– Интересно, что это было… – протянул Лауринь, разглядывая валун. – Госпожа Нарен, а это что?
Под руками любопытного лейтенанта пласт наросшего на камень мха съехал вниз, обнажив довольно ровную поверхность, в давние времена, очевидно, даже отполированную до блеска. Причина, по которой мху удалось закрепиться на гладкой поверхности, была очевидна – тут и там на камне виднелись довольно глубокие ровные борозды, теперь забитые землей.
– Вот еще… и вот… – Лауринь увлекся не на шутку, и, наконец, ему удалось расчистить достаточно обширную неиспорченную область.
Теперь стало ясно, что борозды – это часть орнамента, когда-то украшавшего поверхность камня. Знаки были мне совершенно незнакомы: пересеченные крестами двойные окружности, полосы разнообразных завитков, обрамленных двойными и тройными прямыми линиями, ромбы с полумесяцами внутри… Нет, решительно я никогда прежде не видела таких орнаментов, хотя некоторые элементы показались мне знакомыми. Они выглядели достаточно незамысловатыми, но вместе с тем в них чувствовалась некая сила.
– Это что-то означает? – спросил Лауринь, осторожно проводя кончиками пальцев по одной из высеченных в камне окружностей.
– Вполне может быть, – пожала я плечами и уселась за неимением чего-то другого прямо на камень. Закурила, посмотрела, прищурившись, наверх. Еще раз отметила, как удачно построен Замок: даже сейчас, когда я находилась далеко под ним, он не нависал надо мной, а, казалось, парил в воздухе, едва касаясь основанием холма. Кстати, какая-то слишком правильная форма у этого холма, вот что. – Мне такие знаки неизвестны.
– Может, здесь был какой-то храм? – не отставал Лауринь, и я, вздохнув, сказала:
– Может, и храм. – Между прочим, в деревенских байках упоминалось о святилище. Любопытно… Возможно, стоит об этом поразмыслить на досуге.
На меня невесть с чего напало желание проверить способности лейтенанта к логическому мышлению, и я спросила:
– Как по-вашему, этот камень – какая часть постройки?
Лауринь посмотрел на меня, очевидно, опасаясь подвоха, обошел камень, разглядывая выбитые на нем остатки орнамента, зачем-то погладил колонну.
– Скорее всего, это кусок стены, – сказал он наконец. Я заметила, что, отвечая на подобного рода вопросы, Лауринь собирается, как примерный ученик перед учителем, и перестает путаться и сбиваться.
– Почему вы так решили?
– Ну… – Лауринь заколебался. – Из-за орнамента: он идет… то есть шел когда-то полосами. Вот… и вот, видите? Кажется, эти рисунки располагались один под другим, рядами. Вряд ли потолок стали бы так украшать. Да и слишком большой этот камень для потолочного блока!
– А вы можете себе представить строение со стенами, сложенными из таких вот глыб? – хмыкнула я. – Смотрите, это ведь явно осколок, и изрядно побитый. Прямых углов я нигде не вижу, даже намека на предыдущую форму нет. Его, конечно, здорово обкололо, но это все равно не целый блок. Так какого же размера он должен был быть?
– Очень большой, госпожа Нарен, – признал Лауринь, но тут же оживился: – А если это была только облицовка? Розовый эрс ведь слишком редкий и дорогой, чтобы из него строить. И не очень прочный к тому же…
– А вот это уже похоже на правду, – заметила я. Да, мой лейтенант совсем не так глуп, как может показаться на первый взгляд. И розовый эрс он вычислил, и на кое-какие идеи способен. – Но все равно – уж больно большой камень. Вы посмотрите, Лауринь, этот обломок вам по пояс высотой, представляете, сколько он весит? Если, по-вашему, это кусок облицовки со стены, как же его туда затаскивали? К тому же толщина. Нет смысла делать облицовку такой толщины, она просто отвалится под собственной тяжестью. Если, конечно, не применить магию, но это нерационально. – Лауринь сник, и я решила сжалиться: – А вот, посмотрите, остатки каменной кладки… Не туда смо́трите, левее, в песке.
– И правда… – Лауринь присел на корточки, разгреб песок. – Похоже на стену…
– А это и есть кусок стены, – сказала я. – Блоки тоже очень большие, но все-таки подъемные. Цемент, кстати, отличный, даже не слишком выкрошился.
– Но что же тогда это за камень? – Лауринь уставился на меня в ожидании ответа.
Я широко улыбнулась:
– Даже не представляю, Лауринь! – И, видя разочарование на его лице, добавила: – Сами поразмыслите, если вам охота.
– Может, кусок лестницы? – неуверенно предположил лейтенант, но тут же отмел эту версию: – Нет, какой дурак станет делать лестницу из цельного куска розового эрса… да еще орнамент… – Я с интересом наблюдала за мыслительным процессом. Лично у меня версия уже имелась, и мне было любопытно, совпадет моя догадка с тем, до чего додумается лейтенант, или нет. Лауринь вдруг посмотрел на меня и выпалил: – Госпожа Нарен, а может, это был какой-то алтарь? Ну, или жертвенник? Я видел однажды в храме жертвенник, целиком вырезанный из железного дерева, так почему не сделать его из эрса?
– Вполне жизнеспособная версия, – одобрила я. Лейтенант приятно удивил меня, придя к тому же выводу, к какому недавно пришла я. – И орнамент вполне в эту версию вписывается. Кстати, Лауринь, как по-вашему, почему поверхность камня такого цвета? Это же розовый эрс, а не серо-буро-малиновый. Да вон на колонну посмотрите. Она нормального для этого камня оттенка, да и нижние сколы этого камня от нее не отличаются. А верхушка – если это верх, конечно, – и бока ржавые…
После пятиминутного раздумья Лауринь сдался.
– Не представляю, госпожа Нарен, – сказал он. – Может быть, просто камень не слишком высокого качества? Бывают такие, с разводами и вкраплениями, я слышал…
– Стали бы вам жертвенник делать из некондиционного эрса! – хмыкнула я. – Лауринь, вы же почти ответили! Напрягитесь еще разок. Если, по-вашему, это жертвенник, что на нем делали?
– Что-то жертвовали, – сказал Лауринь.
– Точнее, приносили в жертву, – вздохнула я. – И не что-то, а кого-то. Видите ли, Лауринь, у эрса есть такая неприятная особенность – впитывать посторонние субстанции и окрашиваться в их цвет, чуть ли не пропитываться насквозь, поэтому его всегда тщательно полируют. На полированной поверхности грязь не так задерживается, но камень все равно нужно содержать в чистоте, не то появятся разводы. Посмотрите на колонну, видите? – Я указала черенком трубки – в тех местах, где полировка была сколота, виднелись пятна самых разнообразных оттенков.
– Вы хотите сказать… – Лауринь нервно сглотнул и непроизвольно отступил на шаг от камня. – Н-на этом камне приносили жертвы, и… и… кровь…
– Да, скорее всего. – Я соскочила на землю, чтобы не нервировать юношу – он опять начал заикаться. – Камень явно был отполирован целиком, а на полировке вырезан этот орнамент. Кровь, очевидно, стекала в эти борозды и пропитывала камень.
– Да сколько же ее нужно было, чтобы весь этот булыжник стал такого цвета?! – чуть не закричал Лауринь.
– Лейтенант, спокойнее, – сказала я. – Думаю, немало. Очевидно, тут обитали достаточно кровожадные боги.
– Тогда хорошо, что это место разрушено… – буркнул Лауринь, с опаской поглядывая на камень, будто ожидал появления какого-нибудь косматого жреца с кривым ритуальным ножом.
По поводу разрушения храма у меня были свои соображения, но делиться ими с Лауринем я не стала, иначе бы он точно лишился сна и покоя. Я уже упоминала, что у холма была чересчур правильная форма, я бы сказала, напоминающая пирамиду. Если предположить, что под этим холмом скрываются развалины храма, тогда его форма объяснима; в конце концов, пирамида – один из известнейших и древнейших магических символов. А вот почему обломки алтаря оказались снаружи, откуда вообще в этих краях взялся отличного качества розовый эрс, да еще такой огромный кусок без единого изъяна… Если учесть, что каменоломни начали разрабатывать всего-то лет триста назад, не больше, это выглядело более чем странно. Замку-над-Лесом более восьмисот лет, значит, древний храм еще старше, иначе бы обитатели замка что-то о нем помнили. Скорее всего, он пришел в упадок задолго до строительства Замка (в котором, к слову, нет ни кусочка розового эрса). Может быть, в древности существовали другие, теперь забытые каменоломни?
Я почувствовала, как меня охватывает исследовательский зуд. Н-да… пригнать бы сюда дюжину членов Коллегии, вот закипела бы работа! С другой стороны, кто знает, что можно откопать под этим холмом? Лучше уж не трогать вовсе. К тому же в случае начала исследований тайну Замка-над-Лесом сохранить бы не удалось, а я все-таки достаточно ответственно отношусь к данным мною обещаниям.
С некоторым сожалением я оставила мысли о том, чтобы исследовать это место. Ну, по крайней мере, с дедом я смогу об этом поговорить. Думаю, он заинтересуется, он обожает истории про старинные храмы. По молодости лет, кстати сказать, он очень любил такие храмы разорять и, что интересно, ни разу не нарвался ни на проклятие, ни на месть обиженного божества. По большей части ему приходилось скрываться от каких-нибудь разъяренных верующих, зачастую совсем одичавших. Впрочем, об этих сторонах своей биографии дед предпочитает умалчивать.
Солнце уже садилось, окрашивая холм в красные тона. Большой камень, предположительно жертвенник, в этом свете выглядел довольно-таки зловеще, да и колонна замерцала густым кровавым светом. Хм… должно быть, вход в храм действительно был где-то здесь, а розовый эрс использовали как раз для достижения нужного зрительного эффекта. Наверно, в закатном свете храм изнутри напоминал внутренности какого-то чудовища. Ну и мысли, однако! Это, значит, я не склонна к фантазиям?
– Пойдемте, Лауринь, – сказала я. – Солнце уже садится, как бы нам не опоздать.
Лейтенант вздрогнул и, очнувшись от каких-то своих мыслей, весьма проворно начал взбираться на откос. Предложил было мне руку, но в ответ получил такой взгляд, что больше ко мне со своей дурацкой помощью не лез, и правильно делал.
Выбравшись на относительно ровную поверхность, мы направились к воротам замка. Толком поразмыслить мне так и не удалось, зато появился один интересный момент, и как бы он тоже не оказался фрагментом мозаики… Если так, то дело усложнится, но вот насколько, хотелось бы знать?