— А интимные отношения? — спрашивает Настя. — Их вы тоже симулировали?
— У нас был секс. Куда без этого, — достаю сигареты из кармана и, прикурив, затягиваюсь. — Но это я считал, что между нами все несерьезно, а Полина думала иначе.
Настя все время смотрит на меня и не отводит глаз, пока я погружаюсь в воспоминания тех дней. Накатывает боль от осознания сколько было пережито. Тогда я проклинал себя, а сейчас понимаю, что без всего этого я был бы совсем другим человеком.
— Когда ты призналась в чувствах, мне сорвало башню. Примерно как сейчас, — выпускаю струю воздуха в сторону и фокусирую взгляд на Настином лице. Я настолько на взводе, что решаю довести начатое до конца, как бы не давались сложно признания. — Потом ты улетела по работе, везде меня заблокировала, сказав, что случившееся большая ошибка и мы предатели. Игорь, кстати, исчез следом. Я поначалу подумал, что он полетел за тобой, объясняться, — прицокиваю языком и снова затягиваюсь сигаретой, чувствуя, как начинают подрагивать пальцы от эмоций. — Мне удалось поговорить с братом лишь спустя неделю. Клянусь, лучше бы я ничего не знал о том, где он был и и что делал. Мы разругались в хлам, наговорили лишнего, подрались. После его смерти я был на дне. Оказывается, мы с тобой оба там находились.
Свет в ресторане, куда я привез Настю, приглушенный, но достаточно яркий, чтобы прекрасно видеть друг друга. Вокруг нас собираются люди, но мы не обращаем на них внимания. У меня такое впервые, когда я всецело сконцентрирован на собеседнике и чувствах, которые разрастаются внутри, поднимаясь комом к горлу. Четыре года прошло, мы сидим с Настей напротив друг друга, а я не могу на нее насмотреться и совладать с собой.
— Не только мы с тобой тогда оступились. Как позже выяснилось, Игорь тоже наделал непоправимых вещей.
— Что он сделал? — переспрашивает Настя.
— Поехал к Полине и отомстил мне. Спустя время выяснилось, что она в положении. Логично, что из двух беременных женщин, мой отец сделал выбор в пользу богатой и успешной, уничтожив морально ту, которая оказалась без гроша за душой.
Грудь раздирает так, словно мне на нее льют кислотой.
— В прессе ничего не было о том, что у вас есть дети…
— У нас их и нет. Полина потеряла ребенка. Фасады в реальности оказались не такими красочными, а темных уголков больше, чем светлых. На тот момент ты дала понять, что к себе не подпустишь. Твои подруги в один голос попросили меня оставить тебя в покое. Я до сих пор считаю себя виноватым в случившемся. Немного отпускает на кладбище. Прихожу туда и становится легче.
Ласка удивленно взмывает брови вверх.
— Да, ты не ослышалась. Легче. Прихожу туда, а там столько людей… У каждого были планы на жизнь, мечты. Многим из них наверняка что-то хотелось изменить, но такой возможности больше нет. Пусть я не могу исправить ошибки прошлого, но есть будущее и жить в нем, дорисовывая то, чего нет в реальности, смотреть на серые фасады и хмурое небо над головой, я больше не хочу. Пообещать тебе, что тотчас же разведусь с Полиной и в наших отношениях наступит идиллия, тоже не могу. Но каждый день будет приближать меня к месту на кладбище, которое отец мне подарил, и в день смерти я пойму, что я жил в иллюзии.
В глазах Насти появляется ужас.
— Отец подарил тебе место на кладбище? — переспрашивает она и ее голос при этом звучит, словно писк испуганного мышонка.
— Да. В тот вечер я набухался, как скотина, пришел домой под утро. Отец погрузил меня в машину, привез туда и кричал, что сам лично меня закопает, если я не возьму себя в руки после смерти брата. Не сказать, что помогло, но разум немного прояснился. То место все еще числится за мной. Документы лежат в сейфе.
Тушу бычок в пепельнице и делаю глоток воды, морщась от боли в ребрах. Укол обезболивающего бы сейчас не помешал. Мне приходится собрать всю волю в кулак, чтобы произнести следующие слова:
— Нам будет трудно построить что-то крепкое и хорошее. Но спустя время, уверен, ты оглянешься назад и пожалеешь, если сейчас испугаешься и не пойдешь за мной, — дышу так, словно час таскал железки в зале.
Красивое лицо напротив опять чертят дорожки слез. Ласка сидит какое-то время, не шевелясь. Поток слез, который сочится из ее глаз, становится сильнее. А потом Настя резко срывается с места и бежит к выходу.
Глава 22
Не могу больше слушать. Ни про Игоря, ни про то, как отец поступил с Володей, купив ему место на кладбище. Мне больно, безумно больно. Кажется, еще чуть-чуть, и голова взорвется от информации, которой катастрофически много.
Выбегаю на улицу, ничего не видя от слез, и отчаянно хочу, чтобы Вова оставил меня сейчас одну. Но он догоняет и хватает за руку:
— Садись в машину, я отвезу тебя домой.
Не знаю, как стою на ногах, сердце заходится в диких ударах, тело не слушается. Рядом с Третьяковым хочется плакать еще сильнее — как он этого не понимает? Лучше бы вызвал мне такси, но он, конечно, так не сделает. Поэтому сдаюсь.
Мы идем к его внедорожнику. Вова открывает дверь и ждет, когда я заберусь в салон. Я такая беспомощная в эту минуту. Словно могу развалиться от малейшего прикосновения. Наверное, Вова тоже это понимает, поэтому не пытается трогать. Сев рядом, называет водителю адрес. В машине темно, я вижу лишь нечеткий силуэт. Молчание между нами заполняется грустью невысказанных слов. Если жизнь Володи была иллюзорной картинкой, которую он сам придумывал и рисовал по утрам, то моя — как сказка с печальным концом.
Еще несколько дней назад казалось, что я крепко стою на ногах, что получилось перерасти боль, которую мне причинили в прошлом. Но сейчас понимаю, что рана только-только начала заживать, покрывшись корочкой, а ее взяли и разодрали. Теперь останется некрасивый рубец. Ведь мы с Денисом хорошо жили до появления Володи, не представляю, как сейчас выстраивать отношения с отцом моего ребенка.
— Ты сравнил свою жизнь с картиной, а я вспомнила, как в одном известном фильме богатый мужчина снял на вечер проститутку.
Заметив, что Вова собирается меня перебить после упоминания проститутки, не даю ему это сделать и быстро продолжаю:
— Конечно, я не она, ни с кем за деньги не сплю, но суть ты сейчас поймешь. В том кино — ты, может быть, не помнишь — главному герою попалась яркая, улыбчивая, искренняя и открытая миру девушка. Естественно, они влюбились друг в друга, а потом этот мужчина предложил ей роль содержанки. Согласилась она ею стать? Нет. Сказала, что в детстве мечтала о рыцаре, который взберется на высокую башню, спасет и защитит от всех невзгод, однако стать содержанкой своего рыцаря не мечтала ни разу. Сейчас я как никогда переполнена противоречиями, но точно знаю, что роль любовницы мне не подойдет. Мечта не совпадет с реальностью. Возможно, спустя время оглянусь и пожалею о том, что выбрала путь без тебя, но хотя бы не буду виновата в распаде твоей семьи.
Третьяков слегка подается вперед. Я замираю в ужасе, боясь нового прикосновения, но Вова вовремя себя останавливает.
— Я лишь попросил тебя не сбегать и дать мне шанс все исправить. Бизнес и брак тесно переплетены между собой. Потребуется какое-то время, чтобы сгладить углы и разрешить юридические тонкости. Никакой семьи нет. Повторяю, это красивая картинка, не более.
Чувствую себя загнанной в угол мышью. Мне страшно. Обычно люди долго думают, взвешивая все за и против, потом решаются на какие-то шаги. У нас с Володей так не получается. Мы сначала сделаем, а после что-то решаем.
— Ты ведь понимаешь… даже в случае твоего развода нет гарантий, что мы будем вместе? — произношу очень тихо.
Вова ничего не говорит, но наши взгляды снова переполнены эмоциями. Когда-нибудь я отпущу свои чувства к этому человеку. За один день пережито столько, сколько не наберется и за год. Я на пределе, и похожа на оголенный нерв.
Оставшуюся дорогу молчим. Машина останавливается у моего дома, и мы выходим на улицу. Почти два часа провели в городе. Денис и Татьяна Павловна, наверное, давно дома, а я сегодня так и не прикоснулась к учебникам. Зря мы с девчонками досрочно отметили сдачу сессии и зачетов. Могу все завалить, если Вова будет приходить к нам каждый день, а я — переживать такой дикий стресс.
Третьяков провожает до подъезда. Я достаю ключ и собираюсь скрыться за дверью, но Вова не пускает, обхватывает мое лицо ладонями и смотрит в глаза. Долго, пронзительно. А потом говорит то, что опять вызывает слезы.
— Меня тянет к тебе, Настя. Очень сильно. Ничего не могу с этим делать. Как пришел в себя, постоянно о тебе думаю.
Я до краев наполнена своими израненным чувствами и не знаю, как сейчас сближаться с ним. Особенно после того, что между нами произошло. Это же сумасшествие. Неправильное помешательство, которому сложно противостоять. Новой близости никак нельзя допустить.
— Может, прогуляемся завтра втроем в парке или посидим в кафе? — говорит Володя с нескрываемой надеждой.
— Завтра точно нет. Мне нужно подумать и успокоиться, прежде чем дать разрешение на встречи с Денисом. Не хочу ничего планировать и загадывать наперед.
Я едва сдерживаюсь, чтобы снова не сказать о своих — выдуманных — отношениях с другим, прекрасно понимая, что это лишь повысит градус прощания. Хотя куда уж горячее?
— Я подожду твоего решения. — Взгляд Вовы становится теплым и трогает до глубины души. — Охранник будет во дворе и всегда на связи. Его номер я скину в сообщении. Отнесись к этому, пожалуйста, серьезно, — просит Третьяков.
— Мне нужно идти.
Вова послушно убирает ладони и делает шаг назад. Как раз в тот самый момент, когда я слышу глухое покашливание за спиной, а следом звучит знакомый голос:
— Не помешал?
Меня колотит. Уже физически плохо от событий этого дня. Которым нет ни конца ни края.
Совсем из головы вылетело, что я договорилась с Никитой о встрече.
«Хотя даже к лучшему, что он сейчас здесь, — успокаиваю себя. — Я же вроде как в отношениях».