Едва волоча ноги, она подошла к краю платформы, откуда начинался мостик.
«….Или просто вернуться в пустой дом?»
Она вдруг решила не ходить в парк. Лучше посидеть в Интернете, узнать о курсах дизайнеров. По крайней мере, это занятие! И, кроме того, если переесть пирожных, ей станет дурно.
Выходя с вокзала, она заметила мужчину, сидевшего на скамейке по другую сторону автостоянки. Солнце играло в золотистых волосах, и колени Лиззи почти подогнулись.
«Это не Джон! Конечно, не Джон!»
Но когда он направился к ней, остановившись только, чтобы пропустить машину, Лиззи к собственному потрясению и радости поняла, что это он! Ноги девушки приросли к месту, пока он шел к ней. Она едва успела заметить выцветшие джинсы и голубой мягкий пуловер с треугольным вырезом. Дьявол! Она могла бы поклясться, что он всегда выбирал эти цвета, чтобы подчеркнуть золото волос.
– Я не знала, что ты снова здесь. Ты не говорил, что приедешь, – сердито выпалила она.
Очень трудно думать связно, когда снова видишь Джона наяву. Как это возможно, что он волнует ее даже больше чем раньше?
Она не могла на него наглядеться. Растрепанные светлые волосы, ставшие немного длиннее, и сияющая улыбка, от которой она сразу растаяла и неожиданно ощутила абсурдное желание, несмотря на то, что была зла, как сам черт, из-за его внезапного появления.
– И тебя я рад видеть, – ухмыльнулся он. Казалось, только вчера она смотрела ему вслед, час назад была с ним в постели или, сжав зубы, терпела безжалостные шлепки.
– Прости… немного потрясена. Счастлива, что ты здесь. Хотя не пойму причины твоего появления.
«Это несправедливо, Джон. Жестоко. Ты не имеешь права появляться и исчезать по своему желанию. Я не девушка по вызову, которой можно заплатить, а потом забыть до следующего раза!»
– Брент сказал, что мне нужно приехать. Мало того, настаивал. Сказал, что он и твоя подруга Шелли волнуются за тебя.
Волнуются? Они такие милые… но она была уверена, что скрывает от них свою печаль.
– Они, конечно, желают мне добра, но я понятия не имею, почему они волнуются. Я в полном порядке. Более чем. У меня все прекрасно!
Она прищурилась, пытаясь принять свирепый вид и скрыть желание броситься ему на шею.
– А как ты оказался здесь? Брент сообщил, когда уезжает, или как?
– Что-то в этом роде. Он подумал, что тебе неплохо бы пойти со мной на ланч, потому что ты сегодня совсем одна.
Без дальнейших слов Джон схватил ее за руку и стиснул почти до боли. Жест был странным. Мальчишеским. Красивое лицо вдруг превратилось в маску смущения. Почти застенчивости. Перемены были такими неожиданными, настолько не вязавшимися с уверенным в себе лощеным мужчиной, которого Лиззи привыкла видеть, что она громко охнула.
– Джон, почему ты здесь? – повторила она, пораженная его взглядом, в котором горели загадочный огонь, желание, надежда и страх.
Он сжимал ее руку. Но она почти ничего не чувствовала.
– Такой человек, как ты, не возникает ни с того ни с сего… у тебя и без того много дел. Во всяком случае, нет времени на то, чтобы вести на ланч случайную знакомую, только потому, что она в этот день совсем одна.
– Ты не случайная знакомая. И никогда ей не была… если не считать самого первого вечера.
Он был очень напряжен, но для нее по-прежнему оставался самым красивым на свете.
Лиззи попыталась вырвать руку. Теперь настала ее очередь смущаться. И бороться с дурацким ощущением счастья. Надежды и неверия…
– Мы были всего лишь временными сексуальными партнерами… не более того. Тебя это вполне устраивало.
Но он не отпускал ее, хотя хватка чуть ослабла. Стала почти нежной. Лиззи стало так хорошо на душе, что она перестала сопротивляться.
– Я воображал себя умницей, талантливым дельцом, знающим, что по чем, но иногда бываю абсолютно гребаным идиотом.
Он притянул Лиззи ближе, отпустил руку, обнял ее и прижал к себе.
– Как я мог воображать, что способен уйти от тебя? Должно быть, я спятил. Жалкий осел… Пусть я считал, что ты любишь Брента, все равно должен был бороться за тебя. Как готов бороться сейчас.
О, как же хорошо! Все, что было плохого за этот месяц, улетучилось. Безумие… но как же хорошо!
– О чем ты? – пробормотала она, уткнувшись ему в плечо. Ей вдруг ужасно захотелось, в подражание Малдеру, потереться лицом о его пуловер. Поставить метку обладания.
– Я много раз говорила… что Брент – всего лишь друг. Очень хороший друг, и он мне не безразличен, но не так как ты.
– Ага! Так я тебе не безразличен?!
Джон мгновенно изменился. Она остро чувствовала, как возрастает его уверенность в себе. И не только уверенность. Нечто вроде счастья…
– Ну, конечно, кретин. Конечно, ты мне не безразличен! И ты прав. Для предположительно талантливого бизнесмена и магната ты можешь быть немного недогадлив. Мне казалось, ты уже давно осознал, что я совершенно помешана на тебе, и именно поэтому ушел! Потому что не признаешь подобных отношений и тому подобное…
Очень трудно не обнимать его снова и снова. Не убеждать себя, что он реален. Что он здесь, и да…. что у него опять стоит, даже в разгар эмоциональной неразберихи. Боже, как ей это нравилось! Все просто, искренне и прекрасно!
Но она немного отстранилась, глянула в синие, полыхавшие жаром, полные радости глаза. Радости, на которую она не смела надеяться. Радости снова видеть ЕЕ!
– Я… я не знаю, что делать, Лиззи. Я столько раз портил отношения, бросал женщин, и они бросали меня… Но теперь я точно знаю, дорогая, что должен быть с тобой. Что ты должна быть в моей жизни.
Он подался вперед и прижался губами к ее губам в сладком поцелуе. Легком, как дыхание, предвестнике пылающих глубин. Похоже, он очень волновался. Боялся чего-то….
– Боже, я знал, что у тебя хватит храбрости помериться со мной силами, любимая. Знал с того момента, когда впервые тебя увидел. Но, возможно, я был к тебе несправедлив, и ты это сознаешь.
Она чувствовала его смятение, внутренний конфликт. И схватила его за руку, пытаясь успокоить.
– Я не могу заваливать тебя букетами и воздушными шарами, Лиззи, как ты того заслуживаешь. Я даже… не подхожу для «договорного» брака, какой у меня был раньше. Да и ты стоишь куда больше, чем ЭТО.
Он глубоко вздохнул, и мышцы рук напряглись под ее пальцами.
– Кроме того, в моем прошлом есть такое… дерьмо… под которым я должен подвести черту и больше никогда не вспоминать. А это означает, что я далеко не все могу рассказать о себе.
Лиззи открыла рот, чтобы заверить, что это не играет роли, но тут же передумала. А вдруг играет? Вдруг ей когда-то понадобится узнать эти тайны? Но она чувствовала, что тема слишком деликатна. Он старается быть как можно более честным, и сейчас не время обсуждать его проблемы.
Вместо ответа она крепче сжала его руку, старясь приободрить и быть ласковой.
– Черт, именно это заставляет чувствовать себя таким эгоистом!
Он на секунду озадаченно прикусил губу, без намека на игривость.
– И все же не могу не хотеть тебя. Мне нужно быть рядом… Иначе просто невозможно.
Он на секунду отвел глаза, а когда встретил ее взгляд, в глазах залегли тени. Тоска. Призраки тех тайн, которые так трудно открыть…
Лиззи коснулась его прикушенной губы, словно умоляя расслабиться и улыбнуться.
Сможет ли она принять его таким, какой он есть? Это нелегко: их жизни слишком разные. И Джон, во многих отношениях, не тот открытый, непосредственный человек, которого она представляла своим мужем. Но куда большей трусостью будет уйти, вечно оставаться жалкой тряпкой. Нет. Она должна перестать отступать, сдаваться, жить только наполовину.
Кроме того, она любила его, всем сердцем, несмотря ни на какие тайны. И невзирая на то, любит ли он ее и способен ли на такую любовь, которую испытывает она.
Лиззи улыбнулась той, соблазнительной, медленной, чувственной улыбкой, которой впервые наградила его в баре «Лонс».
– Слушайте, мистер Джон Смит, я согласна, ведь я не настолько глупа, чтобы не уважать определенные границы. Но следуя тем же стандартам, ты обязан принимать меня такой, какова я есть. Иногда я могу споткнуться об эти границы, и даже сильно удариться. Понимаете, о чем я?
Джон кивнул и поднес ее пальцы к губам. И поцеловал, словно принося клятву.
– По рукам? – уточнила Лиззи, всем существом желая, чтобы он подтвердил действия словами.
– Договорились. По рукам.
Солнечная улыбка вернулась.
Но прежде чем он успел опомниться, Лиззи запустила пальцы в густые золотистые локоны, притянула его голову к своей и прижалась губами к губам. Почувствовала, что его губы приподняты в улыбке. Но она обвела их языком, требуя входа, и Джон подчинился.
Крепко обнял ее. А она обняла его…. и они стали страстно целоваться, так словно были готовы проглотить друг друга. Лиззи смутно сознавала, что на них смотрят, но ей было все равно. Только когда они, тяжело дыша, оторвались друг от друга, она заметила женщину, начавшую было укладывать покупки в багажник, но застывшую на месте и беззастенчиво глазевшую на них. Лиззи весело ухмыльнулась и взяла Джона под руку.
– Куда идем, босс? – осведомилась она. Он смотрел на нее почти с таким же изумлением, как женщина с покупками, но его любящая улыбка была настоящим чудом.
– Ты бесценна, Лиззи. Никак не пойму, чем я заслужил такую, как ты, но рад, что ты со мной, – хрипло рассмеялся он. – Я остановился в «Уэйверли» и должен как можно скорее утащить тебя туда. На ланч… или еще что-то.
Он подмигнул и, сжав ее руку, повел за собой.
– А когда мы поедим и… что там еще… можем обсудить наши планы.
– Ах, да, планы. Переговоры. На этот раз не девушка по вызову и клиент, но те, как они отныне будут друг для друга.
Она совсем не боялась будущего.
И едва сдерживала желание попрыгать на одной ножке.
Каким бы ни было их новое путешествие, легких дорог ждать не приходилось, и Лиззи предвидела, что они еще не раз набьют синяков и шишек. Но какими болезненными и большими они ни будут, она со всем справится. ОНИ со всем справятся.