немного утешил, когда они ненадолго стали любовниками. Брент заслужил ее преданность, помощь и поддержку. Шелли была хорошим другом для них обоих, но все же связь между ними была не так прочна, как между Брентом и Лиззи.
«И поэтому я должна во всем его поддержать. Вот всем».
Главное теперь – не ныть. Не дать Бренту понять, что она жаждет быть с другим мужчиной и в другом месте.
Спавший рядом Джон пошевелился, нахмурился, словно почувствовав ее решение. Легкое движение встревожило Малдера.
Кот развернулся, спрыгнул на пол, и сердце Лиззи словно сжалось.
«Что, если ее решение ранит также и Джона?»
О, черт, как жестока может быть жизнь! И иногда может ударить тебя копьем горчайшей иронии. Как она мечтает очутиться в объятиях Джона! Не ради секса, каким бы божественно соблазнительным он ни был. Ради близости и тепла. Ради возможности просто лежать с ним и разговаривать. Попытаться лучше его узнать.
«Прекрати! Опомнись, дура несчастная. Когда ты уже повзрослеешь? Сделай правильный выбор и живи с ним».
Безмолвно ругая себя, она продолжала лежать рядом с Джоном. И не пошевелилась, когда почувствовала, что он просыпается. Не стоит давать понять, что она видела его спящим. Что украла ту близость, которую он не желал отдавать никому, и меньше всего – ей.
Когда Джон сел рядом с ней, так же осторожно, как сидела она минуту назад, Лиззи надеялась только, что он не заметит одинокую слезу, скатившуюся по ее щеке.
22. Тем, кто ждет
– Не возражаешь, если я займусь шитьем?
Брент поднял глаза от ноутбука и улыбнулся.
– Нет, солнышко, вовсе нет. Валяй! Хотя… если у тебя найдется минутка… я оторвал карман от голубой рубашки и полагаюсь на твое волшебное прикосновение.
– Без проблем. Может, еще что-нибудь, пока я за машинкой?
Она повернулась к Шелли, увлеченно смотревшей по телевизору документальный фильм об авиакатастрофах.
– Может, подкоротишь мои новые джинсы? И на черном жакете оторвалась пуговица, – сообщила Шелли, осторожно снимая с колен Малдера и поднимаясь. – Сейчас принесу… если не возражаешь, конечно. Я заплачу, и, думаю, он тоже! – Она кивком показала на Брента.
Лиззи сухо рассмеялась и принялась за работу. После возвращения Брента и последовавшего за этим отъезда Джона она жила на снотворном, но бросила работу подменного секретаря и стала заниматься переделками и небольшими заказами от высококлассного агентства по пошиву одежды, а заодно продолжала шить платья для подруг и знакомых подруг.
Работа была довольно рутинной, да и доход – скромным, но было куда более приятнее работать с тканями и швейной машинкой, чем выполнять утомительные обязанности секретаря. Это означало также, что она чаще бывала дома и могла приглядеть за Брентом.
Единственной проблемой в ее новой жизни портнихи было свободное время, когда ничто не мешало думать о Джоне и о том, что могло быть между ними. Пока она была уверена, что прекрасно сумела скрыть переживания от Брента и Шелли. И это несмотря на то, что Брент при каждой возможности упоминал имя Джона и спрашивал о нем, словно был так же одержим им, как Лиззи. В этом было нечто странное, тем более что Лиззи казалось, именно Шелли должна больше интересоваться Джоном. Но Лиззи каждый раз улыбалась, вспомнив, как знакомила Шелли с Джоном. Рот девушки сам собой открылся, а вид был такой, словно в их доме появилась настоящая кинозвезда.
«Знаю, подруга. Он и на меня производил такой же эффект…»
Лиззи часто думала о своем сказочном приключении. Хотя было бы намного лучше, если бы расставание оказалось менее мучительным.
– Я останусь так долго, сколько тебе понадобится, – сказал он. – И если что-то будет нужно, только скажи мне. Все, что угодно.
О, какой соблазн! Почти непреодолимый! Тем более что его ясные синие глаза говорили об искренности предложения. Это не пустые, сказанные из вежливости любезности.
– Все в порядке. Ты и так столько для меня сделал. Бренту уже легче. И у тебя полно проблем… я хочу сказать, ведь ты уже закончил свои дела здесь?
– Закончил. Но могу остаться, если хочешь.
«О, черт! Еще бы не хотеть»!
Лиззи почти выкрикнула эти слова, но с трудом сдержалась и учтиво отвергла его предложение. Она едва смела смотреть ему в лицо. Не хотела видеть в его взгляде облегчение. И все же, к ее полному потрясению, она уловила некоторое разочарование, а возможно, и боль.
Но он справился и уехал тихо и без шума. Только один быстрый крепкий поцелуй и обещание не пропадать.
К ее полному изумлению, он сдержал слово. Электронные письма приходили часто. Не каждый день. Несколько раз в неделю. И без клятв в вечной любви. Легкая, ни к чему не обязывающая переписка была приятнее, чем полное молчание, но и куда более болезненная.
Он рассказывал о своем бизнесе, путешествиях, а однажды спросил ее мнения о своем разрыве с семьей. Подробностей он почти не рассказывал, и поскольку Лиззи решительно отказывалась шарить в Интернете в поисках пикантных подробностей, то и довольствовалась тем, что узнала от Джона месяц назад. Но все же высказала свое мнение: теперь ей нечего терять. Она решила, что отныне будет чаще общаться с родителями, и посоветовала Джону сделать то же самое. Да и Брент после попытки самоубийства потянулся к родным, и примирение состоялось.
Джон и подарки посылал. В другой жизни она отвергла бы их и отослала обратно. Но Джон был достаточно хитер, чтобы не осыпать ее дорогими дарами, как сделал бы любой миллиардер. Нет, это были маленькие приятные вещички: книги, DVD, билеты на выставку костюмов, о которой ему и знать не полагалось. Очень часто она делила его подарки с Брентом и Шелли. Компьютерные игры, коробки конфет, дорогой чай.
Именно этот чай они сейчас пили. Превосходная смесь и упаковка забавная: смешной чайничек в форме деревенского коттеджа. Еще один шутливый подарок от Джона.
Лиззи пристрочила карман к рубашке Брента, отрезала нитку и глотнула чая.
– Что ты затеял? Вот уже четверть часа барабанишь по клавиатуре. Печатаешь, а не играешь и не общаешься с друзьями.
Брент опустил руки и повернулся к ней. Теперь он выглядел гораздо лучше. На щеках появился румянец. Он даже вес набрал. Похоже, попытка самоубийства стала для него чем-то вроде отправной точки. Показала, что ему есть для чего жить. За все время их знакомства она впервые видела его таким спокойным. Он больше не пил таблеток, а сеансы у психотерапевта прекрасно помогали справиться с депрессией.
Но Брент вздохнул:
– Пишу письмо матери. Я еду домой, навестить их. Может, мы снова поссоримся, но я, по крайней мере, попытаюсь навести мосты. И я никогда не рассказывал им об… аварии, поэтому решил, что лучше объяснить с глазу на глаз.
Помедлив, он криво улыбнулся.
– Я чувствую себя виноватым из-за того, что сбегаю, хотя вы были такими классными. Обе.
Он махнул рукой Шелли, которая вернулась с джинсами и жакетом.
Лиззи подбежала к Бренту и обняла. Еще один чудесный признак. Он стал сильнее и не боится говорить о своих бедах. И она должна осознать самое главное: письма Джона рано или поздно иссякнут. Он останется прекрасным воспоминанием, золотым сном, но она справится.
– Чудесные новости! И тебе это пойдет на пользу! Не волнуйся о нас!
Она кивнула в сторону Шелли, которая ободряюще улыбалась.
– Оставайся у родных сколько захочешь и не волнуйся о квартирной плате. Я… у меня еще осталось немного денег, сам знаешь от кого, так что не беспокойся о счетах, – тараторила Лиззи, наскоро чмокнув его в щеку. – Собственно говоря, я сама подумывала заглянуть к родителям на выходные, тем более что мы почти помирились.
Она взъерошила его волосы и снова вернулась к машинке.
– Похоже, все воссоединяются со своими семьями. Даже Джон об этом подумывает.
– Знаю, – кивнул Брент.
Лиззи пристально взглянула на друга.
– Откуда? Откуда тебе известно?
Она перевела взгляд на Шелли.
– Не смотри на меня. Я тут ни при чем, – пожала плечами та, явно сгорая от любопытства.
– Он оставил свой адрес и телефон. На случай, если нам что-то понадобится… или что-то стрясется с тобой.
Всего лишь в знак дружбы, сказала она своему разбушевавшемуся сердцу. Теперь он только благотворитель, тот, кто всегда будет защищать ее интересы, даже после того, как дни сказочной страсти и затейливых игр, которые они делили, будут забыты навсегда.
Три дня спустя Лиззи стояла на платформе местного вокзала и махала рукой вслед поезду, увозившему Брента.
Шелли попрощалась с ним раньше, потому что нужно было идти на работу. И без ее жизнерадостного, уравновешивающего присутствия прощание вышло бурным.
И Брент, и Лиззи плакали, хотя он твердил, что его визит к родным не продлится так уж долго. Лиззи пришлось сделать усилие, чтобы встряхнуться и проводить его улыбкой и объятиями… но это было нелегко.
Все это по ощущениям напоминало о прощании с другим мужчиной. Но в том случае они расстались навсегда.
Да и писем вот уже несколько дней как не было, и молчание повисло на ней каменной тяжестью, сковывая руки, хотя она давно к этому готовилась.
«Так будет лучше. Чем дольше тянуть все это, тем труднее будет забыть. Он знает это. И как человек добрый, решил что пора закончить все отношения…»
Особых дел на сегодня не было, и Лиззи словно сковала летаргия. Своего рода онемение.
Глядя в сторону маленького муниципального парка на другой стороне, она решила перейти мостик и немного там посидеть. Потом купит в любимой кондитерской дюжину пирожных «корзиночка», вернется домой и будет шить и лакомиться пирожными.
Может, сидя в парке, а потом дома, ожидая возвращения Шелли, она все обдумает. Пора принимать решения и строить планы. Джон как-то предложил ей стать дизайнером модной одежды. Почему бы не осуществить мечту? Пусть ей не стать знаменитостью, но имея диплом, она может начать свой бизнес.
По крайней мере, это цель в жизни. Какая-то задача.