— Спасибо, Ален. Если что-то будет известно, ты меня набери.
— Конечно, — отзывается цветочек.
Завершив разговор, звоню Никите. Пока слушаю гудки, от волнения вжимаю пальцы в металлический корпус. Щербаков не отвечает.
Я гипнотизирую телефон в руках. Не знаю, что дальше делать. Ничего не остается, кроме как ждать. Опять ждать…
Когда собираюсь сходить к Денису и проверить, как он, телефон снова звонит. Номер мне незнаком. Отчего-то тревога сковывает с новой силой.
— Да, — коротко отвечаю я.
В трубке слышны частые вздохи, а потом звучит бесцветный голос, по которому невозможно узнать настроение человека:
— Это Полина, жена Владимира. Нам бы поговорить.
— О чем?
— О ком. О моем муже.
— Я…
— Нет, не торопись отказываться, — перебивает Третьякова, правильно поняв мою реакцию. — С глазу на глаз будет, конечно, лучше. Я привыкла видеть собеседника при разговоре. Но если ты откажешься, то можем и по телефону все обсудить. Так или иначе общения с моей семьей тебе не избежать.
— Ты хочешь встретиться в то время, когда Вова находится в изоляторе временного содержания? — уточняю я.
— Ты уже в курсе? Хотя почему нет, если твой дружок здесь замешан…
Все-таки из-за Никиты… Боже… Я догадывалась, но до последнего это отрицала.
— Через час в кафе у твоего дома. Адрес я знаю, — продолжает настаивать Полина.
Я кусаю губу, думая над ответом. Естественно, никакой встречи и разговора не будет, о чем я и собираюсь сказать, но Третьякова опять опережает:
— Или я приеду к тебе домой. Только сомневаюсь, что тебе хотелось бы встречаться со мной на своей территории. Поверь, я тоже не испытываю желания быть там, где вы совокупляетесь с моим мужем.
Пульс против воли ускоряется. Следовало бы положить трубку, но я почему-то этого не делаю.
— Вова приставил к нам охрану. Ты вряд ли попадешь в квартиру. Можешь сказать все по телефону, никаких личных встреч не будет, — уверенно произношу я.
— Даже так… — задумчиво хмыкает Полина. — В принципе, мне все равно, где и как об этом говорить. Ты, наверное, видела в прессе информацию о нашем разводе? В действительности мы с Владимиром этого не допустим. Наш брак устраивает обе семьи. Я пообещала мужу молчать, но… так ведь нечестно, да, Настя? Ни по отношению к тебе и твоему ребенку, ни по отношению ко мне. С какой стати я должна закрывать глаза на измены мужа и подыгрывать ему, когда он идет против установленных правил? Уговор был, что Вова просто трахает тебя. Но в последнее время он как будто с катушек слетел. Каждый день скандалил, начал пить, забил на работу. А пару дней назад и вовсе избил некоего Щербакова, который якобы пытался тебя изнасиловать. С виду Вова кажется спокойным, серьезным и рассудительным, но это совершенно не так. После смерти Игоря что-то в нем бесповоротно изменилось. С тех пор Вова на учете у психиатра, а брачный контракт составлен таким образом, что по факту все принадлежит мне. До недавнего времени в нашей семье все было благополучно и спокойно, каждый занимался своим делом, но потом появилась ты. И тут Вова решил, что хочет трахать тебя на стороне и общаться со своим ребенком, потому что я не могу родить своих детей. Думала, бизнес важнее, закрою глаза, но на днях приехала в парк, где вы были втроем, и поняла, что нет. Ничего не получится. Я против.
Боль впивается в горло, на грудь начинает давить.
— Ты лжешь…
— А ты живешь в иллюзиях. Человек, который родился в роскоши и зарабатывает миллионы, вдруг возьмет и откажется от всех благ ради какой-то простушки? — Слышится заливистый, мелодичный, словно звон колокольчиков, смех. — Бред! Но даже если допустить подобный вариант, то, по-твоему, что случится потом? А я тебе скажу: Вова пресытится сексом и начнет винить тебя не только в смерти брата, но и в том, что ты лишила его всех благ. Ты ведь чуть срок моему мужу не организовала своим блядством. Завтра у Вовы суд. Серьезное наказание ему, конечно, не светит, я все решила. Договорилась с твоим дружком и компенсировала ему деньгами бессовестную вспышку агрессии у Вовы. Но ты, Настя, подумай, нужны ли тебе такие отношения? Или лучше, как Щербаков, примешь конверт с приличной суммой и исчезнешь с нашего горизонта, будто тебя и не было? Иначе мне придется подключить родственные связи и поискать другие методы влияния. Например, позвонить двоюродной сестре, которая работает в органах опеки и попечительства, и написать на тебя жалобу. Скорее всего, родительских прав тебя не лишат, но ребенка на время изымут. Тогда на собственной шкуре испытаешь, каково это — когда забирают твое.
Между лопатками ползут капельки пота. С каждым вдохом тяжесть в груди становится лишь сильнее, в душе поселяется мрачная обреченность. Как же невыносимо больно слушать это все. Дико!
Закрываю глаза и мечтаю только об одном: отмотать время назад и не встречаться тем вечером с Вовой и его женой у детского сада. Чтобы не испытывать эту мучительную агонию и страх перед будущим.
— Ну что ты молчишь?
Сердце колотится на разрыв, на глаза наворачиваются слезы.
— Не звони сюда больше, — отвечаю я.
Завершаю разговор и переношу номер Третьяковой в черный список. До кучи хочется и Вовин закинуть туда же, но решаю с этим повременить.
Глава 28
— Настя, у вас все в порядке? — спрашивает Татьяна Павловна.
Я только что проводила педиатра и вернулась на кухню. Плакать не собиралась, но слова Полины, что она попытается насолить нам с Денисом, если я продолжу встречи с ее мужем, не выходят из памяти. Зачем-то представляю, как нас с сыном разлучают, как его забирают от меня к незнакомым людям и детям.
Этот разговор выбил из колеи. Казалось, хуже быть не может, но я заблуждалась. Денис — беззащитный ребенок, он не имеет отношения к тому, что сейчас происходит между Вовой и его женой. Разве адекватная, горячо влюбленная женщина сможет навредить сыну своего любимого, точно зная, что это затронет его чувства? Я бы ни за что не опустилась до подобной низости.
— Вы из-за Дениса расстроились? — продолжает допрос няня. — Он обязательно поправится. Все детки болеют. Одни часто, другие поменьше. Хотите, я останусь на ночь, чтобы было не так страшно?
Слезы начинают течь по щекам еще сильнее от ее слов и трепетного, искреннего участия. Не могу взять себя в руки. Это минутная слабость. Я не привыкла, чтобы кто-то был рядом и помогал, поддерживал, когда плохо.
— Нет, я справлюсь. Спасибо, Татьяна Павловна. Единственное… могу я вас попросить? — говорю, успокоившись. — На прогулки пока не ходите и, когда меня не будет дома, не открывайте дверь незнакомым людям. Даже тому мужчине, который авансом оплатил три месяца вашей работы. Звоните мне, прежде чем открыть. Договорились?
— Ну хорошо… — задумчиво тянет Татьяна Павловна, убрав руку с моего плеча.
— Пока это все. Я сейчас попробую заняться учебой. Завтра зачет. Когда Денис проснется, скажите. Хочу сама его покормить и почитать ему сказку.
Татьяна Павловна кивает, в недоумении глядя на меня. Но мне все равно. Нельзя допустить, чтобы Денис оказался втянутым в грязь и разборки с семьей Третьяковых. Это не должно отложиться в памяти маленького мальчика, не дай бог сын получит психологическую травму. Я до сих пор помню все закидоны отца, как он издевался по пьяни и всех обзывал. С Денисом такого не допущу.
Беру в руки учебник и пытаюсь сосредоточиться на материале. Алене позвоню и расскажу о разговоре с женой Вовы позднее, когда немного успокоюсь и буду адекватна. У подруги взрывной и решительный характер — как бы на эмоциях мы не совершили чего-нибудь непоправимого.
Однако звонить Алене и не приходится — она звонит мне сама. К этому времени я хотя бы могу мыслить ясно и говорить, а не трясусь от нервов, как лист на ветру.
— Насть, я тут подумала, — с ходу начинает Алена. — Мы с детьми домой скоро полетим. Мне на обследование нужно. Ты не хочешь с нами на недельку-другую?
С Аленой мы дружим давно. За ее словами в действительности что-то скрывается. Но даже к лучшему, что цветочек предложила поехать с ними. Я как раз думала, куда бы нам с Денисом податься, пока здесь все не уляжется. Сидеть и ждать неприятностей — это не про меня.
Говорят, от проблем не сбежать, и все такое, но я очень хочу «сделать ноги», чтобы быть подальше от Вовы и Полины, которые не могут разобраться, что происходит в их отношениях. Денис три года был без отца и еще какое-то время побудет, пока Третьяков не решит свои проблемы и не утихомирит жену. Жить в постоянном напряжении и страхе, бояться выходить из квартиры — тоже не вариант.
— Я не против.
— Вот и умница. А как Дэн себя чувствует?
— Более-менее. Ты что-то выяснила про Вову, да? — интересуюсь я. — Все плохо, поэтому предлагаешь уехать?
— Ничего непонятно, — подтверждает мои опасения Алена. — Но будет лучше, если вы с Денисом поживете какое-то время у нас. Мы с Яном недавно обсуждали возникшую ситуацию… Знаешь, я подозревала, что в семье Вовы гадюшник, но не настолько же. Зато в мужа я, кажется, еще сильнее влюбилась. Ян и Володя плохо общались после того, как тот женился на Полине, а сейчас Янис забыл об обидах и помогает Третьякову. Хоть и бесится при этом так, что невольно вспоминается время, когда мы сами пытались воссоединиться. Было очень сложно. Но это того стоило. Мне кажется, вам с Вовой необходимо помочь, раз семья у него, честно говоря, никакая. Ноль поддержки. Я в шоке…
— А поконкретнее? Что произошло?
— Ты, Насть, конечно, тихоня. Ничего в этом плане не меняется. Хоть бы намекнула утром, из-за чего Вова оказался в изоляторе. Яниса же придурком в участке обозвали и едва рядом с Вовой не посадили. Ну и с отцом Третьякова муж перегнул палку. Ян уверен, что можно было обойтись без заявления и ИВС. Как будто Вову намеренно кто-то закрыл. Кстати, адвоката мы ему дали своего. Со Светлаковым, это их семейный юрист, какая-то мутная история. Как он мог допустить, чтобы Вова два дня в изоляторе провел? Бред же! Просто бред…