амся, не смотри так!.. Иринк, ты только это… Наложи поесть чего-нибудь в пакетик какой!
– Да уж не волнуйся, бутербродов вам сделаю сейчас. А вы доедайте пока.
Из Саранска выбрались быстро.
– Как думаешь, упал он или нет? – спросил Илья.
– Если бы молния вдарила – дуб сгорел бы, поди? Тогда б беда была в заповеднике. По телевизору показали бы, не только написали. Ну а от ветров – оно вряд ли. Да и вообще – волшебный он! Сам знашь! Э-эх, родится скоро у тебя дубовенок! Иринка уж не отпустит тебя со мной. Бушь подгузники мешками выносить, а не по священным полянам шляться! – Сергей толкнул локтем улыбавшегося Илью.
– Может, совпадение у нас… – сказал Илья, разглядывая ногти.
– Нету совпадений таких. Не быват. Это я тебе точно говорю. Во-первых, оно сразу. Во-вторых, парень. От дуба ж одни мужики родятся… Ай, шучу-шучу, не дерись! – Серега едва успел увернуться от заслуженного подзатыльника. – Как Ирка-то? Нормально все? – вдруг серьезно спросил он и на секунду оторвал взгляд от дороги, переведя его на Илью.
– Нормально. Теперь – нормально, – кивнул Илья.
За окном пролетали то поля, то березовые посадки, то сосновые леса. Илья не заметил, как задремал. Ему снилось, что он стоит в дупле и смотрит на голубой лоскуток неба. Только неспокойно в этот раз ему, муторно. Легкий, обычно едва слышимый гул внутри дуба постепенно нарастает, и дерево начинает мелко трясти. Звук становится настолько невыносимым, что закладывает уши. Илья пытается выбраться наружу, но ноги оплетают могучие корни и тянут его вниз, в разверзнувшуюся дыру…
– Эй! Хорош дрыхнуть! Приехали! Айда!
Илья судорожно схватился левой рукой за водительское кресло, задев Серегино плечо, и проснулся. «Шеви-Нива» стояла около уже знакомых ему домиков Шимкинского лесничества.
– Че лапашь меня? Выспался, что ль? Царевна Несмеяна… то есть – тьфу! – красавица спяща!
– Серег, да че-то вырубило. И фигня такая снилась… Лучше б не засыпал. – Илья потер глаза и потянулся.
– Айда до лесника дойдем! Спросим, проедем ли вообще. Я по пути сюда много упавших сосен и веток видал.
Они вышли из машины, и Сергей уверенным шагом направился к одному из домов. На стук не ответили. В огороде тоже никого не было. Из сарая показалась тощая курица, вытянула голову с вытаращенными глазами.
– Поехали тогда дальше – че уж, – махнул рукой Серега.
Курица еще больше вытаращила глаза, тоненько кудахтнула, втянула шею и исчезла в сарае.
Они заехали в заповедник и двинулись по песчанке.
Илья приоткрыл окно, и в салон ворвались сладковатый запах сосен, птичий гомон и какая-то весенняя мошкара. Издали доносились звуки бензопилы.
– Поди, сам и пилит, и разгребат. – Серега кивнул на сложенные у обочины сосновые ветки и тонкие распиленные березки.
На первой развилке решили оставить машину и пройтись пешком. Несмотря на старания того, кто очищал путь, валежника лежало еще прилично, да и дорогу размыло.
– Давай рюкзаки сразу возьмем на всякий случай. И переобуться надо. – Илья открыл багажник и вытащил резиновые сапоги с высокими голенищами.
Они углубились в лес. Бензопила звучала все ближе. Не прошло и пяти минут, как они увидели двух человек. Широкоплечий коренастый мужчина сразу же обернулся и козырьком приставил руку ко лбу. Чужих, похоже, издали чуял. Сергей помахал ему. Видимо, это и был местный лесник.
– Серега? Шумбрат! Кода тевтне?[12] – Мужчина вразвалочку зашагал навстречу и по очереди протянул им свою красноватую, грубую ладонь.
– Шумбрат, Иван Трофимыч!
От рукопожатия Илья чуть не поморщился. Не ладонь, а деревянные тиски. Даже на ощупь она была сухая, ребристая, как кора сосны. По дороге Сергей упомянул, что леснику недавно за семьдесят перевалило, но назвать его стариком не поворачивался язык. Подтянутый, глаза молодые, острые, внимательные, будто насквозь видят. Такие и дерево с гнилой сердцевиной сразу определят, и человека. Серега перекинулся с ним парой слов по-эрзянски и быстро перешел на русский, кивнув в сторону Ильи: «Не понимат совсем».
– Куды приперлись-то, говорю? – несколько раздраженно спросил Иван Трофимыч. – Уж не к дубу ли?
– К нему – не к тебе же в гости! – Серега дерзил, но, видимо, знал, что лесник не обидится.
– Сразу предупреждаю: курить будете – окурки в карман, понятно? – Иван Трофимыч выразительно пробуравил глазами Сергея.
– Ты же знаешь, что я свои окурки всегда съедаю, – с послушным видом ответил Сергей.
Трофимыч не смог сдержать улыбки.
– Ты все шуточки свои шутишь. А вот еще один болтун идет. – Лесник кивнул на напарника. – В помощники мне сегодня зятек вызвался, а сам больше языком мелет, чем пилит…
– Здорово! – Подошедший хлопнул по ладони Сергея и протянул руку Илье: – Павел.
В отличие от Трофимычевой, его рука была мягкой и чуть влажной.
– Вы че туда? Дубовят, что ль, намаливать ведешь? – спросил Павел.
– Нет, не за дубовятами мы. Намолили уж в прошлый раз. Вон у него жене рожать в июле! – Серега показал в сторону Ильи большим пальцем и хмыкнул.
Лесник одобрительно покачал головой.
– А как там дуб поживает после урагана? Мы его проведать хотим. – Илья решил сменить тему и сам спросить о судьбе дерева.
– Да нормально… Не, ну несколько веток-то пообломало. А так – еще лет сто точно простоит.
– Во журналюги, а! – Сергей хлопнул себя по бедрам. – Я же говорил, что врут!
– А чего они там понаписали-то? Я ж им как сказал? Дуб, говорю, пострадал, конечно… Ну ветки большие на земле лежат, распиливать будем, а там посмотрим.
– Ну, «пострадал» – это по-ихнему, по-журналистскому, что? Того, дескать. Вот и написали, дураки, не разобравшись. Ва-а-ай, не могу! Трофимыч-дезинформатор! – захохотал Серега.
Илья облегченно вздохнул.
– Может, помочь вам? Что там на дороге? Проехать можно? Мы пилы взяли с собой, топорики.
– Да ладно вам, тут одним днем не управишься. Мы сами как-нибудь. Волонтеров обещали после праздников в подмогу прислать… Проехать нельзя, а пройти – пройдете, если захотите. Только после развилки налево идите – по правой стороне там лужа метров десять в ширину, а вглубь – черт знат сколько. «Буханка» чуть не завязла у нас там до ураганов еще.
– Давай уж дойдем, раз приехали? – Илья вопросительно посмотрел на Серегу.
Тот закатил глаза и вздохнул.
– Вай, пешком туды до-о-олго ведь!..
– Иди-иди, отцу-то покажись хоть, заодно пузо растрясешь! – Трофимыч с усмешкой взглянул на Серегу.
– Айда! – махнул рукой Серега. – Не прощамся. На обратном пути заглянем к вам, – подмигнул он и многозначительно щелкнул себе по горлу.
– А ничего, что ты за рулем? – встрял Илья.
– Дык на чаек, на чаек, скукотинушка ты моя, – успокоил Сергей.
– Вы только смотрите на поляне пикник не устройте! – предупредил Трофимыч. – А то на Первое мая городские додумались – вот ураганы и начались, поди, из-за этого.
Серега понимающе мотнул головой, а Илья лишь растерянно переводил взгляд с лесника на друга и обратно. Из последних фраз он понял не больше, чем из самых первых – сказанных на эрзянском.
Минут пять шагали молча. Сергей только пыхтел и чертыхался, увязая сапогами в песке.
– Про какого отца Трофимыч говорил? Я че-то не понял. – Илья решил взять быка за рога.
– А чего тут не понимать? – Серега остановился и серьезно взглянул на Илью. – Дубовенок я. Только древний.
Илья было открыл рот, да так и закрыл его, не сказав ни слова.
– А Трофимыч, почитай, крестный мне, – продолжил Сергей. – Это он мамку мою на поляну отвел. Тогда туристами тут еще и не пахло. Тайком от отца, чтоб не отругал и не засмеял. Так что дубовый сын я.
– Вот так новости… – тихо сказал Илья.
– Эх, родится твой-то – типа брат мне будет! – Серега хлопнул его по плечу и засмеялся своим громким, глубоким смехом.
– А чего не рассказывал-то?
– Так ты не спрашивал! – невозмутимо ответил Серега и зашагал дальше.
Илья только покачал головой и двинулся за ним.
Чем дальше они шли, тем очевиднее становился урон, нанесенный лесу. То и дело приходилось перелезать через стволы вывороченных с корнем сосен и сломанных молодых березок.
По пути они отбрасывали на обочину упавшие ветки и распиливали тонкие стволы, чтобы хоть как-то помочь Трофимычу и его зятю.
– Вот природа побушевала… Как будто ее разозлил кто… – задумчиво сказал Илья.
– Может, и разозлил. Слыхал, что Трофимыч сказал про пикник? На Священной поляне нельзя есть, не поделившись с лесом.
– И ты в это веришь?
– А как не верить? Мать моя вышла в восемнадцать лет замуж по большой любви, два года брака, а детей нет. По знахаркам ходила тайком. Отец-то фельдшер у меня. Он это все – ну, дуб с поляной – бабкиными сказками называл. Лекарствами лечить мать пытался, травами всякими правильными… А потом кто-то подсказал мамке про дуб. Она смелая у меня. Одна дорогу отправилась искать через чащу, никому ни словом не обмолвилась. Но далеко не ушла: тут же гнус летом. Комары с муху величиной, а она в платье. Руки-ноги голые. – Сергей хмыкнул. – Как набросилось комарье на нее, так она давай орать на весь лес. Ну а Трофимыч то ли грибы собирал неподалеку, то ли ягоды – услыхал. Думал, бабу убивают или насилуют. Продрался сквозь заросли к ней, весь исцарапанный выбежал. Она его как увидала – и бегом, еще громче кричит! Ну потом объяснились, конечно. Мать с перепугу ревет, все и рассказала начистоту. А Трофимыч что – он лес как свои пять пальцев знат. Сразу понял, какие дубы она искала. Куртку на плечи ей накинул, стыдить не стал, а просто отвел на Священную поляну. – Сергей остановился, чтобы перевести дух. – После того похода мамка неделю вся в волдырях ходила и чесалась в кровь. Отец думал, у нее аллергия на что-то… А через девять месяцев, как говорится… Ну что я тебе объясняю? У вас с Иринкой та же история. Дуб-то – он хорошим людям помог