Он бережно приподнял ее блузку. Особенно выразительным у Веры был живот – слегка выпуклый, с красивым пупком. Живот нерожавшей женщины.
– С тобой… хоть всю ночь! Ты превосходный танцор. Раньше я слышала, что все хорошие танцоры великолепные любовники. Теперь же убедилась в этом со своим любимым мужчиной.
Упругие груди мягко упирались ему в живот, возбуждая. Чертанов поднял блузку еще выше. Вера умело высвободилась от блузки. Сначала женщина расстегнула на нем рубашку, легко, лишь одним прикосновением пальцев. После чего опустилась на колени и расстегнула брюки, уткнувшись лицом в его живот и обхватив бедра ладонями. Вера ласкала его член очень умело, словно занималась такими вещами давным-давно. Чертанов невольно, закрыв глаза, сладко и протяжно застонал. О, нирвана! Десять баллов!
За окном взревела автомобильная сигнализация, заставив его отвлечься от приятных грез. Этот звук он различил бы среди сотен, потому что это взывал к помощи его старенький «Фольксваген».
– Постой, – попросил Чертанов, – посмотрю, что там происходит.
Он слегка отстранил девушку и подошел к окну. Его «Фольксваген», прижавшись к обочине, отбрасывал во все стороны огни, словно паникуя. Рядом стоял сосед по подъезду и призывно махал рукой. Весьма странный и убогий тип, вечно стреляющий деньжат. По его разухабистым движениям было заметно, что он сильно пьян.
Сигнализация умолкла так же неожиданно, как и заработала.
Сосед подошел к машине и с силой пнул ее по переднему колесу. «Фольксваген» вновь обиженно заголосил.
– Дьявол! – выругался Чертанов. – Что ему нужно?! На стакан бормотухи, что ли, не хватает? Так я сейчас спущусь и добавлю, – произнес он с явной угрозой, заправляя рубашку в брюки. – Такой кайф обломал! – в сердцах воскликнул он.
Тряхнув густыми каштановыми волосами, Вера поднялась. Улыбнувшись, тихо сказала:
– Не расстраивайся, у нас еще есть время…
– Ладно… Я сейчас вернусь, а потом мы с тобой продолжим, как ты и обещала, – погрозил ей пальцем Михаил.
Шагнув в подъезд, Чертанов ощутил какую-то смутную тревогу. Что-то вокруг было не так, но что именно, осознать он пока не мог. В подъезде не было постороннего шума, на освещенной лестничной клетке не маячили подозрительные личности. В общем, все как обычно, и все-таки что-то было не так. Чертанов привык доверять своей интуиции и всячески старался развивать ее. Это на первый взгляд может показаться, что подобное предчувствие выдумка или происки лукавого. В действительности это часть материи, субстанция, доставшаяся нам в наследство от первобытных охотников.
Чертанов вышел на охотничью тропу. Мозг усиленно заработал и из массы оперативной информации отобрал нужную.
Его взгляд упал на мятую пачку сигарет, лежащую в углу лестничной площадки. Чертанов точно знал, что его соседи не курят: две бабки-приятельницы больше гоняли чаи. Не дымили и на верхнем этаже: одна квартира пустовала, а в двух других проживали древний старик, уже давно завязавший с куревом, и милая молодая пара, пока еще не испорченная табачным зельем.
Можно было бы предположить, что пачку выбросил какой-то случайный гость. Но как же в этом случае воспринимать кусочки грязи перед порогом квартиры? Явно свежей, еще не просохшей. Следовательно, непрошеный гость был здесь совсем недавно. Это звенья одной цепи, и пренебрегать ими нельзя. Михаил представил, как недруг, застыв у его порога, прислушивался к звукам, которые раздавались из-за двери. Возможно, он даже пытался заглянуть в дверной «глазок». После чего неслышно, на цыпочках, спустился по лестнице и незамеченным выскочил во двор.
В подъезде ощущалось чужое присутствие. Это не запах, который оставляет после себя всякий человек, это нарушение пространства. Кто-то очень осторожно прокрался по лестнице, изменив пространственную структуру, и она еще колыхалась, успокаиваясь. Подобный эффект невозможно почувствовать в обычном состоянии, важно настроиться на нужную волну, и тогда можно услышать не только почти незаметные изменения в окружающем мире, но и понять, с какими намерениями вторгся в него человек. Кроме того, зло всегда зловонно, его можно учуять за версту!
Сигнализация продолжала бесноваться, заставляя Михаила ускорять шаги. Спустившись на первый этаж, Чертанов уверенно распахнул дверь подъезда и увидел бампер своего «Фольксвагена» и оранжевый поворотник, отбрасывающий в темноту яркие блики.
Чертанов уже знал, где его поджидает опасность. Ощущение отрицательной энергии усиливалось с каждым пройденным шагом, пространство будто бы затвердело, и требовалось некоторое внутренне усилие, чтобы преодолеть его. Дверь, ведущая в подвал, неожиданно отворилась, и Чертанов, действуя чисто рефлекторно, мгновенно развернулся и молниеносно выбил у появившегося в дверном проеме человека длинный узкий предмет. Кинжал, позвякивая, отлетел в сторону. Лицо человека было спрятано под темной маской. В прорези виднелись только его глаза, в которых Михаил уловил растерянность. А это выигрышная секунда. Дернув неприятеля за правую руку на себя, он подставил колено и почувствовал, как оно, ударившись в грудную клетку, извлекло из нутра врага какой-то глухой утробный звук. Человек мгновенно обмяк, сделавшись совершенно беспомощным. Еще один удар – коленом в лицо! Хрустнула носовая перегородка, и вязаная маска мгновенно пропиталась кровью.
Сигнализация умолкла. Воцарившаяся тишина сдавила уши. Чертанов услышал гулкий пинок по колесу, и вновь двор огласил истошный вопль сигнализации.
Одним движением Михаил сорвал с головы нападавшего шапочку-маску и с негодованием выкрикнул:
– Это ты?!
Перед ним стоял Антон. Стажер собственной персоной. Из его разбитого носа, заливая губы и щеки, обильно текла кровь. Лицо хоть и было сильно разбито, но вполне узнаваемо.
– А ведь я подозревал, – прорычал Михаил, ухватив его за волосы.
Антон держался за грудь и пробовал отдышаться. Когда наконец струя упругого воздуха, проникнув в легкие, освободила его от удушья, он прохрипел, выпучив глаза:
– Опоздай ты на долю секунды…
Чертанов несильно, но точно ударил стажера под ложечку, заставив его вновь усиленно глотать воздух. Тем временем Михаил вытянул у него из брюк ремень, набросил его Антону на запястья и крепко затянул.
– Вот теперь ты от меня никуда не денешься, голубок, – объявил он, выводя стажера из подъезда.
Сосед, задрав голову вверх, с интересом разглядывал его окна. Внутри Чертанова бушевали демоны. Опасаясь, что они могут выскочить наружу, он процедил сквозь сомкнутые челюсти:
– Эй, ты, хрен с бугра! Ты не меня случайно высматриваешь?
Все-таки одному из дьяволов удалось просочиться, и Чертанов, не сумев удержать его, процедил сквозь зубы смачное ругательство.
– Так просили же, – удивленно сказал сосед, испуганно поглядывая на связанного стажера.
– Уж не этот ли? – Чертанов за волосы приподнял голову Антона.
Из окон первого этажа на лицо стажера падал неяркий свет.
Сосед поглядел на разбитую физиономию, после чего кивнул с заметным уважением:
– Кажись, он… Крепко ты его, однако. За что же ты его так?
– А чтобы колеса моей машины не пинал, – нахмурился Чертанов.
– А чего я… Я ничего! – принялся оправдываться сосед. – Ведь это же он меня попросил.
Чертанов оторопел:
– Что значит попросил?
– Дозвониться, говорит, до него не могу. Ты, говорит, пни по колесу, пускай он выйдет. Только ничего ему не говори, хочу ему сюрприз устроить.
Чертанов невольно скривился:
– В общем, считай, что сюрприз удался. – Чертанов потащил за собой стажера.
– Куда ты его?
– На кладбище, – съязвил Михаил. – Там зарою где-нибудь. Чтобы больше не беспокоил.
– Скажешь тоже, – натянуто расхохотался сосед. Но, судя по напряженному голосу, ему было не до веселья. – Хозяин, а может, дашь все-таки рублик? Поиздержался я, нулевой совсем стал.
– А может, тебя еще и до кладбища проводить? – сочувственно поинтересовался Чертанов. – Так я устрою. Зарою его, а потом и тобой займусь.
– Ну и шуточки же у тебя, майор.
Чертанов уже не слушал его. Взяв правой рукой Антона за волосы, а левой за ремень, он уверенно потащил его к машине. Едва тот пытался распрямиться, как он тотчас начинал пригибать его к земле прямо за волосы.
Открыв переднюю дверцу, он толкнул Антона на пассажирское кресло и зло предупредил:
– Не вздумай дергаться у меня! Если что замечу, так сразу вырубаю. Ты меня знаешь, церемониться я не стану. А потом выброшу где-нибудь на стройке. Искать тебя никто не станет, уж я позабочусь об этом, – серьезно пообещал Чертанов.
Стажер только кривил губы. Он понимал, что сомневаться в правдивости слов Чертанова не приходится.
– Не переживай, не буду.
– Что у тебя в карманах?
Михаил обшарил его, оружия не было. Если, конечно, не считать небольшого квадратика картона с нарисованной короной и тремя красными точками вокруг. Как же без них-то! Хмыкнув, Чертанов небрежно бросил картон на панель и запустил двигатель.
Все перевернулось с ног на голову. Еще вчера Антон, перспективный стажер, трудился с ним рядом, за соседним столом, распутывая дело о серийном маньяке. А уже сегодня, с наручниками на руках, сидел на прикрученном к полу табурете, в метре от стола, и был обвиняемым, человеком, который чуть не убил Михаила. Над этим стоило задуматься.
Какие же метаморфозы должны произойти с человеком, чтобы его сознание так помрачилось? Сейчас перед ним сидел законченный мерзавец, способный за пятак загрызть малолетнюю девочку.
Чертанов умышленно тянул с допросом. Подозреваемый должен понервничать, поерзать на табурете, как-то неадекватно повести себя. Однако ничего подобного не происходило, Антон сидел как привязанный, не шелохнувшись. Он вообще выглядел неким продолжением табурета, невозмутимым изваянием. Такое его поведение тоже никак не вязалось с психологией матерого живодера.
Чертанов открыл дело, поглядел на фотографии убитых девушек. Он надеялся, что вид растерзанных тел вызовет у него гнев, который он обратит на человека, сидящего напротив. Но ничего подобного не произошло. Скорее наоборот, в глубине его души скользким ужом угнездилась жалость.