…Джумагалиев спрятался у сестры, а во время обыска в его квартире милиционеры обнаружили соленья с человечиной. Они быстро вышли на его след — и арестовали. Ведь он не был профессиональным уголовником и долго жить на нелегальном положении не мог. На следствии Джумагалиев откровенничал не без гордости: «Я встал на сторону животных, и с людьми делал только то, что они делают с животными». Среди его жертв не было мужчин. Джумагалиев откровенничал, что мстил противоположному полу за распутный образ жизни и за то, что девушки ставят себя на одну ступень с мужчинами, «нарушая законы природы». И вообще — «проститутки они все». Оказалось, что он никогда не забывал о мистике. Все убийства Николай совершал в памятные дни — например, в годовщину смерти бабушки или на столетний юбилей дедушки. Он воспринимал это как жертвоприношение. «Он — дикий зверь, воплощенный в облике человека. Базисная структура — доминирование самца, закон природы. Он никогда не поймет и не смирится с человеческой жизнью», — к такому выводу пришел опытный следователь. А рассказы о том, что он — потомок Чингисхана и сверхчеловек, милиционеры всерьез не воспринимали.
Убийцу отправили в спецлечебницу в Ташкент для особо опасного контингента, содержали маньяка под охраной. Дважды он пытался покончить с собой. Но в целом вел себя, как говорили врачи, дисциплинированно. Хотя стать здоровым человеком не мог. Врачи совершили ошибку: перевели его в лечебное заведение с менее строгими порядками. А зверь в нем еще не затих… И Сатана остался Сатаной.
В 1989 году Джумагалиев сумел бежать и после этого два года оставался на свободе. Следователи сразу решили, что он отправится в Казахстан — туда, где совершал свои преступления.
В горах Алатау его искали дельтапланеристы, а оперативники прочесывали горные склоны… Он чувствовал, что ему дышат в спину. Чтобы сбить поиски со следа, Николай убедил старого знакомого переслать письмо от его имени из Москвы в Бишкек — о том, что он в столице и собирается убивать… Эта уловка сработала. Письмо попало в руки милиции. Новость о том, что людоед разгуливает по советской столице, вызвала панику в городе. Стояли времена гласности, и представителям МВД пришлось через прессу успокаивать москвичей, что ситуация под контролем. Но искать его в горах практически перестали. Прочесывали московские «малины».
В Алатау Джумагалиев превратился в загнанного зверя. Он скитался и голодал. Питался кореньями, листьями и ягодами. Некоторые врачи утверждают, что такая «диета» почти излечила его от каннибализма. Теперь он мог прожить без человечины.
В странствиях у Николая созрел план — попасть в тюрьму за незначительное преступление и там скрыться от поисков. Где-то в казахской глубинке он украл колхозных овец. Попался. Почему-то стал выдавать себя за китайца, плохо знающего русский и казахский язык. Но в эту легенду поверили только провинциальные участковые. Алма-атинская милиция сразу разобралась, что перед ними опаснейший преступник. Его раскрыли.
На волне перестройки он стал время от времени раздавать интервью, в которых говорил о себе как о сверхчеловеке, которому необходимо чувствовать власть над людьми. Рассуждал на модные темы — о мистике, о религии. Ведь он чувствовал себя полубогом, который приносит жертвы провидению. Сейчас Джумагалиев находится в Республиканской психиатрической больнице специального типа для особо опасных преступников в посёлке Актас в Алма-Атинской области. За это время доказано, что он совершил еще одно убийство — в 1990 году в Актюбинске. Тогда он, одичав от побега, оборвал жизнь совсем молодой студентки…
В застенках он увлекся шахматами. Стал неплохо играть. Но вообще-то сидеть в больнице ему давно надоело. Николай даже подавал прошение о смертной казни, но его отклонили. Самое тяжкое наказание для него — долгая жизнь в неволе, под присмотром санитаров. Он постарел. Выглядит вполне безобидно. Чинит радиоприемники, читает газеты. Но этот человек по-прежнему опасен.
Как милиция выполняла свой долг
«Наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна», — поется в известной песне о милиции советской поры. Чтобы служба солдат правопорядка стала видна простым гражданам, ради спокойствия которых, собственно, и рискуют жизнями люди в погонах, в 1970-ые годы был создан музей МВД.
История Центрального Музея МВД России начинается с постановления от 16 июня 1970 года за подписью министра внутренних дел СССР Николая Щёлокова. То было время, когда над имиджем советской милиции работали лучшие творческие и научные силы страны. О милиции снимали фильмы и сочиняли книги, слагали песни и писали картины. Всесильный министр внутренних дел сам был большим ценителем и знатоком искусства, водил дружбу со многими известными деятелями культуры того времени. Наверное, поэтому имидж получился весьма привлекательным. Насмотревшись на киношного Анискина и начитавшись книг о майоре Пронине, народ охотно шел на работу в милицию, дабы вести незримый бой с теми, кто «честно жить не хочет».
Создание музея МВД — акция из той же серии. Правда, между принятием соответствующего постановления и открытием музея прошло больше одиннадцати лет. Зато результат превзошел ожидания: за эти годы была собрана уникальная экспозиция, а сам музей стал образцом для создания аналогичных учреждений по всей стране. Сегодня коллекция Центрального музея МВД насчитывает более 80 тысяч экспонатов. Это личные вещи и форма сотрудников органов внутренних дел России и зарубежных государств, огнестрельное и холодное оружие, спецтехника, фотографии, документы, награды, боевые знамена и многое другое.
Место для музея выбрано не случайно. Когда-то в этом здании на Селезневке располагалась Сущевская полицейская часть. Огромное трехэтажное здание с каланчой спроектировал архитектор Михаил Быковский в середине XIX века специально для нужд московской полиции. Его так и называли: полицейский дом. Помимо служебных кабинетов и административных помещений, в доме были предусмотрены пожарный пост, телеграф, помещения для арестантов, а также квартиры для чинов полиции. А на заднем дворе оборудовали специальное место для сжигания запрещенной в России литературы. Последней книжкой, сожженной в Сущевской полицейской части в 1888 году, стали «Трущобные люди» Владимира Гиляровского.
За точку отсчета при создании музейной экспозиции взят 1718 год. Именно тогда указом Петра I в Петербурге была учреждена должность генерал-полицмейстера, стоявшего во главе полиции и обязанного надзирать за общественным порядком в столице. Так в структуре органов государственной власти появилась новая служба, а в русском языке — новое слово (от немецкого Polizei). Спустя четыре года полиция появилась в Москве. А затем нововведение распространилось на все империю.
Постепенно сложилась четкая система организации полицейской службы. Территория всех губернских городов страны делилась на несколько частей. В Москве, например, в середине позапрошлого века их было два десятка. Во главе каждой части стоял частный пристав. Часть, в свою очередь, делилась на кварталы во главе с квартальными надзирателями. А кварталы состояли из околотков. Согласно существовавшим в то время правилам, околоточный надзиратель (аналог современного участкового инспектора) был обязан знать всех жителей своего околотка, следить за порядком и помогать сыскной полиции раскрывать преступления. В своем подчинении околоточный надзиратель имел городовых полицейских и дворников, которые обязаны были, помимо поддержания чистоты на вверенной им территории, регулярно информировать полицию о замеченных правонарушениях и подозрительных лицах.
Такой порядок с незначительными изменениями просуществовал вплоть до 1917 года и оказался весьма эффективным. А российская сыскная полиция в начале XX века вообще считалась одной из лучших в мире. Это признавали даже гордые британцы. Неслучайно, когда начальник уголовного сыска империи Аркадий Кошко оказался после революции в эмиграции, англичане, узнав об этом, тут же предложили ему приличную должность в Скотланд-Ярде. Патриот своей страны, Аркадий Францевич предложение не принял…
Кстати говоря, русские сыщики были впереди планеты всей и по части внедрения всяких полицейских новшеств. Например, в деле использования для сыскной работы собак. Первые собаки на службе в полиции появились в Санкт-Петербурге в 1906 году. Спустя три года было создано первое кинологическое подразделение. А самой результативной собакой отечественной кинологической службы считается доберман-пинчер по кличке Треф. За десять лет службы в московской полиции Треф сумел раскрыть полторы тысячи преступлений.
Было это сто лет назад. Впрочем, и в наше время, несмотря на достижения научно-технического прогресса, без четвероногих друзей не обойтись: ежегодно собаки помогают раскрывать в среднем двадцать тысяч преступлений, в основном связанных с наркотиками и контрабандой.
Социальные потрясения 1917 года уничтожили стройную систему охраны общественного порядка, существовавшую ранее. Большевикам пришлось создавать ее фактически с нуля. Одним из первых мероприятий нового режима стало учреждение рабоче-крестьянской милиции. 28 октября (10 ноября по новому стилю) 1917 года Народный комиссариат внутренних дел РСФСР разослал в губернские советы телеграмму с предписанием создать при местных органах власти рабочую милицию для борьбы с уголовной преступностью. Телеграмму подписал первый нарком внутренних дел РСФСР Алексей Рыков. Подлинник этого исторического документа можно увидеть в экспозиции Центрального музея МВД. С тех пор 10 ноября вот уже почти сто лет отмечается как профессиональный праздник отечественных стражей порядка.