– Превосходно. С риском показаться самым банальным, грязным телефонным извращенцем в мире… что на тебе сейчас? Носишь трусики в постели? Ты сказала, что растрепана и в полном беспорядке. Что это означает?
Лиззи улыбнулась. Он действительно допрашивал ее, как телефонный извращенец. Но ее бросало в дрожь.
– На мне мягкие трикотажные шортики и простая белая майка. Ничего гламурного. Но спать удобно.
– Мммм… представляю эту сцену. Белая майка. И соски натягивают тонкий хлопок. Короткие тесные поношенные шортики, и твоя рука внутри теребит… кстати, ты вся промокла, я прав?
– Да. Под ней уже собралось озерцо. Еще немного – и она достигнет желаемого.
– О ком ты мечтала, когда мастурбировала раньше? Расскажи? Что заводит таких женщин, как ты? Выдай свои секреты. Что тебя возбуждает?
Женщину, вроде нее? О, как мало он знал. А может, не так уж мало? Может, он разгадал ее и теперь просто дурачит? Недаром он старше и гораздо умнее всех тех мужчин, с которыми она встречалась раньше. И его трудно понять.
– Женщина моей профессии? Я представляю, как сижу перед телевизором в велюровом красновато-коричневом спортивном костюме, ем чипсы и смотрю «Обратный отсчет»[5]. Вот это для меня поистине экзотическое развлечение.
– Бетти, – предостерегающе пробормотал он, и по ее телу прошла приятная дрожь. Совсем как в подземной тюрьме ее фантазий.
– Ладно-ладно, если уж так хочешь знать, я представляла, что нахожусь в подземной тюрьме и ты меня наказываешь. Должно быть, я повредилась в уме из-за тебя и твоих причуд.
Но она уже снова была в подземной камере. Висела на цепи, пока Джон обходил ее с хдыстом в руке, готовый ударить.
– Я больший извращенец, чем многие твои клиенты? А мне казалось, что ты навидалась всякого, и буквально напрашивалась на любые игры.
– Да, но как я уже говорила, что касается наказания, обычно именно мужчины просят задать им порку. Для меня в новинку оказаться на их месте.
И ничто так не завидит, как порка.
В шортах уже пролегла мокрая дорожка, и она нетерпеливо сорвала их, отбросила и широко развела ничем не стесненные бедра.
– Джон, я только что сняла шорты… ты не возражаешь?
– Но я не давал тебе разрешения.
Его голос казался ей синим бархатом. Дорогим и темным.
Она немедленно подыграла ему.
– Простите меня, господин. Надеть их снова?
– Нет… не стоит. Твои ноги широко расставлены?
Она могла поклясться, что он наблюдает за ней. Но каким образом? Он видит сквозь стены или просто кто-то, вроде волшебника?
– Да, господин.
– Положи свободную руку на бедра. Не касайся себя. Говори со мной. Если ослушаешься… если кончишь, я узнаю и накажу при следующей встрече еще сильнее.
О, нет! Ее беспокоило не наказание. Она неожиданно и страстно захотела этого. И клитор пульсировал ноющей болью, взывая о ласке. Она могла поклясться, что он стал вдвое больше: разбухший и невероятно чувствительный.
– Ты поняла меня, Бетти?
– Д-да, господин.
Свободная рука, прижатая к внутренней стороне бедра, казалась бесполезным предметом, но она не могла шевельнуться, обездвиженная его волей.
– Давай потолкуем о твоей тюремной фантазии. Что ты носила? Думаю, тебе неплохо надеть кожаное бикини с прорезями для сосков и трусики-танга.
Лиззи поперхнулась смехом. О, какой он чудак! Неужели хочет видеть ее в этом? Звучит, как порновариант костюма из сериала «Держись»!
– А, так ты считаешь мои желания смешными?
– Нет! Нет! Это я от удивления. Но ты, возможно, прав. Немного подумав, я сообразила, что на мне кожаное бикини. Очень открытый лифчик, ты можешь видеть все. Я чувствую себя более обнаженной, чем если бы была просто голой.
– Прекрасный костюм. А твои соски, наверное, нарумянены? Красные в тон твоей помаде и полосам, которыми я собираюсь разукрасить твою попку?
– Э… да… именно.
Она глянула на свои соски, очень темные и уже твердые, проступающие через тонкую ткань майки.
Ее рука так чесалась поиграть с ними, стиснуть, покатать между пальцами, но, скорее всего, ей запрещено и это.
– Превосходно. А теперь кожаные трусики. Надеюсь, очень узкие. Всего несколько полосок мягкой, как масло, кожи. Маленький треугольник спереди и шнурок между твоими аппетитными ягодицами, так что они остаются голыми и доступными моим ласкам. Возможно, все будет именно так?
Она так и видела себя в этом обличье. Корсет, который «был» на ней раньше, куда-то исчез, и его место заняла порнофантазия Джона. Она висела на цепи, из прорезей лифчика выглядывали нарумяненные соски, а зад был голым, если не считать врезавшегося между ягодицами шнурка.
О, Господи…
Она вонзила ногти в бедро, щипля себя, чтобы не наброситься на клитор. Не привести себя к оргазму. Если бы только Джон был здесь и поиграл с ней!
Подземная тюрьма была забыта. Он здесь, склонился над ней, стоя на коленях на кровати. Ласкает ее «киску».
– Бетти? Что ты делаешь?
– Ничего. Восхищаюсь твоим выбором элегантного белья.
Она услышала в трубке легкое дыхание. Не смех и не ворчание. Неужели опять дрочит? Вполне вероятно.
– А теперь назад, к твоим кожаным трусикам. Они такие узкие, что твой чудесный темный кустик выбивается из-под них. Почему, Бетти? Большинство моих знакомых профессионалок очень ухаживают за ним. А некоторые даже снимают волосы воском. Но у тебя такая роскошная растительность!
Он замолчал. Опять бросает ей вызов? Испытывает?
– Не то, чтобы я жаловался. Мне это очень нравится… у тебя. Но все же…
– Я… понимаешь, однажды мне пришлось взять клиента, не договорившись заранее. Можно сказать, в самую последнюю минуту. У меня не было времени обработать воском зону бикини, и он пришел в восторг. Просто обезумел.
Лиззи прикусила губу, пытаясь сообразить, что сказать дальше.
– Словом, я попробовала еще раз, с другим клиентом, и ему тоже понравилось. Поэтому с тех пор я не была так… аккуратна. Даже заимела пару парней, который платят сверх оговоренной суммы, если там… внизу… все становится по-настоящему лохматым.
– Ценители! – немедленно провозгласил Джон.
– Если ты так считаешь.
– Считаю и мое слово закон, – со смехом объявил он, но она расслышала оттенки приказа, отчего голова немного закружилась.
– Но расскажи немного о своем подземелье. Ты прикована.
– Да, к толстой цепи, свисающей с потолка, и руки вытянуты над головой. Я едва касаюсь пола носками пальцев.
– На тебе туфли с высокими каблуками?
– Откуда ты знаешь?
О ногах она не подумала, но если он потребовал «надеть» кожаное бикини, нетрудно представить, что за этим последуют и высоченные шпильки.
– Я обладаю силой… но давай к делу. Я хочу слышать новые детали.
– Здесь горят факелы, но все равно по углам темно и сыро. На стенах висят кнуты, цепи и другие орудия пытки. Вокруг зрители. Смотрят спектакль. Я не вижу их лиц. Они в тени, но все в полном восторге. Некоторые, кажется, онанируют.
– В восторге? Не удивлен. Похоже, там справляют мой день рождения.
Он тихо рассмеялся. Чувственно… совсем, как его деланно властный голос.
Он без всяких усилий превращался из одной личности в другую.
– А я? Как во всем этом участвую я? Что на мне?
– Темно… трудно разглядеть.
– Знаешь, на мне тоже может быть кожаная одежда.
Облегающие кожаные брюки, высокие сапоги, широкий ремень, и ничего больше… если не считать усаженного шипами воротника.
Лиззи снова взорвалась смехом. Джон Смит был самым удивительным мужчиной на свете, умевшим пробуждать благоговение и страх и одновременно быть очень забавным!
– Она опять смеется… Ты так и напрашиваешься на неприятности, верно, Бетти? Не представляешь меня в кожаных брюках?
Она чувствовала, что он улыбается прекрасной, солнечной улыбкой.
– Думаешь, я выгляжу как самодовольный идиот?
– Ну… я скажу банальность, но тебе пошла бы кожа. Мало того, ты в ней просто супер!
Так оно и было. В ее фантазии. Дорогой костюм растаял, и она увидела Джона в модной черной коже, оттеняющей его золотистую красоту. Штаны, облегающие бедра и зад, ворот-ошейник вокруг шеи. Как символ власти. Он не казался идиотом, наоборот, выглядел чудесно.
– Хороший ответ… думаю.
Он замолчал, и Лиззи показалось, что она слышит шуршание. Он расположился поудобнее и продолжает дрочить?
Итак, ты висишь на цепи, а я медленно обхожу тебя… что дальше?
– Ты бьешь меня хлыстом, и это очень больно.
– О, моя сладкая Бетти. Ты рассказываешь удивительные истории. Представляю… как ты крутишься на цепи, извиваясь и пытаясь вырваться, а твое роскошное тело беспомощно раскачивается, когда ты стараешься избежать ударов. Твое лицо залито слезами. Попка горит. Алые соски выглядывают из кожаного лифчика. Ты возбуждена и такая мокрая, что струйка течет по твоим бедрам, хотя ты молишь о пощаде. И, несмотря на боль, просишь меня трахнуть тебя.
Он задыхался. Должно быть, почти дошел до конца.
И Лиззи, забыв о приказе, яростно набросилась на клитор и терла, терла, терла… Другой рукой она так сильно сжимала телефон, что боялась, как бы он не разломился. Она инстинктивно приподняла попу и судорожно дергала бедрами, изо всех сил налегая на промежность, упираясь пятками в матрац.
– Я хочу тебя трахнуть… но сначала мне нужно слышать твои стоны и крики. Поэтому я продолжаю пороть тебя, кладя полосы крест-накрест, находя новые нежные местечки. Ляжки, внутреннюю поверхность бедер… канавка между ягодицами, сейчас я задел твою восхитительную дырочку и ты вопишь во весь голос.
Лиззи сильно прикусила губу, боясь, что в самом деле закричит, и сильно нажала на клитор. В глазах вспыхнуло белое свечение нестерпимого наслаждения, оргазма, такой силы, что она едва не лишилась сознания, пока ее «киска» пульсировала, подобно сердцу.
Она знала, что Джон знал. Знала, что он знает, что она знает. Но он продолжал фантазировать, создавая свой мир грез.