– У вас тут как-то неуютно, – вздыхает Ася. – Тут, что ли, сплошь одинокие старики или бездомные?
Женщина обижается.
– Почему это? Откуда вы взяли? Вон там у нас из правительства Москвы, – она указывает рукой направо, и в голосе ее звучит гордость. – Там, – рука машет налево, – вообще известные люди, актеры есть, музыканты. А вот тут, – показывает она на землю поближе к домику, – участники СВО! И кого только не везут. И полковники есть, и подполковники, даже генерал один был. С оркестром.
– А бездомные где же?
– Ну, вот там, по краю и бездомные, конечно, есть. Просто кладбище у нас новое, только ведь открыли эту часть. Еще не успели благоустроить, не выросла зелень. Да и что вы хотите, март.
Вечером Ася снова звонит Саше. На Никольском не найти могилы Ирининых родных, реинвентаризация. На Домодедовском бесприютно. И Саша говорит:
– Думаю, мама была бы рада поближе к родственникам.
Значит, все-таки Никольское.
Но раньше следующих выходных никак не выйдет. Леша вдруг предлагает: я съезжу в МФЦ, у меня как раз перерыв сейчас небольшой.
Ася ему благодарна. Всю неделю урна с прахом тихо погромыхивает в багажнике ее серебристой «КИА».
В начале апреля в Москве резко теплеет, все течет, и солнечный свет превращается в слепящий блеск. В субботу они едут с Лешей на Никольское. Еще до этого Леша побывал в МФЦ, потом приезжал сюда и обо всем договорился. Отдал фотографию, ту самую, где Ирина широко и счастливо улыбается, заплатил. Незаметно включился во все дела.
Они заходят в знакомый домик с ритуальными услугами. Знакомый бородатый парень так же мрачно и раздраженно смотрит на них. Но на этот раз рядом с ним мнется могильщик, мужичок лет сорока, истрепанный жизнью, в сером форменном костюме, он ждет их – Леша с ним уже говорил, – и ведет их к колумбарию – это недалеко, вставляет в ячейку урну, закрывает небольшой черной плитой, с плиты на них смотрит Ирина. Она весела и бодра, как обычно, как всегда, и словно хочет сказать: «Дела у меня лучше всех!»
Ася делает снимок, отправляет Саше, смотрит на радостное Иринино лицо и цифры рядом. Ирина Андреевна Дрозд (06.04.1940–15.02.2024).
Леша, какое сегодня число?
Леша усмехается: шестое! Шестое апреля.
Вот такой мы вам приготовили подарок, Ирина Андреевна. Как раз накануне Благовещения.
На следующий день Ася сидит за своим письменным столом и глядит на тополя за окном. На тополях раздулись почки, вот-вот выстрелят липкими зелеными листочками. Она распахивает окно: совсем весна, воздух такой свежий, полный, вкусный.
На подоконнике горы неразобранных, купленных еще на декабрьской ярмарке, книжек. Она так толком их и не рассмотрела – после ярмарки сгрузила улов на подоконник, всё собиралась рассмотреть, но никак не успевала. Эти стопки понятные, это книги, она давно на них смотрит, но что-то ей мешает. Что-то словно застряло в глазу. На уровне цвета. И мешало все эти дни. Синяя коробка. Непонятная синяя коробка лежит рядом с этой горой. Загадочного происхождения. Впервые за четыре месяца Ася наконец находит в себе силы встать и посмотреть, что же это такое.
Берет ее в руки. На прямоугольной коробке нарисован черный экран, на экране крупные зеленые цифры: время, месяц, число, день недели. Часы. Те самые, купленные еще в декабре для Ирины. Курьер в конце концов привез их, когда Ася была в долгом своем отъезде. Ксюха или, может быть, Леша поставили их к ней на подоконник. И не сказали. И она забыла, совсем. Зато теперь у нее есть отличные новенькие часы.
Ася звонит Верочке:
– У меня тут оказались совершенно новые, нераспакованные электронные часы. Показывают и время, и дату. Тебе случайно не нужны?
Верочка задумывается:
– Да вроде ни к чему! Откуда они у тебя?
– Так, достались по случаю.
В трубке слышен заливистый лай. Сквозь него пробивается хрюканье кукушонка.
Ася вынимает часы из коробки, втыкает в розетку. На черном прямоугольнике загораются ярко-зеленые цифры: 14:21. Чуть ниже температура воздуха и дата. Цифры сияют, как новогодняя елка.
В квартиру заваливается Ксюха, приехала после олимпиады. Раздевается, с порога кричит им с Лешей: легко было, все задания сделала, последнее тоже!
И заходит к Асе в комнату. Сразу видит часы.
– Не нужны?
– Нужны, конечно! Они ж с будильником? Может, хоть они смогут меня разбудить.
И Ксюха утаскивает часы к себе.
Светлые стволы деревьев за окном в легчайшей зеленой дымке. Воздух как будто светится. Струится в форточку и пахнет зеленой свежестью и талой водой. Можно больше не дергаться, никуда не спешить.
Ася вдыхает весенний воздух и плачет: ну, вот они наконец и похоронили Ирину.
2024
Маленькие люди уходят вдаль
Утром они сняли низенькую синюю «Тойоту» и покатили куда глаза глядят.
Зеленые горы прятались в сиреневой утренней дымке, море отсвечивало розовой медью. Они неторопливо ехали вдоль берега, впитывали красоту, у очередного живописного места Стас затормозил и предложил размяться.
Ольга подошла к воде совсем близко, и волна окатила ее по пояс, намочив джинсы, забрызгав рубашку и лицо. Она только засмеялась: вспомнила слова гида, что вода здесь непростая, окунувшихся в нее на паспортном контроле обычно не узнают: люди молодеют.
Ольга понимала, это местная дежурная шутка, и все-таки радовалась внезапному купанию в чудотворных волнах. Стас стащил свою ярко-оранжевую толстовку и отдал ей – греться. Догадался сам, без подсказок. Под толстовкой была белая футболка. Молочно-розовый, свежий Стас был, конечно, чуть полноват, но она уже подарила ему карту в фитнес на Новый год.
Вчерашний день был полон внезапных дождей и ветра, но утро оказалось тихим, сквозь облака сочился теплый мандариновый свет.
Стас развернулся и поехал вглубь острова, к точке, заранее отмеченной Ольгой на карте: путеводитель обещал встречу с древней цивилизацией, появившейся здесь семь тысяч лет назад.
Стас быстро освоился с левосторонним движением, лишь однажды выскочил после поворота на встречку. Без последствий: дороги были пустынны. Как и весь этот зимний притихший остров.
Каменные приземистые дома приветливо глядели распахнутыми окнами в синих ставенках. Людей на улицах не попадалось, по мостовым и низким заборам скользили только кошки всех мастей. На выезде из одной деревни они встретили небольшое стадо пегих коз со смешными хвостами-метелочками. Стас тут же им замемекал и захохотал, Ольга умилилась и поцеловала его в ухо.
Они познакомились ранней весной только что завершившегося года, «по работе», как рассказывала потом Ольга подругам.
Но это было самое настоящее уличное знакомство.
В то утро на Москву обрушилась настоящая снежная буря. С неба летел снег, мартовский, водянистый, Ольга выглянула в окно, увидела, что ее бедный «Ниссан» превратился в сугроб и окружен сугробами, не откопаться. Она вызвала такси. Времени оставалось мало, и Ольга вышла ждать на улицу. Чтобы не мокнуть, она стояла в арке, вглядываясь в тихо ползущую на экране мобильного желтую машинку, но таксист вдруг отменил поездку.
Новое такси должно было добраться через четырнадцать минут! Это значило, что она опоздает, неминуемо. Ольга чуть не заплакала: на эту встречу опаздывать было нельзя. Хоть бери самолет и лети.
Ольга вышла под мокрый снежный поток, встала у перехода и обреченно выкинула руку вперед. Можно ли сегодня в Москве поймать машину таким способом? Но что ей оставалось делать? До метро далеко, она в сапожках на каблуках, замшевых, дырчатых, надетых специально для важной встречи… да и не спасло бы уже метро. На машине еще оставался шанс, впрочем, стремительно тающий.
Угрюмое заснеженное стадо машин двигалось мимо, всем было не до нее. Да никто и не видел, наверное, в снежной пелене ее отчаянно вытянутую руку.
Как вдруг перед ней остановилась старенькая синяя «Шкода».
За рулем сидел молодой парень, круглолицый, розовый, не страшный – она молча открыла заднюю дверь, и они сразу же тронулись. Парень ни о чем не спросил, ждал. Ольга выдохнула, сказала, что ехать недалеко, если только пробка, назвала адрес, поблагодарила.
Они даже разговорились. Обсудили снег, а потом Ольга спросила его, чем он занимается.
Парень оказался – держите меня семеро – физиком, жил в Троицке, три раза в неделю ходил там в свой все еще работавший институт, изучал магнитное поле и солнечный ветер. В Москве была другая работа, как раз в центре, так что по пути. Какая работа – он уточнять не стал.
О себе Ольга ему почти не рассказала, намекнула только, что «улучшает городскую среду», она давно освоила эту формулу для светских разговоров.
Они доехали, вот он, знакомый желтый особняк на бульваре. Все попытки расплатиться парень отверг, уверял, что ему было по пути, и уже под самый занавес спросил, когда она поедет обратно, не нужно ли подвезти…
В четыре, – выпалила Ольга, сама не понимая, зачем, – не раньше. И быстро продиктовала ему телефон, может, чтобы отстал? Он тут же отзвонил – обменялись. До встречи оставалось четыре минуты: успела.
Во время переговоров с неприятными, но всесильными собеседниками Ольга напрочь забыла об утреннем приключении. Однако в перерыве, включив мобильный, обнаружила сообщение с неизвестного номера: «Это Стас, я тогда подъеду к четырем на бульвар». На часах была половина. И Ольга не без облегчения набрала в ответ: «Спасибо вам большое, но все затягивается, вызову такси».
После переговоров, мучительно долгих, отчасти унизительных, но в итоге, кажется, выводящих ее компанию на новый уровень, Ольга наконец вышла из желтого особняка. Хотелось подышать.
Оказалось, уже темно. И снова повалил снег, она стояла на крыльце и боялась спуститься по ступенькам в непролазную грязь. Замшевые сапоги, короткая юбка, кое-как запахнутая шуба, ветер дул совершенно зимний, тут только она вспомнила, что без машины. Попыталась нащупать в сумке мобильник, вызвать такси, но мобильник пропал. Внезапно телефон завибрировал – в кармане жакета.