужно было объяснять, где сельповский магазин. Там, в забитом пустыми ящиками дворе, сидела и ждала его Анна…
– Так, значит, там они фруктами питались, а здесь кровью? – удивился Иван. – Вот стервы!
– А чего, приспособились… Ну ты лети, лети! Ноги в руки и айда! – поторопил Пимен.
– Ну, стервы! – сказал Иван. – Я мигом… Сейчас…
– Колбасы купи! – наказал Пимен. – Там вчера колбасу привезли, с чесноком. Больно уж люблю ее… Иван вышел па улицу, свернул в переулок и побежал. Анна сидела на ящике, ждала.
– Ну что?
– Пока порядок! Пьем, – сказал Иван и сел рядом. – Давай еще бутылку, мы в избу пошли.
– А не много будет? – испугалась Анна. – Вы же напьетесь! Ты провалишь мне дело!
– Он крепкий, черт! – выругался Иван. – Колбасы просит, аппетит у него разгорелся.
– Иван, только не напивайся, – попросила она. – Только держись.
– Молчать, баба! – рассмеялся Иван. – На свои пью! Давай еще!
Анна достала из сумки бутылку и круг колбасы.
– Через полчаса приходи, – сказал Иван.
– Господи, как деньги будем списывать, – вздохнула Анна. – На водку, что ли?
– Сиди и думай, как. – Иван спрятал водку и колбасу под рубаху. – Я сегодня гуляю.
В избе они расположились с Власовым за столом, нарезали колбасы и хлеба.
– Слышь, а ты где работаешь? Вербованный, что ли? – вдруг спросил Пимен. Иван рассмеялся:
– В лесу денег нету! Я по другой части вербованный.
– По какой же?
– Зачем тебе знать? Мы с тобой выпили и разбежались. Ты на работу – хребет ломать, я тоже…
– Ты погоди, погоди, парень, – Власов поймал его за рукав. – Это что за работа такая? Воруешь, поди? Иван опять рассмеялся.
– Я законы уважаю, можно сказать, даже люблю… Говорят, к тому же у вас тут прокурор серьезный мужик.
– Да! – Власов подал стакан. – Крутой! Не зря его бритвой резали, когда он еще в милиции работал. Так щеку располосовали – ужас!.. Слушай, а может, и мне там какая работа найдется у тебя?
– Какой с тебя толк? – отмахнулся Иван. – Ты человек темный, хмурый какой-то… А гармонь у тебя играет?
– А как же! – Власов вскочил, вытащил за ремень из-под кровати гармошку. – Вот она, родимая!
Он растянул мехи и заиграл плясовую. Иван вышел на середину и, закинув руки за голову, отбил чечетку.
И только расплясался Иван, как Власов сомкнул мехи и отставил гармонь.
– Нет, ты пришел ко мне в избу, пляшешь, пьешь тут, а насчет работы сказывать не хочешь! Говори!
– Не могу я. – сказал Иван, утирая пот. – Тайная у меня работа, и говорить запрещено.
– Кем запрещено-то? – удивился Пимен.
– А бабой моей.
– Тьфу т-ты, мужик еще, бороду носишь, – выругался Власов. – А баба командует над тобой. Я свою бабу, знаешь, как держал? Во! – Он показал кулак. – Пикнуть не смела.
– И я свою держу – во! – Иван потряс кулаком. – В рог согнул!
– Это тебя она согнула! – захохотал Пимен. – Ей чулки, ей коньяк… А ты, дурень, ломишь.
– Кто? Я?
– Ты!
– Да я ей сказал: бурундук – птичка! Она теперь так везде и говорит: бурундук – птичка. Это несмотря на то, что она – ученая. Ей говорят: бурундук – зверек, а она – нет, птичка, так мой муж сказал. Во!
– Ученая, говоришь? – насторожился Власов.
– Профессор!
– Но?! А что ты тогда пьешь-то?
– А вот! Ей наука – мне гулянка… Она, вишь, у меня при академии работает, а я – при ней. Думаешь, она диссертации пишет? Я! Я пишу, она относит.
– Так-так, – сказал Власов и отмахнулся от мух. – Из академии… Так я твою бабу знаю! Была она, из академии, говорит…
– Врешь ты все, – Иван плюнул на пол, растер ногой. – У тебя книг нету. А если нету, чего она к тебе попрется?
– Как это – нету! – возмутился Пимен и сощурился. – Книги у меня есть! У меня столь книг – ни у кого столько нету. Во как! Это я твоей бабе сказал – нету. Какая-то она пугливая…
– Так это я ее попугиваю, потому и пугливая! – сказал Иван с удовольствием. – Бурундук-птичка!
Пимен задумался, уперевшись в столешницу. В той же задумчивости налил себе водки, выпил, съел кусок колбасы.
– Ох, и гады же вы все, – хмуро сказал он. – Сволочи, одно слово.
– Это кто? Мы с бабой? – взъярился Иван.
– И вы с бабой, и другие! – рубанул Пимен. – Вы деньги за эти книги лопатой гребете, а меня за дурака держите? За Ваньку с водокачки? Хрен вот вам! Ишь, хозяева нашлись! У этих книг хозяин – я! Ездят тут, чемоданами возят туда-сюда, а мне сунут десятку, и береги их тут сиди… Вы на «Победах» катаетесь, на Черном море дома строите, а я сиди в Еганове в этой избе? Меня пускай мухи из Средней Азии жрут? Эх, какие вы ушлые.
– Ты чего на меня прешь? – возмутился Иван. – У меня на Черном море дома нет, и с чемоданом я к тебе не ездил.
– Все вы одинаковые! – отмахнулся Пимен и хватил залпом полстакана водки. – У тебя нет, у Леонтия есть. Он мне, курва, десятку дал, когда вот приходил. «Вот тебе, Пимен Аверьяныч, купи колбаски с чесночком…» Мне с его десяткой раз в магазин сходить! «Я тебя потом к себе жить возьму, в Черном море купаться будешь…» Возьмет, как же! Я ему здесь нужен, этих его мужиков в галстуках привечать да чемоданы им укладывать. Потом смотается, и ищи его!
– Ну их, Пимен Аверьяныч, – поморщился Иван. – Пускай ездят, это ихнее дело. Давай глотнем да пойдем. А то баба моя искать начнет. А баба у меня крутая, не хуже вашего прокурора.
– Как это – ихнее дело? Я себе пенсию заработать не могу, а вы живете, как сыр в масле? – окончательно разошелся Власов. – Я ему, гаду ползучему, материны книги отдал! А он мне за них тридцатку сунул!.. Материны! – Пимен всхлипнул. – Набавь, говорю, хоть двадцатку еще. А он – ты что? И так триста рублей старыми дал! А книги дешевые, старые, рухлядь, говорит…
– Кончай реветь, – Иван приобнял Власова, стукнул кулаком в плечо. – Ты же мужик, бороду носишь… Давай лучше споем, а! Ты на гармони, а я петь буду? Давай!..
«Из-за о-острова-а на стре-ежень, на просто-ор крутой волны-ы…».
В этот момент за спиной громко хлопнула входная дверь. Иван пьяно обернулся. На пороге стояла Анна…
– Та-ак, – пропела она. – Вот ты куда забурился, алкоголик несчастный! Жрете с утра сидите?
Иван крепче обнял Пимена; тот, в свою очередь, тоже придвинулся к нему.
– Пошла вон! – Иван стукнул по столу. – На свои пьем! Не мешай, баба!
– На свои! – подтвердил Пимен и тоже стукнул по столу.
– Это тебе коньячки подавай! Это тебе с простым человеком муторно пить! – разглагольствовал Иван. – Это для тебя изба вонючая, а для меня – нет! Для меня не позор выпить с хорошим человеком. Верно, Пимен?
Пимен отстранил Ивана, привстал:
– Тебе чего, академия, надо? Чего ты на мужика орешь? Он мужик тебе или не мужик?
– Кто за тебя диссертации пишет? Кто? – нападал Иван, – Я! Я пишу, значит, помалкивай.
– Ванечка, ну пойдем отсюда, – взмолилась Анна, враз подобрев. – У Пимена Аверьяныча все равно книг нету, пойдем. Я в другом месте нашла, там и купим.
– Эт-та как же у меня книг нету? – возмутился Пимен. – Есть! Аида! Аида покажу – глаза вывалятся! Я хозяин!
Он схватил Анну за рукав платья, потащил на улицу.
– Не хватайся, – Анна вырвала руку. – Свою жену хватай! Я к такому обращению не привыкла!
– Конечно, ты под ручку привыкла! – ядовито сказал Власов. – На вас только мантуль… Давай, под ручку возьму… Иван? Я твою бабу под ручку возьму!
– Бери! – разрешил Иван. – Пускай возьмет тебя под ручку! Бурундук-птичка!
Пимен взял Анну под руку и повел. Только не в кладовку, а к погребу. Вернее, там, где был погреб, лежала куча прошлогодней ботвы, доски и прочий мусор. Власов отыскал вилы, освободил люк и полез в погреб. Анна последовала за ним. Иван же, выйдя на улицу, прилег рядом с погребом и моментально заснул.
В погребе Пимен снял с кадки крышку, показал пальцем.
– Это что, по-твоему, капуста? А здесь? – он снял крышку с другой кадки. – Колба моченая?
– Книги, – сказала Анна. – Вижу… Они же не твои, Пимен Аверьяныч!
– Мои! – отрезал Власов. – Что на моей усадьбе – всё мое! Сколь дашь за все? Тут их семьдесят две штуки! По десятке за каждую дашь? Семьсот двадцать новыми, а?
– Если с кадками, то дам, – не сразу согласилась Анна. – Кадки тоже пригодятся.
– С кадками? – задумался Пимен. – Ладно, я все равно капусту не солю… Давай деньги! Чистоганом!
– Леонтий потом тебе голову оторвет же, – сказала Анна, вынимая деньги.
– Хрен вот Леонтию! – Пимен погрозил кулаком. – Я его зажму – не пикнет! Всё на чужом хребту в рай норовит!..
Он взял деньги, пересчитал, засунул в карман штанов.
– Я за подводой пойду, – сказала Анна. – На себе-то не унести.
– Иди-иди, – согласился Пимен. – Ты же барыня, все на подводах привыкла.
Они выбрались из погреба, и тут Анна с ужасом увидела, что Иван спит.
– Вставай! – она потрясла его за руку. – Вставай, алкоголик несчастный!
– Не буди мужика, – строго сказал Пимен. – Он устал, пускай отдохнет. Сама топай, а то привыкли все на мужиках ездить.
Анна вышла на улицу, огляделась: куда? Где взять подводу? А книги нужно срочно вывезти!
Ноги сами повели ее в милицию…
Едва она пропала из виду, Пимен сел рядом с Иваном, тряхнул за плечо:
– Слышь, парень, вставай! Я твоей бабе книги продал, беги в сельпо. Магарыч с тебя.
Иван не отвечал, безжизненно моталась голова.