— И что потом?
— Лиза всегда хорошо училась. Ее только нужно было немного подтолкнуть. Жаль, что Харлан был не тем человеком, кто мог бы это сделать. Она была неглупой девочкой, но для серьезной карьеры это маловато.
— А когда в ее жизнь вошли вы?
— Лимон? Молоко?
— Не нужно.
Она поставила перед ним кружку с чаем.
— Увы, слишком поздно. Сестра перестала мне писать где-то на полпути между Голливудом и Сакраменто. Я упорно продолжала посылать ей письма, но они возвращались с пометкой «Адресат выбыл в неизвестном направлении». Потом мне удалось найти их телефон. Я звонила, но всякий раз трубку брал Харлан и говорил, что сестры нет дома. Сквозь зубы ронял пару слов о том, как у нее дела, как девочка, издевательски подчеркивая при этом, что он может дать Стасии то, чего нет и не будет у меня. И неизменно давал понять, чтобы я не писала, не звонила и не делала попыток увидеться с ней. Говорил, что сама Стасия, мол, этого не хочет. Впрочем, — грустно добавила она, — может, так оно и было.
— Но почему?
Камилла уставилась в кружку, сделала большой глоток, потом отставила ее в сторону. Когда она вновь заговорила, у нее был голос человека, потерпевшего в жизни поражение и уже смирившегося с этим.
— Когда мы приехали в эту страну, у каждой из нас были свои мечты, свои великие замыслы. Запросы Стасии были гораздо выше моих, и, естественно, она гораздо больше поставила на карту. Я обосновалась в Лейк-Генри, нашла работу, обросла друзьями. Конечно, в моей жизни здесь не было ничего потрясающего. Мне не удалось разбогатеть, о чем когда-то мы с ней мечтали, но я была счастлива. А вот Стасия так и не стала счастливой, бедняжка. Ее жизнь оказалась сплошным разочарованием, и она скорее умерла, чем позволила бы мне это увидеть.
— Почему вы не поехали к ней? — не выдержал Гриффин.
Она удивленно подняла на него глаза.
— Разве я вам не ответила? Честно говоря, я немного боялась ее. Характер у моей младшей сестрицы всегда был бешеный. В конце концов я решила, что Стасия знает, где меня найти, если ей захочется увидеть меня или просто поговорить по телефону. Поймите, мне очень не хотелось навязываться. А потом она умерла. Я узнала о смерти сестры много месяцев спустя, позвонив в очередной раз… Лизе тогда было уже восемь. Харлан сказал, что с ней все в порядке. Конечно, я ему не поверила. Мне хотелось убедиться в этом самой, и я поехала туда. Ждала ее на школьном дворе… — У нее вырвался грустный смешок. — Как в кино, верно? Сказать по правде, я даже приготовилась к тому, что мне придется просить кого-то из учителей показать мою племянницу, но я узнала ее с первого взгляда. Она оказалась точной копией своей матери. Лиза тоже узнала меня. Стасия показывала ей мои фотографии, однако мне тогда показалось, что это знак свыше.
— Вы поговорили? — спросил Гриффин.
— Немного, — прошептала Камилла, отхлебнув чая. Она явно погрузилась в воспоминания. — Нет, какая-то связь между нами, безусловно, была. Я сказала ей, кто я, рассказала о себе, о ее матери, о том, что мы делали, когда были еще детьми, показала ей фотографии, которые были у меня с собой. Оставила ей свой адрес и номер телефона. Попросила звонить, если ей захочется поговорить со мной или вдруг понадобится помощь — любая помощь!
— И она звонила?
— Ни разу. До того самого случая.
— Это вы дали ей адрес адвоката в Чикаго?
— Нет. Она сама нашла его. Лиза выросла весьма самостоятельной. Да и как могло быть по-другому, ведь ей пришлось самой пробиваться в жизни. Естественно, она рассказала мне обо всем, так что мне известно, где и когда родился ребенок. Кстати, тогда она впервые упомянула о своем желании приехать в Лейк-Генри. Я не верила в это до тех пор, пока в один прекрасный день она не постучалась в мою дверь и не сообщила, что устроилась на работу к Чарли. Он ей уже и комнату, мол, подыскал. Мы жили каждая своей собственной жизнью. Так безопаснее.
— Вы никогда не встречались тайком от всех?
— Как тетя и племянница, вы хотите спросить? Нет, никогда. К тому времени она уже превратилась в Хизер. А мою племянницу звали Лизой. Я разговаривала с ней так, как говорила бы с любой другой привлекательной молодой женщиной, впервые приехавшей в наш город. Мы стали подругами и встречались как подруги. Я вела для Мики счета, хотя потом этим в основном уже занималась Хизер. Я учила ее обращаться с компьютером. Я радовалась, что она рядом. Надеюсь, она чувствовала то же самое. Но мы сближались постепенно. Так что в городе никто ничего не подозревал.
— Даже Мика? — понизив голос, поинтересовался Гриффин.
— Даже он, — едва слышным шепотом ответила Камилла. — Думаю, если бы она хотела, чтобы он знал, то сама сказала бы ему.
Гриффин уставился на клочок бумаги, который держал в руке.
— Откуда это у вас?
— Эта малышка — моя внучатая племянница. В тот день, когда приемные родители забирали ее из клиники, я тоже была там. Если хотите что-то узнать, нужно оказаться в нужном месте и в нужное время. Мне повезло, и я все узнала. А потом даже убедила себя в том, что это тоже знамение свыше, что сам Господь предназначил меня приглядывать за ребенком.
— И вы приглядывали?
— Незаметно. Знаете, я уже неплохо в этом поднаторела, — похвасталась Камилла. — Женщина, удочерившая ее, жила в Чикаго, где ее и отыскал адвокат, искавший для девочки приемных родителей. Не помню, чем она болела, но врачи сказали ей, что своих детей у нее никогда не будет. Судя по всему, болезнь была серьезная, потому что вскоре она умерла — это случилось, когда малышке было восемь — ровно столько, сколько Лизе, когда та потеряла свою мать. Странное, почти мистическое совпадение, вам не кажется?
— Да, — кивнул Гриффин. — И что случилось потом?
— А дальше все было хорошо, как ни странно это звучит. Конечно, относительно, но все-таки. Она осталась единственным ребенком в семье, ее приемный отец так больше и не женился. Дела у него шли хорошо. К тому времени они жили уже во Флориде, в роскошной квартире. Похоже, он просто наглядеться на нее не мог. Старался проводить с ней все свободное время. Она выросла милой, беспроблемной девочкой. Сейчас ей уже четырнадцать. Совсем большая…
— Что она чувствует по отношению к Хизер?
— Понятия не имею.
— Как вы думаете, она захочет нам помочь?
— Не знаю. Я никогда с ней не разговаривала.
Он повертел перед ее глазами клочком бумаги с адресом.
— А Хизер знает?
Камилла немного подумала. Потом глубоко вздохнула.
— Нет. Были минуты, когда я порывалась ей рассказать, но всякий раз останавливала себя. Боялась, что осложню ей жизнь, если напомню о ребенке. Она так старалась забыть обо всем, о той страшной ночи в Сакраменто, и ей это почти удалось. Мне не хотелось снова растравлять эту рану. Но каждый год в день, когда у нее родился ребенок, я по лицу Хизер видела, что она вспоминает. Она грустила, но никогда не говорила, почему. Всякий раз в этот день она старалась вытащить меня куда-нибудь, чтобы не оставаться дома. Мне казалось, ей просто хотелось, чтобы рядом был родной человек.
Под утро, возвращаясь к Поппи, Гриффин дважды тщетно пытался дозвониться до Ральфа Хаскинса. Когда он вошел, Поппи крепко спала. Он разделся, скользнул под одеяло и крепко прижал ее к себе.
Она что-то с улыбкой промурлыкала и тоже прижалась к нему. Гриффин не знал, проснулась ли она настолько, чтобы понять, о чем он говорит, но он рассказал ей обо всем.
Глава 19
Поппи вдруг загорелась ехать во Флориду. Она подумала об этом сразу же, как только Гриффин рассказал ей о ребенке Хизер. Одному Богу известно, каких трудов будет стоить ей подобное путешествие, ведь в последний раз она летала еще до аварии. Но что-то подсказывало ей, что раз Хизер не в состоянии сама поговорить с дочерью, ее, Поппи, долг сделать это за нее.
Кэсси, которой они позвонили, едва дождавшись утра, сомневалась, что в этой поездке есть смысл. У нее в Майами была подруга, работавшая в адвокатской конторе, которая, как уверяла Кэсси, могла бы встретиться с девочкой и ее отцом и задать им все необходимые вопросы. В конце концов, много ли им нужно? Прядь волос, образец слюны… Вряд ли им ответят отказом.
Но Поппи меньше всего думала о подобных вещах. Физические доказательства ее практически не интересовали. Поппи волновало, как отреагирует четырнадцатилетняя девочка на то, что ее настоящая мать вдруг так неожиданно ворвется в ее жизнь? К тому же Хизер не просто ее родная мать. Ее обвиняют в убийстве человека, бывшего биологическим отцом девочки. Для ничего не подозревающего подростка это вдвойне тяжело.
Если бы не эта проклятая буря, Гриффин полетел бы в Майами сам. Он был уверен, что сейчас самое время взять расследование в свои руки. К тому же у него будет больше возможностей не выдать Камиллу.
Но дел навалилось столько, что он просто не мог все бросить и уехать. Он дал себе слово помочь Мике. Нужно было убрать поваленные деревья, и поскорее. Потеря всего одного дня не могла, конечно, существенно помешать делу, но если это продлится дольше, то всему конец.
Не видя другого выхода кроме как предоставить все Кэсси, он с утра отправился к Мике. Поппи сидела рядом с ним. Хотя дорогу уже успели посыпать песком, все еще было достаточно скользко.
День выдался сереньким и холодным, но сырости не чувствовалось. А кроме того, вокруг было так красиво, что даже не верилось, что разыгравшаяся накануне непогода грозит поставить крест на сборке кленового сока. Покрытые тончайшим слоем льда ветки деревьев искрились и сверкали, точно хрустальные подвески. Это было царство Снежной королевы, волшебное очарование которого портили только поваленные деревья. Груды их, похожие на поверженных в схватке великанов, громоздились вдоль дороги. Из трубы каждого дома, мимо которого они проезжали, вился дымок, напоминая о том, что жарко растопленная печь — сейчас единственный способ согреться. В окнах было темно — свет во всем городе