упряшина? Только сам никаких видимых контактов с ним не имей.
— Устроим, — согласился Шустов. — Завтра утром я позвоню вам. Есть у меня на этой улице один хороший мужик. При случае ему и довериться кое в чем можно.
— Ну что ж, тогда взаимопонимание достигнуто, — встал Вальков. — Завтра утром жду тебя в райотделе, обговорим детали. Теперь надо нам двигаться восвояси, уже темнеет, да и другой работы полно.
Вальков, а следом за ним Максимов и Шустов вышли на крыльцо. Темнело. Дорога подсохла. Уже за селом Максимов остановил шофера.
— Давай-ка вернемся к переезду. Хотелось бы поговорить с обходчиком.
Газик развернулся, вновь пересек Окунево и вскоре остановился вблизи небольшого домика около железнодорожного переезда.
Обходчика на месте не оказалось…
4. Заключение эксперта Чернобаева
На следующий день утром состоялся нелицеприятный разговор с районным прокурором. Крупный, бритоголовый Николай Алексеевич Телегин, в прошлом прокурор дивизии, от подчиненных требовал возможное и невозможное, почти как во фронтовых условиях. Его требования были подчас слишком жесткими, а упреки не всегда справедливыми, но зато он и сам работал, не считаясь со временем, и никогда не перекладывал ответственность на подчиненных. У Телегина каждый трудился на совесть, без понуканий.
Кратко ознакомившись с сообщением по окуневскому делу, прокурор поинтересовался ходом расследования остальных семи, находившихся в производстве у Максимова, и особенно детально расспрашивал о нераскрытых грабежах.
Максимов чувствовал себя виноватым, поэтому сразу отправился в свой кабинет и начал созваниваться с судебно-медицинской экспертизой. Ему непременно хотелось присутствовать при вскрытии. Не дозвонившись, уже решил ехать, но вошел помощник дежурного по отделу милиции и сказал, что Максимову уже полчаса пытается и не может дозвониться Вальков. Он просит его срочно приехать в бюро судебно-медицинской экспертизы.
Минут через двадцать Максимов был там. Вальков коротко рассказал о результатах своего пребывания в управлении. Ему удалось получить у руководства «добро» на операцию с Сафроновым, а Шустов успел договориться насчет квартиры. Оперативник с женой уже может выезжать в село. Вальков также выяснил, что заявлений о пропавших без вести последние две недели не поступало. Взял он на всякий случай данные о двух женщинах, исчезнувших больше месяца назад.
Вскоре их пригласили в секционный зал. Чернобаев как раз мыл руки. Делал он это настолько тщательно, что Максимов стал недоумевать: зачем нужна такая стерильность, ведь не операцию же он делать собрался. Закончив мытье, эксперт взял нехитрый инструмент и приступил к вскрытию. Руки его, уже не останавливаясь, делали свое дело. Одновременно он медленно диктовал машинистке, пересыпая речь сложными медицинскими терминами. Наконец Чернобаев собрал весь инструмент и бросил его в раковину. Оставалась последняя, заключительная, часть.
Немного помедлив, он продиктовал:
— Смерть потерпевшей в возрасте двадцати — двадцати пяти лет наступила в результате перелома костей свода черепа с массивным повреждением вещества головного мозга. Это повреждение могло возникнуть от удара тупым твердым предметом. По состоянию кожного покрова и внутренних органов можно сделать вывод, что труп находился в воде от четырех до шести дней.
— Каким, на ваш взгляд, может быть предмет, ставший орудием убийства? — нетерпеливо спросил Максимов.
— Вы сами знаете, обычно это нелегко определить, но есть здесь одна деталь, на которую хотелось бы обратить внимание. Дело в следующем. Удар нанесен не всей плоскостью предмета, а как бы двумя его крайними частями. Следовательно…
— Следовательно, — продолжил Вальков, — поверхность предмета была как бы вогнутой.
— Но это еще не все, — перебил его эксперт. — Между вмятиной в верхней части и местом основного приложения силы в нижней расстояние около пяти сантиметров. По-видимому, площадь предмета, которым нанесен удар, именно такая. Вам это ни о чем не говорит?
Пауза продолжалась минуты две. Затем Максимов, как бы раздумывая, произнес:
— Пожалуй, удар мог быть нанесен рукояткой пистолета… Данные о расстоянии между защелкой и краем рукоятки мы передадим в криминалистическую лабораторию, пусть попробуют сказать нам что-нибудь о системе пистолета, а также направим туда веревку, диски и все остальное.
Вальков вышел в соседнюю комнату распорядиться упаковать вещественные доказательства.
Приехав в управление внутренних дел, они сначала отнесли в криминалистическую лабораторию вещественные доказательства, а затем зашли в уголовный розыск к оперуполномоченному Виталину, курирующему район. Он сказал, что Сафронов с женой уже выехали в Окунево, а райотделы оповещены о случившемся. Всем участковым поручено провести подворные обходы, узнать, кто отсутствует по неизвестным причинам.
В отделе Виталин считался специалистом по делам об убийствах, поэтому он тут же стал подробно интересоваться мельчайшими деталями, которые ему до конца не удалось узнать в связи со срочным выездом в соседний район.
— Чистейшей воды бытовое, — закончил свой рассказ Вальков и искоса поглядел на Максимова.
Тот никак не прореагировал на его слова.
— Может быть, — заметил Виталин. — Хуже, конечно, если они приезжие, из другой области — тогда пойдет в затяжку.
— Мне все-таки кажется, что наши они, из города, — заметил Вальков. — Не зная места, к озеру не выйдешь. А ехать наобум с таким намерением вряд ли кто станет. Да и все у него было приготовлено: и мешок, и веревка, а то и пистолет.
— А вдруг они приехали из другой области, а прежде знали эти места? — предположил Виталин.
— Нелогично. Электричка ходит только в пределах нашей области. Ехать с пересадками сложно и подозрительно. Укромные местечки есть повсюду. Скорее всего, уговорил он ее под предлогом отдыха. Выехали из города, через час были на месте, пошли на озеро. Вечерней электричкой убийца вернулся назад, а может, остановку пешком прошел, чтобы больше на глаза никому не попадаться.
Разговор прервал резкий телефонный звонок. Звонили из лаборатории. Веревки на трупе оказались завязанными морским узлом. Эксперт пришел к выводу, что по технике исполнения так завязать мог только моряк или специально тренированный человек.
За хлопотами незаметно пробежал день. Домой Максимов вернулся поздно вечером.
Уже лежа в постели, он мысленно пытался составить план работы на следующий день, но сильно разболелась голова. Уснуть удалось нескоро.
5. Ожидание
Утро не принесло ничего нового.
Еще вечером Максимов и Вальков распределили между собой для проверки оба заявления о пропавших.
Когда Максимов постучал в дверь нужной ему квартиры, его долго допрашивали через цепочку, кто он и откуда. Максимову показалось, что удостоверение, которое он просунул в щель, привело стоявшего за дверью мужчину в замешательство. Тот сначала что-то шептал, видимо, находившимся в глубине комнаты людям, а уж затем открыл дверь и пригласил войти.
— Вы простите, — извинился он. — Жена была не одета.
Мужчина предложил Максимову сесть, и сам уселся напротив. Его маленькие грустные глазки беспокойно рыскали по комнате.
— Чем могу служить? — спросил он, отводя взгляд.
«Странно, но хозяин, кажется, хитрит, ведь знает, по какому поводу я пришел. Зачем только ему это нужно?» — подумал Максимов, а вслух спросил:
— Вы подавали заявление об исчезновении дочери?
— Ах, вот оно что, — заерзал на стуле мужчина.
За дверью в соседней комнате послышался шорох. Было ясно, что там кто-то прислушивается к разговору. Максимов ощутил напряженность в комнате и сам внутренне подобрался. Всякого можно ожидать в незнакомом месте.
— Заявление-то мы подавали, это верно, — пробубнил мужчина, совсем не проявляя интереса к дальнейшим вопросам собеседника.
«Очень странное поведение, — недоумевал Дмитрий Петрович. — По логике вещей ему полагалось вскочить и прерывающимся от волнения голосом спрашивать, что мне известно о судьбе дочери, а он сидит как вкопанный».
Тогда Максимов решил, что называется, огорошить его.
— Нами обнаружен труп женщины, возраст и некоторые приметы которой совпадают с указанными в вашем заявлении, — произнес он протокольную фразу.
Никакого эффекта. Мужчина молчал.
Вдруг дверь в соседнюю комнату резко открылась и оттуда, выброшенная мощным толчком, вылетела растрепанная девица лет двадцати. Ее правая щека горела ярким румянцем. Следом появилась дородная женщина, по всей вероятности, хозяйка.
— Вот она, наша исчезнувшая, товарищ следователь, — прорычала женщина.
Девица моментально оказалась в углу комнаты у большого зеркала и прижалась к нему. Здесь она, по-видимому, чувствовала себя в большей безопасности.
— Осрамила нас на весь свет! — кричала мамаша, потрясая кулаками. — Только поманил ее офицерик, она и готова, укатила с ним на Дальний Восток и хоть бы слово родителям. А он побаловался и бросил! Думала, легко ей будет жить без родительского благословения, ан нет…
Крик перешел в рыдания.
Отец девицы тоже чувствовал себя неловко и избегал встречаться со следователем взглядом.
Ситуация выглядела одновременно и трагичной, и комичной.
Решив больше не мешать им выяснять отношения, Максимов вышел из комнаты. До него еще долго доносился рокочущий голос возмущенной мамаши.
В милиции он сразу же зашел к Валькову. Неудача постигла и того. По его словам, сначала появилась надежда на успех. Совпадало многое, в том числе возраст, рост, цвет волос и глаз, телосложение. Родом пропавшая была из Столетовского района, граничащего с Окуневским. По словам родителей, прежде дочь частенько ездила отдыхать с подругами на озеро Прорва. Все шло нормально до тех пор, пока Вальков не стал выяснять характерные приметы. Оказалось, года два назад она в связи с осложненными родами перенесла тяжелую операцию. Ребенка спасти не удалось, сама же после длительное время болела. У женщины, убитой на Прорве, послеоперационных рубцов не оказалось.