— Неужели у вас не было другой версии? — прервал его воспоминания Вершинин.
— Были и другие, но они отпали после опознания трупа. В то время участковым по Окуневской зоне работал Шустов. Он считал, что убийство могла совершить группа ребят, проживавших в Окуневе. Народ отчаянный, все судимые. Эта версия в какой-то степени нами тоже отрабатывалась. Помню, оперативника с женой из города присылали, они под видом отдыхающих жили в селе.
— Это какой Шустов? — вновь перебил Вячеслав. — Не Федор ли Андреевич?
— Он самый, теперешний начальник уголовного розыска в отделе. Его тогда, кажется, через год, в управление взяли. Высшую школу заочно окончил, а оттуда вернулся сюда с повышением. Ты с ним свяжись, мужик дельный, о том случае он тебе многое расскажет, а я почти все забыл из-за болезней своих.
Максимов стал натягивать на лицо маску, дав понять, что разговор окончен.
Вершинин пожал протянутую ему жесткую ладонь.
— Молодой человек, а молодой человек, — услышал он брошенные вслед и приглушенные маской слова, — если выйдет у тебя, забеги на минуту, расскажи.
5. Первая удача
Жизнь подкинула Вершинину запутанное таинственное преступление. Вячеслав понимал, как мало шансов раскрыть его спустя десять лет, но решил попробовать. Смущала позиция Зацепина. Тот без особой радости воспринял желание подчиненного.
— Такое дело, пожалуй, не по зубам нам при теперешней нагрузке, — сказал он. — Поезжайте в областную прокуратуру, посоветуйтесь. Я уверен — они поручат его старшему следователю.
Вершинин настаивать не стал, опасаясь, чтобы его действия не расценили как стремление «показаться» перед начальством. Оставалось убедить кого надо, что он и сам может справиться. На поддержку Зацепина рассчитывать не приходилось. В то далекое время Павел Петрович в этой прокуратуре не работал, ответственности за прошлое не чувствует, а за настоящее с него спрашивают каждый день. Позиция прокурора ясна: разреши он заняться следователю старым делом, тот волей-неволей отвлечется от сегодняшних, может не справиться с нагрузкой, нарушит сроки следствия. Зацепин никогда с этим не согласится.
Невеселые мысли прервал телефонный звонок.
— Привет, старик! — прогремела мембрана голосом Стрельникова. — Ты или подзазнался немного, или забыл своего однокашника. Как в воду канул.
Вершинина словно теплом обдало, даже в груди защемило. Голос друга напомнил о студенчестве, о тех временах, когда перед ним не стояли сложные проблемы взаимоотношений с непосредственным начальством. Все было куда проще, и потому жилось спокойней. Он молчал.
— Алло, алло, ты почему молчишь, куда пропал? — забеспокоился Виктор.
— Дела, Витек, засосали, проблемы всякие не студенческие, да и ты, наверное, мотаешься вовсю. У вас ведь железная дорога, ездить надо,— с усилием отогнав воспоминания, отозвался Вячеслав.
— Все-таки у тебя минорное настроение. Неприятности?
— Пока нет, но могу сотворить их собственными руками.
— Ну что ж, если неприятности на пользу дела, то я за них,— рассмеялся Виктор.
— Будет польза или нет, тоже пока неизвестно, дружище, но вот неприятности будут наверняка.
— Хватит загадками говорить, объясни толком, какие у тебя неприятности намечаются? — в голосе Стрельникова снова послышалось беспокойство.
— Дело я здесь одно раскопал, убийство десятилетней давности. В свое время приостановили его — убийца скрылся, да так и лежало оно с того времени. Ну, а я случайно наткнулся. Выяснил: и убита не та, и убийца не тот. Как в анекдоте—не выиграл, а проиграл, и не в лотерею, а в преферанс.
— Ну за чем же дело теперь? Давай дерзай, ты ведь сам хотел необычного.
— Видишь ли, не уверен, что Зацепин будет приветствовать мои экскурсы в прошлое, у нас и так с работой завал,— уныло ответил Вершинин.
— А ты постарайся убедить своего Зацепина. Прошлое-то, оно ведь всегда связано с сегодняшним. Помнишь, мы говорили об этом? Ведь нет гарантии, что убийца все десять лет вел себя, как невинный ангел. Он мог еще многое натворить, может, и сейчас творит в вашем же районе, а вы раздумываете, кому вести следствие. Возобновлять — и точка. Ну ладно, меня тут свое начальство вызывает. Бегу. До встречи…— и в трубке раздались короткие гудки.
Больше не колеблясь, Вершинин позвонил начальнику следственного отдела областной прокуратуры Сухарникову и договорился с ним о встрече. Точно в назначенный срок приехал к нему и рассказал о старом деле.
Несмотря на крайнюю загруженность — стол Сухарникова был буквально завален бумагами,— начальник следственного отдела выслушал его не прерывая, с большим интересом.
Сухарников был чуть глуховат — следствие фронтовой контузии. Испытываемое им в разговоре напряжение воспринималось непосвященным собеседником как обостренное внимание к его словам и располагало к полной откровенности. Многие, однако, не без оснований подозревали, что он не столько недослышит, сколько специально пользуется таким способом, чтобы расположить собеседника.
Вот и Вершинин, наблюдая за реакцией начальника следственного отдела, решил, что приобрел в его лице единомышленника.
— Очень интересно, очень интересно,— Сухарников подался к Вершинину.— Значит, интересуетесь делами прошлых лет? Это хорошо. И не всегда безнадежно. Года два назад нам удалось раскрыть убийство семилетней давности. Прокурор-криминалист Синицын тогда отличился. Но тут, конечно, потрудней будет: и времени больше прошло, и ошибок сделано побольше.
У Вершинина отлегло от сердца.
«Значит, буду расследовать», — ликовал он.
— Кому же нам поручить расследование? Кто из наших старших следователей загружен меньше остальных? — вдруг дошли до него слова Сухарникова, обращенные к самому себе.
Вершинину показалось, что он ослышался, и он с недоумением посмотрел на говорившего. «Как же так? — расстроенно подумал он. — Я нашел дело, вжился в него, многое установил сам, и вдруг — другому».
Сухарников заметил его состояние.
— Вообще-то старшие у нас загружены до предела, — он искоса взглянул на Вершинина, — но, может быть, пока вы займетесь, а дальше посмотрим, как обстановка покажет. Сколько у вас дел в производстве?
— Семь, — ответил тот, опустив голову.
— Вот видите, семь дел. Справитесь?
Вершинин встал.
— Я найду время, — голос его от волнения прервался. — Ведь находил же до сих пор. Из семи четыре в ближайшее время направлю в суд, а остальные большой сложности не представляют. Прошу вас, поручите расследование мне, — он почти умоляюще смотрел на Сухарникова.
— Ну что же, я не возражаю. Возобновляйте следствие. Помощь мы вам окажем. Думаю, однако, что здесь нужно работать группой в контакте с уголовным розыском, поэтому рекомендую связаться с управлением внутренних дел. Их архивы посмотреть не мешало бы.
— Мне кажется, я смогу кое-кого убедить в необходимости работы по раскрытию убийства. Шустова, например, начальника уголовного розыска в нашем райотделе. Он, между прочим, и начинал его когда-то.
— Правильно, Вершинин. Шустов хороший мужик и прекрасный оперативник. Постарайтесь заинтересовать его. И еще вот что, — Сухарников минуту помедлил. — За десять лет поступило немало заявлений о пропавших без вести. На каждое из них заведен централизованный учет в Москве. Надо послать туда человека, пусть он сверится по приметам, и на всякий случай направьте запросы во все управления внутренних дел страны. Что-то ведь могло уйти от централизованного учета. Установление личности потерпевшей для нас главное. Все будет, как и десять лет назад, вертеться вокруг этого.
«Действительно, как и десять лет назад, главный вопрос опять — кто она? Только установить ее личность сейчас в десять, нет, в сто раз сложней», — думал Вершинин, ожидая рейсовый автобус в поселок.
Рядом остановился троллейбус.
— Следующая остановка — Театральная площадь, — донеслось из открытых дверей.
В окне троллейбуса мелькнуло знакомое лицо. Вершинин не успел осознать, кто это, но, подчиняясь чему-то, не зависящему от него, с силой раздвинул закрывающиеся двери и прыгнул в троллейбус уже на ходу.
В салоне, держась за поручень, стояла девушка, с которой он танцевал в ресторане. Запомнились ее короткая стрижка, легкие очертания фигуры, струящееся шелковое платье.
Вячеслав вдруг оробел. Он, безусловно, не был новичком в таких делах. Не раз встречался с девушками, влюблялся, но это проходило после двух-трех встреч. Такие взаимоотношения стали казаться ему обычными. Сейчас, однако, Вячеслав неожиданно поймал себя на том, что не может, как прежде, подойти к едва знакомой девушке, нисколько не сомневаясь в благосклонности. Им овладело непонятное смущение. Ему очень хотелось заговорить, но не поворачивался язык.
Их разделяло несколько человек, время от времени заслонявших ее лицо. Вершинин очень боялся, как бы в один из таких моментов девушка не исчезла. Он стал протискиваться вперед. Было душно, мешал портфель. С трудом преодолев разделявшее их расстояние, Вячеслав остановился невдалеке. Странно, но девушка казалась ему давно и очень хорошо знакомой. Он бы не удивился, повернись она сейчас и скажи: «Здравствуй, Слава».
Девушка забеспокоилась, видимо, почувствовав внимание к себе, и чуть заметно повернула голову. Взгляд, брошенный искоса, скользнул по его лицу. Осталось непонятным, узнала ли она своего случайного партнера по танцам. Однако, то ли избегая с ним встречи, то ли спеша к выходу, девушка стала продвигаться вперед.
«Наверно, не узнала, — подумал Вершинин, — или узнала, но не хочет разговаривать. Приняла меня тогда за ресторанного завсегдатая, любителя выпить и подраться».
Девушка стояла уже почти у выхода. Ему стало не по себе от того, что она может исчезнуть, исчезнуть навсегда, а с ней исчезнет какое-то необычное чувство, не испытанное им прежде.
Неожиданно для самого себя Вячеслав протиснулся вперед и чуть коснулся ее плеча кончиками пальцев.