– Вай, Тамара, девочка моя… – закачалась Мария. – Она же мне как дочка была. Томочка ведь так думат, что бросили мы их не попрощавшись. Стыд мне до конца дней моих…
– Мне показалось, что она что-то подозревает, хотя Иван Трофимович очень бережно хранит вашу тайну…
– Да умная девка-то, умная… А Трофимыч не столько тайну, сколько ее саму бережет, чтоб соблазна не было, как у него… Как у нас…
– Соблазна сделать что? Попасть сюда?
– Соблазна решать свои проблемы за счет чудес.
– Что же в этом плохого?
– А то, что не место в людском мире чудесам. Их не всякий благодарно принимать умеет, да и остановиться ой как сложно… Человек, Варенька, на себя должен надеяться, сам чудеса творить. Если что-то невозможно – учиться отпускать. – Мария вздохнула, потеребила кисточки на поясе. – Мы сюда по моей женской дури попали: намолила я Сереженьку на Священной поляне, выносила, родила, но мне того оказалось мало. Видишь ли, жадная я до чудес была. Решила избавиться от всех болезней – и телесных, и душевных. А то, что труд это большой, что не просто так исцеление дается, – того не понимала. Ходила в лес на моления как на работу. Сережку примотаю платком – и вперед. Дима-то и стал за мной следить. Думал, на свиданки к леснику бегать начала…
– К Ивану Трофимовичу? Так он же старше вас лет на двадцать!
– Это он сейчас старше нас выглядит. На самом деле мы ровесники. Ты дальше слушай. Нашел меня мой Митяй, отчитал, домой потащил, а тут сам Трофимыч, как назло, нам встретился. Мы между собой побранились, а потом муж гул какой-то услышал, пошел на звук – я за ним, лесник следом… Ну, все вместе сюда и провалились.
– То есть вы все трое… нет, четверо… здесь уже раньше были? А Сергей тут еще младенцем побывал?
– Все так. Трофимычу удалось договориться с Вирявой, и он вернулся раньше, чем мы, через два местных года, поэтому больше состарился. Тут время же замедляется, а вместе с ним и старение. А спустя еще год, когда Сережа окреп, мы рискнули – и тоже обратно ушли. Вирява нам мешать не стала – не знаю почему.
– Всем вам удалось попасть сюда, вернуться, а потом снова проникнуть в этот мир, и вы молчите?! – Варя аж вскочила.
На них покосились немногие оставшиеся гости, и Мария зашептала:
– Ты сядь, Варай, сядь, не мельтеши! Все выходы – они там, в лесу. То открываются, то закрываются. Вирява их все знает, охраняет. Если она кого-то решила не выпускать – даже не пытайся. Удивительно, что ты вообще смогла выйти из леса в Нешимкино. Многим и этого не удавалось.
– Так что же мне делать? – У Вари навернулись слезы. – Если не через лес возвращаться, то как?
– Найти Мировое дерево. Никто не знает, где оно, но, говорят, не в лесу, а посреди чистого поля, на холме. Оно перенесет тебя обратно.
– Это же как иголку в стогу сена искать!
Мария развела руками.
– Надо попытаться.
– Прекрасный расклад: в лес мне нельзя, а где найти Мировое дерево, никому не известно.
Куйгорож увел последних гостей, и Варя принялась ходить кругами по двору, не скрывая своего волнения.
– Значит, в первый раз вы все попали сюда одновременно – вы трое плюс лесник. Через пару лет Трофимычу удалось вернуться. Еще год спустя – вам. За то время, что вы не виделись с Трофимычем, он состарился на двадцать лет?
– На десять.
– То есть один год тут – как десять там? Получается, один местный день равен десяти обычным. Выходит, меня не будет семьдесят дней? Чуть больше двух месяцев. Ладно. Все не так плохо… Сколько же… сколько же вам на самом деле лет? А Сергею?
– Я все ждала, когда ты это спросишь. Старики мы, Варя. Я родилась в сороковом году, Дима – в тридцать девятом, в тяжелое предвоенное время. Нам обоим должно быть сейчас около восьмидесяти пяти. Первый раз я попала сюда, когда мне исполнилось двадцать. За три года, которые мы тут провели, у вас тридцать лет прошло. Когда вернулись, сразу уехали на всякий случай в город, где нас никто не знал. Оформились как погорельцы, паспорта новые справили. Прожили в Саранске еще лет пять.
Потом узнали от Ивана, что все старики, которые нас хорошо знали в Шимкине, умерли, а ровесники давно разъехались. Трофимыч за те годы успел и жениться, и супругу свою похоронить… Дочка осталась без матери – Тамарочка, ровесница моему Сережке оказалась. Ему же вместо тридцати шести лет к тому времени всего девять исполнилось. Муж сразу предложил переехать в деревню – поддержать, помочь. Диме как фельдшеру быстро место нашли. Переехали. Тамара и Сергей стали вместе расти, потом в Саранск учиться уехали. Мы остались в Шимкине, в лес старались не ходить, но от судьбы не уйдешь: прямо на машине в варю влетели, когда рядом с бором проезжали. Для нас это словно год назад случилось, а по-вашему – больше десяти лет прошло. Вот поэтому, Варя, я и выгляжу только как женщина под пятьдесят, а Сергею на вид под сорок, хотя мне по земному счету восемьдесят четыре, а ему – шестьдесят четыре было бы…
– А жена Ивана Трофимовича – она тоже где-то здесь, да? Мне он сказал, что она погибла в лесу. А на самом деле? – потрясенно спросила Варя.
– Она действительно погибла. Переход уже закрывался, когда она на него наткнулась. Ее так отбросило, с такой силой ударило о дерево, что она, скорее всего, сразу дух испустила…
Варя тут же вспомнила контузию и рассказ Ильи. Получается, ему очень повезло. Она внутренне сжалась, представляя, что испытала перед смертью та женщина.
– Ее имя Тата? – Варю пронзила догадка.
Мария непонимающе покосилась.
– Да, Татьяна. Татой ее только близкие звали.
– Если она погибла, то почему же Иван Трофимович велел найти ее? Прежде чем меня затянуло в портал, он успел крикнуть, чтобы я нашла Тату и что она… в Толо… чи. Как-то так. Я не запомнила.
– Тоначи? Он сказал, Тоначи?
– Кажется, да. И еще он кричал, что не может без нее жить, просил взять его сюда вместо меня.
– Тоначи[65] – место для мертвяков. Идти туда – очень, очень плохая идея! Рехнулся, что ли, лесник ваш? – вмешался незаметно вернувшийся Куйгорож.
– Это мир наших предков. Нижний мир, – с укором поправила совозмея Мария и поклонилась в землю. – Но парень-то наш прав: идти туда – все равно что умереть.
При слове «парень» Куйгорож подтянул и спрятал за спиной хвост.
– Не думаю, что лесник хотел погибнуть таким странным образом. Есть более простой способ попасть на тот свет, – возразила Варя.
Мария задумалась, потом понимающе кивнула.
– Любил он ее. До безумия. Не отпустил, с тех пор и мучается… Неужто надеялся увидеться?
– Может, из Верхнего мира есть способ попасть в это самое Тоначи живым? Не умирая по-настоящему?
– Может, и есть, только тебе туда – ни-ни! – Куйгорож даже пригрозил пальцем.
– Подумай сам: зачем лесник сказал мне найти Тату? Вдруг она что-то знает?
– Тата была очень духовным человеком, – встрял Дмитрий Михайлович, который давно отложил баян и вслушивался в оживленный разговор. – Много читала и много училась. Исцеляла словом, травами, руками своими золотыми. Настоящая содыця. Она действительно может что-то знать.
– Даже где найти Мировое дерево?
– Если кто и знает, то она, – кивнул Дмитрий Михайлович.
– Раз лесник надеялся попасть к Тате в Тоначи, значит, это возможно, и нам надо туда! Хоть какая-то зацепка, – решительно подытожила Варя.
– Вай, дуреха-хозяйка, там же алганжей на алганжее и алганжеем погоняет! Они же живого человека тут же – фьють! – запричитал Куйгорож.
– Ты же говорил, что ты алганжеев одной левой – склюнешь!
– Говорил! И сейчас скажу! Только не сразу сотню.
– Не спорь. Все равно другого выхода у нас нет. Будет тебе дело – так дело! – улыбнулась Варя.
Куйгорож недовольно хлестнул хвостом по земле, подняв пыль.
– Как скажешь, Варвара. А пока до того дела дело не дошло, дай мне другое, – сухо произнес он, не поднимая глаз.
Варя протянула руку, чтобы погладить его по голове, но совозмей увернулся.
– Если мой рюкзак собрал, организуй себе тоже какую-нибудь сумку, распредели припасы. Еды и воды придется много нести, а идти наверняка долго, – распорядилась Варя.
– Никаких «идти»! Нечего пешком мучиться! – запротестовал Дмитрий Михайлович. – Вы же так кучу времени потеряете. Поедете на телеге. Наша Пферда вас к вечеру до реки довезет, а обратно добежит сама.
– Дмитрий Михайлович, да вы что! Такая ответственность! А вдруг…
– Ничего не вдруг! Все, что могло случиться, оно уже… – перебил он Варю. – Только корму лошади задайте перед обратной дорогой. На реке есть рыбацкий поселок на несколько дворов. Там живет знахарка. Скажешь, что от меня. Она тебе поможет переправиться в Тоначи. Городские мажоры типа моего Сергея будут тебя отговаривать, но ты их не слушай: она у меня училась, знает из современной медицины все, что и я, а еще владеет древним лекарским искусством, которое мне не под силу.
– А может, вы с нами? Проводите, поможете содыце… – осторожно предложила Варя.
– Я бы с радостью, но не могу сейчас оставить деревню. Пока нового тюштяна не избрали, я за старшего. Слишком много всего произошло.
Легенда о прощании с Тюштей
Высоко на пригорке в густой дубраве сидел старый Тюштя и глядел, прищурив уже не зоркие глаза. На жизнь свою глядел. Вот она – вся как на ладони. Где соврал, где правду в лицо сказал, где отнял, а где дал, кого любил, кого погубил – плывут мимо него журавлиным клином мысли, кричат тоскливо, зовут, зовут… Кончился Век Тюшти, пришла пора уходить.
Погладил старый князь тораму, приласкал, поцеловал… Паксине, милая Паксине ждет его там, куда он скоро отправится. Так чего же медлить? Поднатужился, приподнял берестяную трубу, худые плечи и впалую грудь расправил, набрал воздуха – трижды пропела торама. Поспешил на княжеский зов народ эрзянский и мокшанский, под его началом, его руками, трудами да слезами ставший единым.