Через пару минут взгляд Измайлова становится осмысленным, пульс и дыхание выравниваются. Он приходит в себя.
– Вернёмся в домик? На улице очень жарко. – Тыльной стороной ладони я вытираю влагу с его лба.
– Нет. Всё нормально, – отзывается Паша, едва двигая белыми губами. – Давай лучше немного прогуляемся.
18 глава
На меня накатывает волна слабости после всего пережитого. Я сильно испугалась: сначала когда делала ребёнку искусственное дыхание и он долго не подавал признаков жизни, а потом, когда побежала к машине Паши, сама толком даже не понимая зачем. Всё делала на инстинктах. А если бы в бардачке не оказалось лекарств? С чего я вообще взяла, что они у него есть?
Меня слегка ведёт в сторону, Паша обнимает за талию, прижимая к себе. Мы всё дальше и дальше от пляжа, но оба молчим, каждый думает о своём.
– Сколько тебе лет? – спрашиваю я, быстро взглянув на Измайлова.
Не могу больше держать мысли в себе, иначе голова взорвётся от вопросов.
– Тридцать два.
До сих пор не отпускает его потерянный вид и расфокусированный, неосознанный взгляд. И мои ощущения, когда застала его в таком состоянии. Неожиданный контраст между тем Измайловым, которого я привыкла видеть, и тем, какой он был несколько минут назад. Как будто передо мной находился двенадцатилетний мальчик, избитый старшеклассниками. Полоснуло по живому.
– У тебя была паническая атака.
– Я в курсе.
Паша говорит и дышит спокойно, будто и не было ничего.
– И как часто они бывают? У тебя сильнодействующие препараты в машине. Их просто так не купить в аптеке. Нужен рецепт от врача.
– Всё-то ты знаешь, – хмурится он. – Многие люди, уже давно избавившиеся от панических атак, но помнящие эти неприятные тревожные состояния, стараются иметь при себе таблетку транквилизатора, «так, на всякий случай». Я много работаю, часто бываю в дороге и не могу позволить себе долго зацикливаться на этих состояниях.
– По-твоему, это в порядке вещей? А если однажды подобное случится, когда ты будешь за рулём?
– Ничего критичного в этом нет. Не бери в голову.
– Почему именно сейчас? – продолжаю настаивать я.
Мозг усиленно перерабатывает информацию. «Отдых у воды не моё». В парке бросился на помощь к незнакомому мальчишке, а здесь даже не подошёл, и, когда я вернулась, его накрыло панической атакой. Отпустило лишь после таблеток. Со мной никогда подобного не случалось, но я сталкивалась с этим в работе. Ничего приятного в панических атаках нет. И часто такие вещи носят неблагоприятный характер.
– Ты не любишь отдых у воды, потому что когда-то сам едва не утонул?
Мы останавливаемся. Паша задумчиво смотрит мне в глаза.
– Нет, но думаешь ты в правильном направлении, – выдаёт он спустя долгую паузу. – Это просто отголоски пережитого. Не более того.
– Не хочешь рассказывать?
Он отрицательно качает головой.
– Может, как-нибудь в другой раз. Всё нормально, лапуль. – Паша опускает взгляд на мои губы. – Я не шизик. Просто триггернуло, когда ты делала ребёнку искусственное дыхание, а он долго не приходил в себя. С ним всё в порядке?
Между нами действительно много общего. Глупо это отрицать. Я, как и Измайлов, не люблю лезть в душу к другим, но сейчас безумно хочется узнать, что же такого случилось в его жизни.
– С ним всё хорошо. Родители недосмотрели, наглотался воды. Твой случай… Это что-то личное, о чём не хочется вспоминать и говорить?
– Да. Дело в чувстве вины, отчаянном желании что-либо изменить и невозможности этого сделать. Лап, я не хочу подсаживать тебя на эту гадость, которую ты нашла в моей машине. История невесёлая, а я ещё до конца не понял степень твоей эмоциональности. Повременим с откровениями.
Паша вдруг прижимает меня к дереву. Гладит руками бёдра и смотрит изучающим взглядом в лицо. А пациент больше жив, чем мёртв. Внутри всё переворачивается от его рук на моей коже и твёрдости, которая упирается в живот.
– Расслабься, лап, я без защиты. В домике оставил. Просто буду целовать.
Я упираюсь ладонями Измайлову в грудь, царапая ногтями кожу, когда он углубляет поцелуй. Паша шипит и прикусывает мою нижнюю губу.
– Твоя сестра и так глаз с нас не сводит. Если я вернусь со следами от ногтей на груди – сойдёт с ума от любопытства, чем мы занимались с тобой всю ночь. Хотя и так очевидно чем, да? – улыбается он. – У тебя вся шея в засосах.
– Мне всё равно, – бессвязно шепчу я, дезориентированная силой отклика своего тела на его ласки.
– На мои прикосновения, или что подумает сестра? – уточняет он.
– Особенно на твои прикосновения.
– Неправда, лапуль. В кого ты такая лгунья? Выбесить могу, довести до стонов, но чего у тебя ко мне точно нет, так это безразличия. Впрочем, как и у меня.
Паша снова жадно целует. Сердце громко стучит в груди, ногти сильнее впиваются в кожу Измайлова. Он тут же прекращает поцелуй и с иронией смотрит на меня.
– Просил же без ногтей. Так хочется, чтобы взял, если назло опять делаешь?
И в этот момент я понимаю, что меня в нём раздражает и привлекает одновременно: его самодовольство и уверенность, что всё будет так, как он хочет. Возможно, мы бы и дальше продолжили эту перепалку, а потом всё закончилось бы сексом у огромного дерева, но звонок телефона вынуждает Измайлова отойти от меня и ответить на него. Судя по интонации его голоса и сосредоточенному взгляду, разговор очень важный.
– Хорошо, когда нужно там быть? Нет, я сейчас не в Москве, на следующей неделе планировал вернуться. Ладно. Понял. Скинь документы, я покажу своим юристам. До связи.
Паша поворачивается ко мне и задерживает взгляд на волосах, которые я собираю в высокой хвост, скользит глазами по шее. По телу бегут мурашки, когда он так щурится и на его губах появляется кривая усмешка.
– Ещё позагорать хочешь, или в домик вернёмся? – спрашивает, игриво приподнимая бровь.
– Хочу ли я заняться с тобой сексом? Нет!
Измайлов разочарованно цокает языком и, развернувшись, идёт по тропинке к пляжу. Ну вот дура же. Просто дура. Ведь он скоро уедет, и мы с ним, возможно, больше не увидимся. Но я ничего не могу с собой поделать. Хочется сопротивляться его чарам и не позволить гадёнышу одержать надо мной верх. Забавная всё же игра, должна признать. Мне нравится.
Мы возвращаемся на берег. Сестра загорает в шезлонге. Привалов с кем-то разговаривает по телефону, прогуливаясь у реки. Аня рассматривает меня и Измайлова внимательным взглядом, и я представляю, как её разрывает на части от любопытства. Но держится Аня замечательно: вида не подаёт и никак не показывает своей заинтересованности. Ей бы в покер играть. Да уж, папа не ошибся в выбранных для нас профессиях.
– Ань, на следующей неделе суды отменяйте. Со мной в Москву поедете. Сейчас Привалов закончит разговор и ему озвучу, – говорит Измайлов, беря в руки бутылку с водой, и жадно пьёт.
– Надолго?
– Надолго. Месяца на два или три. Хочу, чтобы Ярослав раскачал одно дело. С моими ребятами в команде будете работать.
А вот это неожиданно. Значит, Паша возвращается в Москву? Насовсем? И Привалова забирает? Я наблюдаю за сестрой. Аня не выглядит застигнутой врасплох, ноль эмоций, но явно знает очень много.
Привалов заканчивает разговор, и Измайлов подходит к нему. Вместе они направляются к Пашиному танку. Я смотрю на удаляющиеся силуэты и прикусываю губу.
– Охренеть, Соня. Ты с ним спала? – набрасывается на меня Аня, когда мы остаёмся одни.
– Да.
– Ты же сейчас пошутила?
Я непонимающе смотрю на сестру. Разве она не занималась сводничеством? Что опять не так-то?
– Когда я хвалила Измайлова и говорила, что он умный мужик, – это был не призыв к действию, а констатация факта. Ты всё восприняла буквально? Капец. Поверить не могу, что ты и он… Я ведь пошутила в тот раз! Соня, он совсем не такой милый, каким пытается казаться. Лучше бы ты держалась от него подальше, честно. – Аня убито прикрывает глаза и выглядит сильно разочарованной.
– Ань, я тебя не понимаю. Сначала ты Молчанова приводишь в «Румию» и переживаешь, что я игнорирую протеже Яра, теперь вдруг осуждаешь за то, что я с Измайловым закрутила интрижку. Если что, я с ним просто сексом занималась. Успокойся.
Аня закусывает губу и учащённо дышит.
– Я тебе не всё рассказывала в последнее время. И возможно, поступаю очень глупо, делая это сейчас, при таких обстоятельствах, но… примерно полгода назад на Ярослава серьёзные люди наехали. У него не совсем всё прозрачно в бухгалтерии, и стали прижимать, угрозами сыпать. Измайлов, когда узнал об этом, предложил, чтобы Ярослав на него поработал в обмен на решение проблемы. Своего рода бартер. Яр согласился, и его тут же прекратили трогать. Как ты понимаешь, Измайлов не просто так обратил внимание на Яра, потому как сам подобными схемами пользуется в своём бизнесе, знает лазейки, как грамотно всё это использовать, но ему не хватает спецов. А его обороты в разы больше наших. В разы, Соня, – подчёркивает Аня интонацией голоса. – И людей он привык нагибать только так. Фирмы банкротит. Плевать ему на то, что играет с огнём.
Теперь я понимаю, почему сестра такая взвинченная в последнее время. Но даже и подумать не могла, что у них с Яром серьёзные проблемы в бизнесе.
– То есть ты меня предостерегаешь, пугая, что Измайлов не совсем законными вещами занимается, пока вы с Приваловым по уши в дерьме и промышляете тем же самым?
– Не совсем так. Всё вполне законно. Я просто пытаюсь донести: чтобы работать с таким человеком, как Измайлов, нужно иметь стальные нервы. Про отношения с ним я ничего не знаю, но предполагаю, что состоять в них ещё сложнее, чем вести с ним дела. Он слишком категоричен. Чуть оступился, и всё. Второго шанса никому не даёт. Ну и там, где крутятся огромные деньги, всегда много проблем. Ты, конечно, сама решай, Соф, но только помни, что с разогнавшегося поезда уже не сойти. Оно тебе надо?