Выхожу из воды первой, направляясь к шезлонгу. Оборачиваюсь и замечаю, что Паша смотрит на меня. Я разглядываю его в ответ без тени стеснения. Удивительно, даже плавки где-то раздобыл? Какой всё-таки находчивый.
На короткое время наши взгляды пересекаются, и у меня вырывается вопрос:
– Этот человек утонул?
Повисает долгая пауза, и когда я уже не надеюсь услышать ответ, Паша вдруг произносит:
– Да. Это была моя младшая сестра. Я не смог её спасти.
Он говорит это спокойно, но по лицу я вижу, что ему больно об этом вспоминать.
Меня в буквальном смысле сбивает с ног от его слов. Не чувствую земли под собой, и если бы не сильные руки на моей талии, то упала бы. Паша прижимает меня к себе, пока я пытаюсь уложить в голове услышанное и зачем-то представить эту страшную картину.
– Сколько тебе было? – Сердце начинает волнительно стучать в груди.
– Не очень много. Подростком был. Идём домой. Ты хоть и смуглая, но плечи и лицо красные. Кстати, сплит работает. Фильтр забился. Я почистил.
Я заглядываю Паше в глаза. На его лице отстранённая маска.
– Спасибо. Нужно позвонить мастеру и отменить заказ… – Машинально тянусь к сумке.
Совершаю все действия на автомате, а сама продолжаю думать о словах Паши. Мне безумно жаль этого маленького мальчика, на долю которого выпало столько испытаний. Но больше всего поражает другое. Кем он стал и как себя ведёт. Более мужественного и чуткого мужчины я ещё не встречала. И это несмотря на всё то, что он пережил…
– Софья, идём? – окликает он, когда я завершаю разговор с мастером и зависаю над телефоном.
– Не могу перестать думать о твоих словах, – признаюсь я, ловя его настороженный взгляд.
Мне приходится делать усилие, чтобы говорить. Всё горит внутри от мысли, что он испытывал в тот момент. И возможно, продолжает испытывать.
– Напрасно. Это было давно. Хочешь завтра яхту снимем? – переводит Паша разговор в другое русло, давая понять, что не будет обсуждать прошлое.
– Завтра погода испортится. Видишь, как море штормит, – киваю в сторону берега.
– Не умею определять погоду по высоте волн. Это приходит с опытом?
– Я видела прогноз в телефоне, а до этого обратила внимание, что перед затяжными дождями море ведёт себя неспокойно. Хотела поумничать, – пожимаю плечами и почему-то чувствую раздражение. Зачем он мне это сказал, если не собирается рассказывать подробности?
Паша приподнимает уголок губ, но глаза всё равно грустные и пустые.
– Ну тогда как распогодится? – настаивает он.
– Хорошо. Я согласна. Ты на машине?
– Да. Сейчас вернёмся домой, и я съезжу в супермаркет. Привезу одну вкусняшку, которую очень люблю. Уверен, ты оценишь мой выбор.
– Правда так уверен? Угодить желаниям беременной женщины, которые бывают чуть-чуть сумасшедшими, очень сложно, – включаюсь в его игру, но получается плохо.
Возможно, он расскажет обо всём, что случилось, позже, когда будет к этому готов?
– Тебе понравится, – твёрдо произносит Паша, беря мою сумку в руки.
– М-м... В таком случае я заинтригована.
Едва мы переступаем порог квартиры, Измайлов направляется в ванную комнату. Быстро принимает душ, одевается и берёт с комода ключи от машины.
– Скоро буду, лап. Не скучай, – говорит он и выходит из квартиры.
Я остаюсь одна. Смотреть телевизор совсем не хочется, иду на кухню, чтобы потушить овощи на ужин. На это уходит ровно двадцать минут, после чего я беру книгу в руки и иду в спальню, чтобы хоть чем-то занять себя и не думать о Паше. Строчки расплываются перед глазами, текст приходится перечитывать по нескольку раз, чтобы уловить суть, и я откладываю книгу. Тянусь к телефону и смотрю на часы. В какой супермаркет он поехал? Надеюсь, не в московский?
Измайлов не возвращается ни через час, ни через два. А когда я пытаюсь ему дозвониться, в трубке слышится треск и девушка монотонным голосом сообщает, что абонент временно недоступен.
37 глава
Невыносимо сидеть в четырёх стенах и думать, куда исчез Измайлов. Я даже не знаю, кому звонить в подобной ситуации. Ярославу? И как он мне поможет, находясь за тысячу километров? Решаю подождать ещё немного и набрать Аню. Всё равно не знаю, к кому ещё обратиться. Успокаиваю себя тем, что Паша после супермаркета мог заехать в гостиницу за вещами, у него мог сесть телефон. Нужно подождать. Заставляю себя снова взяться за книгу, чтобы хоть немного отвлечься, но всё равно думаю о Паше и его «Скоро вернусь». На второй или третьей странице я погружаюсь в текст и наконец-то удаётся взять верх над неприятными эмоциями. Именно в этот момент звонят в дверь. Иду в прихожую и смотрю в глазок. По ту сторону стоит Измайлов. Меня окатывает волной облегчения.
Открываю дверь и окидываю Пашу быстрым взглядом с ног до головы. Задерживаюсь на лице, отмечая, что у него разбита губа и рассечена бровь. На нём другая одежда, в руках дорожная сумка. Я даже не пытаюсь скрыть своего смятения, когда он делает шаг навстречу. Машинально отступаю и даю ему пройти.
От Измайлова исходят волны раздражения и злости. И вид у него очень уставший.
– Тебя не было четыре часа, и я переживала.
Паша бросает кожаную сумку на пол. Достаёт из неё телефон и зарядник. Подключает сотовый к сети и оставляет на комоде.
– Да, я в курсе. Телефон сел. Позвонить с чужого оказалось проблематично. У вас какой-то негостеприимный народ и очень невнимательный.
Спокойный тон и уверенность, с которой он говорит эти слова, заставляют меня поверить, что ничего ужасного не произошло. Главное, он вернулся. Живой и почти невредимый.
– Что случилось? – Я задерживаю взгляд на его разбитой губе.
– Ничего ужасного, – невозмутимо пожимает Паша плечами. – Дамочка у супермаркета въехала в бампер, когда парковалась. Несильно. Но в моей машине сработали подушки безопасности. И вот это было очень больно.
– Поэтому разбито лицо?
Измайлов кивает.
– Что-то мне в последнее время часто прилетает по голове, – усмехается он и шипит, прикасаясь пальцами к губе. – Думал, мне мозги и зубы вышибет. И хорошо, что последние целы. Ладно укол в руку или куда пониже, но иголку в рот – это верх издевательства! Я подумываю о вставной челюсти, чтобы избежать сложностей к старости.
Пытается шутить, это хороший знак.
– Ты ездил в больницу? А потом в гостиницу?
– В гостиницу. Не хотел тебя пугать. Лицо и одежда были в крови. Вот такой у меня сюрприз получился. Правда неожиданный?
– Ты ходячая катастрофа, Паша.
Тело, отяжелевшие под грузом переживаний, пока Паши не было, становится вмиг лёгким. Я заношу руку, чтобы коснуться его лица, но тут же одёргиваю себя, боясь причинить боль.
– Я купил любимые сладости и выпечку, только тронулся с места, как получил удар сбоку. По-твоему, я катастрофа, лап?
Всё же обнимаю Пашу за плечи, глядя в его разбитое лицо. Даже с ушибами и ссадинами оно красивое. Или это признаки того, что я влюбляюсь? Смотрю на его губы. С поцелуями придётся повременить какое-то время. Сердце разрывается от нежности к этому мужчине.
– Ты выпил обезболивающее? Взгляд у тебя мутный. И зрачки расширены.
– Угу, – отзывается он.
– Я переживала за тебя.
Только сейчас осознаю, как сильно. Я ведь ничего о нём толком не знаю, кроме того, что он отец моего ребёнка и живёт в Москве. Даже паспорт его не видела.
– Прости, лап. Я бы мог позвонить из гостиницы, но не стал этого делать. Привёл себя в порядок и поехал на такси к тебе. Почти два часа решал проблемы с машиной, которую взял напрокат. Вины моей нет, но все эти документы и формальности… – тяжело вздыхает Паша и закатывает глаза. – Ещё баба эта верещала, будто это она потерпевшая. Муж её потом подъехал. Такой же тупой. Думал, прикончу обоих на месте. Но ты бы не пережила, если бы я ночевать не вернулся, да?
Я улыбаюсь.
– С ума бы сошла к утру. Паш, лучше бы ты дома остался. Я бы блинчики с ягодами сделала. Или пирог испекла. Я умею. Честно.
– Да, лучше бы, – подавленно соглашается он, обнимая меня в ответ.
– Идём в гостиную. Ты полежишь, а я побуду рядом. Ты голоден?
– Нет. Меня тошнит.
– Так сильно ударило?
– Да, – морщится Паша. – Похоже, лёгкий сотряс. Но это мелочи. Главное, зубы целы и нос не сломан. Ты говорила, с завтрашнего дня дожди зарядят?
Я киваю.
– Вот и отлично. Дома побудем. Заодно фейс немного заживёт.
Паша идёт в гостиную и ложится на диван. Прикрывает глаза.
– Может, всё-таки что-нибудь перекусишь? Мясо и овощи? Блинчики? Когда ты последний раз ел?
Довольная улыбка трогает его губы. Мне хочется заботиться о нём, проявлять нежность и ласку.
– Блинчики, как вчера, – отвечает он.
Я иду на кухню и быстро затеваю тесто. Ставлю сковороду на плиту. На всё про всё уходит не более двадцати минут, но когда захожу в гостиную с чаем и блинчиками, замечаю, что Паша уснул. Накрываю его пледом и возвращаюсь на кухню. Убираю всё в холодильник и иду в свою комнату. Чтобы лечь рядом с Пашей, на диване слишком мало места. Снимаю топ и смотрю на себя в зеркало. Даже и намёка нет на то, что я в положении. Поднимаю глаза выше, поворачиваюсь. Плечи и спина красные, кожу неприятно жжёт. Я обгорела на солнце. Мажусь кремом и забираюсь под одеяло. Среди ночи просыпаюсь от того, что чувствую, как меня кто-то обнимает сзади.
– Бросила меня одного, лап? – Горячая ладонь проводит по бедру. – Могла бы разбудить, я бы не обиделся, – глухо звучит в затылок голос Измайлова.
– У тебя был очень жалкий и вымотанный вид.
Я прижимаюсь к Паше, от него пахнет медикаментами, но даже они не в силах перебить его запах. Ловлю себя на мысли, что утром нам предстоит серьёзный разговор, и снова проваливаюсь в сон. Открываю глаза, как по щелчку. Измайлов уже проснулся. Лежит на боку, разглядывая меня. Протягивает руку и скользит пальцем по животу и груди к шее. Мы встречаемся взглядами, и в его глазах появляется насмешливый блеск.