— Аттестация на вас, Вершинин, неплохая, хватка, чувствуется, есть, но этого мало. Нужна инициатива. Но ее пока не заметно. Мы вас аттестуем на самостоятельную работу. Вдумайтесь в эти слова — самостоятельная работа. Скидок на неопытность больше не будет. От вас, и только от вас, зависит теперь все. Но учтите, можно проработать всю жизнь до пенсии, а настоящим следователем не стать, так и проходить в коротких штанах. Есть у нас и такие. Получил материал — раз, раз — все очевидно, слепил дело — и в суд. Затем другое, третье, и так всю жизнь. Нередко они числятся в хороших, показатели-то неплохие. Все это не то, Вершинин. Не хотелось мне, чтобы и у вас жизнь сложилась так же. Конечно, нужно уметь расследовать всякие дела, но на их фоне должны быть настоящие. Будут такие дела, тогда можно сказать — этот человек настоящий следователь, а сейчас вы только формально по приказу становитесь им.
«Да, — обиженно вспомнил Вершинин, — хорошо ему говорить, ведь в какое время работал, а я что? Где их взять, такие дела? Год проработал, а не появились, да и у других не заметил».
Однако в таком возрасте грусть долго не держится, и рассудив, что рано или поздно придет и интересная работа, Вячеслав решил навестить своего однокашника Виктора Стрельникова, работавшего следователем транспортного отдела милиции.
2. Испорченный вечер
Виктор лежал на кровати в крохотной комнатушке рабочего общежития. Кругом все было завалено старыми газетами. Попадались даже дореволюционные издания. Это была его страсть. От насущных дел он отдыхал, погружаясь в прошлое. Стрельников еще в институте говаривал, многозначительно помахивая чуть искривленным указательным пальцем:
— Прошлое мне помогает правильно оценивать сегодняшнее. Ведь на таком старинном листке отражены события, являвшиеся для тогдашних людей жизнью и смертью, а для нас они ничто, дым. Так, наверно, и наши газеты будут лет через пятьдесят изучать и удивляться: почему мы так близко принимали к сердцу разные мелочи?
Правда, тут он немного рисовался. Прошлые события волновали его, и не раз ребята в студенческом общежитии, разинув рты, слушали какую-нибудь умопомрачительную уголовную историю времен нэпа.
Вот и сейчас он с увлечением просматривал «Губернский вестник» за 1920 год.
— Здорово, тайный советник, — приветствовал он Вершинина, намекая на классные чины, сохранившиеся только в прокуратуре.
Вячеслав резким движением перевернул кровать, и Виктор вместе с кипой газет оказался на полу.
— Хватит философствовать, ты бы лучше меня поздравил с двумя звездочками.
— Извини, старик. — Стрельников смущенно обнял приятеля. — Ты прав, я действительно иногда за прошлым настоящее забываю. Хобби. Думаю все же, что, как и в старинные времена, твои две звездочки надо обмыть, по крайней мере, тремя.
Минут через десять они дружно вышагивали в ресторан «Звезда». Время близилось к вечеру, но лишь изредка встречались разморенные жарой прохожие. Большинство жителей города проводили выходной на пляже. Видимо, поэтому им удалось без боя занять отдельный столик. В обычно переполненном ресторане народу было негусто. Несколько разомлевших официанток сидели у входа, ожесточенно обмахиваясь папками с меню, как веерами.
— Тряхнем стариной? По-студенчески. «Кровавую Мери», — Виктор кивнул официанткам.
— Интересно, за кого ты меня принимаешь? Чтобы я, следователь, пил какую-то водку с томатным соком? Не пойдет. Средства у меня есть, — Вячеслав помахал в воздухе четвертным.
— Хороши же у тебя дела. Взятки, наверно, научился брать? — ухмыльнулся Виктор.
— Старики прислали на ботинки, но, я думаю, так бо́льшая память останется. Берем бутылку коньяка пять звездочек, ну и закуску к нему соответственно правам, товарищ Стрельников, героев из дореволюционных газет.
— Ладно, не подковыривай, а то не скажу кое о чем интересном.
— Давай говори, не интригуй.
— Видишь третий столик у окна?
Вершинин незаметно посмотрел в указанном направлении. За столиком сидели двое пожилых мужчин и девушка лет девятнадцати.
— Ну и что? — Вячеслав недоуменно посмотрел на приятеля.
— Как что? Да ты посмотри на нее, она не из ресторанных дев. Наверно, в столовку не успела, вот и пришлось идти в ресторан. Хороша!
— Ладно, хватит болтать — открывай коньяк.
— Главного я ведь тебе еще не сказал. Ты сегодня так неотразим, что она уже дважды бросила на тебя любопытный взгляд.
— Брось выдумывать. Поехали за здоровье новоиспеченного сержанта Каффа.
— Сержант Кафф больше мне подходит, все же полицейский, а тебе — Шерлок Холмс.
— Холмс так Холмс. Я согласен.
Выпили стоя. Вячеслав вдруг почувствовал чей-то взгляд и осторожно огляделся. Показалось, что смотрела та девушка. Ее лицо было видно в пол-оборота. Чуть вздернутый носик, короткая стрижка, большой, прозрачный и слегка косящий, как у зайца, глаз. Нет, кажется, ошибся — смотрит она не на него.
Зал между тем наполнялся. Из динамика, расположенного среди сиротливо стоявших музыкальных инструментов, послышалась мелодия старинного танго. Вячеслав встал и, лавируя между посетителями, направился к третьему столику у окна. Дорогу ему преградила официантка с подносом. Пока они пытались разойтись, его опередили. Он увидел около девушки мужчину лет тридцати с замысловатой татуировкой на широком запястье.
— Потанцуем, — обратился тот развязным тоном и взял ее за плечо.
Девушка вжалась в кресло. Оценив ситуацию, Вячеслав быстро подошел и, чуть коснувшись ее локтя, спросил: «Разрешите?» Она тут же встала и пошла с ним к танцующим. Парень пробурчал невнятное и отошел. Официантка в этот момент поставила на ее стол котлеты с каким-то гарниром и компот.
«А Витька-то молодец, физиономист», — подумал Вершинин, делая первые па. Девушка танцевала легко и просто. Он не пытался завязать разговор, испытывая непонятную робость. Музыка смолкла. Вежливо поблагодарив партнершу, Вершинин вернулся на место.
— Я же говорил — ты неотразим. Видишь, какому красавцу тебя предпочли. Везет некоторым жгучим брюнетам.
Но шутить Вячеславу не хотелось. При первых звуках музыки, не обратив внимания, что это вальс, который ему так и не удалось научиться танцевать, он снова направился к тому же столику. Парень с татуировкой уже стоял там, исподлобья наблюдая за Вершининым. Вдруг девушка быстро встала и, почти бросив в руки официантке деньги, выбежала из зала. Вячеслав направился было за ней, но потом сообразил, что со стороны выглядит довольно глупо, и остался.
«Жаль, ни имени, ни фамилии не узнал», — вяло шевельнулась мысль.
Настроение упало, оставшийся коньяк допивали нехотя.
— Средь шумного бала, случайно… — иронически пропел Стрельников. — Да я тебя с десятком таких познакомлю. Вон у нас в отделе следователь Света Пирогова — девочка на выданье и как огурчик. Кстати, обрати внимание — твой неудачливый соперник смотрит на нас не совсем дружелюбно.
Вячеслав и сам заметил, что татуированный время от времени бросал в их сторону угрожающие взгляды. «Ребята явно приблатненные», — оценил компанию Вячеслав, но тут же забыл о ней. Не хотелось окончательно портить и без того испорченный вечер.
— Пойду подышу пять минут, — сказал он, — а ты посиди, помечтай.
По дороге Вячеслав зашел в туалет и, открыв до отказа кран, мокрыми ладонями растер лицо, шею и грудь под рубашкой. Сразу стало легче. Вытерся носовым платком, разогнулся и заметил, что между ним и дверью стоят, в угрожающей позе, засунув в карманы руки, несколько мужчин. Их намерения сомнений не вызывали. Глаза татуированного недобро светились.
— Ну, фофан, — начал он, — ты зачем выкаблучиваешься, перо в бок захотел или как?
— Погоди, Черный, не здесь, выведем его, — вмешался другой.
«Сейчас нужен хороший апперкот в челюсть, а пока очухается, выскочить отсюда», — пронеслось в голове.
Он незаметно напружинился, готовясь к удару, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник Стрельников с двумя милицейскими сержантами.
Компания, как ни в чем не бывало, проследовала в глубь туалета. Вершинин вышел.
— Не хватало еще в милицию угодить, — пробурчал Виктор. — Хорошо, хоть я подоспел, пока не начали выяснять отношения.
День оканчивался. На душе остался неприятный осадок. Казалось, будто потеряно что-то исключительно важное.
3. Архивное дело № 513
Утром Вершинина вызвал прокурор. Он только что вернулся из райкома и был не в духе. Мельком взглянул на вошедшего серыми глубоко запавшими глазами и протянул ему какую-то бумажку.
— Дело у нас одно лежит в архиве, приобщите к нему и прекратите. Сообщите родителям потерпевшей, если они живы.
После этих слов он углубился в изучение лежавших на столе документов, забыв о присутствующем. Павел Петрович Зацепин был человеком молчаливым и угрюмым. До сослуживцев доходили слухи о его тяжелом детстве, поэтому они опасались лезть с расспросами, и общение с ним сводилось к чисто служебным отношениям.
Бумага пришла издалека. В ней сообщалось, что гражданин Горбачев Константин Афанасьевич скончался в сентябре 19. . года в поселке Погари Усть-Камского района в результате несчастного случая.
Вячеслав топтался на месте. Зацепин поднял голову и с удивлением посмотрел на него.
— У нас в архиве есть дело об убийстве на озере Прорва, — недовольно пояснил он. — Оно приостановлено. Убийца находился в розыске около десяти лет. Думали, искусно скрывается, а оказалось, он умер. Искали живого, а он давно покойник.
Вершинин вышел. Худая, как жердь, секретарша встретила его благоговейным взглядом. Она засиделась в девицах и причисляла молодого следователя к потенциальным женихам.
— Тоня, ты не в курсе, где у нас приостановленные дела хранятся? — спросил он.
— Приостановленные дела? — переспросила она с удивлением. — В темной комнате, в сейфе, а ключ у меня.
— Дай мне, пожалуйста, ключ, вечерком надо заглянуть туда.