— Уверена, что так оно и есть. — Мой телефон, лежащий поверх стопки рубашек, начинает вибрировать, и у него загорается экран. — Черт побери, это мама. Погоди минутку.
— Привет, мам, — отвечаю я, отходя в угол, подальше от стука стиральных машинок.
— Привет, детка, — говорит она. — Как твой первый день учебы?
— Первый день занятий в понедельник, — напоминаю я ей, прижимая палец к уху, чтобы заглушить грохот. — Сегодня все просто регистрируются.
— Ну, тогда как все прошло?
— Я уже знаю, где что находится, поэтому сейчас нахожусь в прачечной с Сетом.
— Здравствуйте, миссис Лоуренс, — кричит Сет, складывая ладони рупором у рта.
— Дорогая, передай ему привет от меня, ладно? — отвечает она. — И что мне не терпится с ним познакомиться.
Я прикрываю динамик ладонью.
— Ей не терпится с тобой познакомиться, — шепчу я Сету, который закатывает глаза.
— Скажи ей, что она меня не вынесет.
Стиральная машинка останавливается, и он спрыгивает, чтобы открыть крышку.
— Он говорит, что ему тоже не терпится, — говорю я маме. — На самом деле, он очень рад.
Сет качает головой, вытаскивая из машины куртку.
— Ты же знаешь, я не по мамам.
— Что он сказал? — интересуется мама.
— Ничего, мам. — Пищит сушилка. — Мне надо идти. Я позвоню тебе позже.
— Подожди, милая. Я просто хочу сказать, что у тебя действительно счастливый голос.
— Я счастлива, — выдавливаю я из себя, потому что знаю, что она именно это хочет услышать.
Сет бросает на край корзины свою рубашку, которую нельзя сушить в машинке, упирает руки в бока и, прищурив глаза, говорит мне:
— Не ври своей матери, Кэлли.
— Что происходит? — спрашивает мама. — Я слышу какой-то шум.
— Мне надо идти.
Я нажимаю «отбой» прежде, чем она успевает что-либо сказать.
— Моя мама не похожа на твою. — Я открываю дверцу сушилки и вытаскиваю руками оставшуюся одежду. — По большей части, она милая. Ну, по крайней мере, когда я хорошо себя веду.
— Но ты не можешь рассказать ей некоторых вещей... действительно важных вещей. — Он сгибает руку, которая была в гипсе, когда я познакомилась с ним. — Прямо как с моей мамой.
— Но своей ты говорил. — Я захлопываю бедром дверцу сушилки. — Мы просто не особо ладим, и я не рассказываю ей, потому что ее это расстроит. Она такой счастливый человек, так зачем расстраивать ее мрачными мыслями. — Я бросаю вещи в корзину, когда одна из стиральных машинок пыхтит и ударяется о цементную стену. — Мы можем сходить в этот новый ресторан, если ты действительно очень-очень хочешь. — Поднимая корзину, я прижимаю ее к бедру. — Я добавлю его в свой список новых вещей, которые собираюсь попробовать.
Он улыбается во весь рот.
— Люблю этот список.
— Я тоже... иногда, — соглашаюсь я, когда он собирает свою кучу вещей. — И просто замечательно, что ты придумал его.
Список был составлен в потемках моей комнаты в общежитии, когда он признался мне, как сломал руку и откуда взялись шрамы на руках. В последний день школы он возвращался домой, и на грузовике подъехала кучка футболистов. Они набросились на него, избили и чуть не порвали на тысячи кусочков, чтобы их можно было сгрести, как мусор, под ковер. Но Сет сильный — вот, почему я рассказала ему свою тайну, потому что он знает, каково это, когда что-то отрывают от тебя. Хотя я и опустила кровавые подробности, потому что не могла произнести их вслух.
— Я вообще очень замечательный человек. — Он отходит в сторону, чтобы пропустить меня в дверь. — И пока ты придерживаешься такого же мнения, с тобой все будет в порядке.
Мы смеемся, и это по-настоящему, но, как только звук уносит ветром, над нами нависает темное облако.
Кайден
— Эта комната размером с коробку, — замечаю я, осматривая очень маленькое помещение в общежитии.
Мы находимся в общежитии Дауни — одном из четырех зданий, в которое поселяют первокурсников. Здесь стоят две односпальные кровати и стол в дальнем углу. Расстояние между кроватями можно преодолеть в два шага, а в шкаф у дальней стены едва поместятся три коробки.
— Ты уверен, что не хочешь снять квартиру? Я видел по дороге несколько совсем не далеко от кампуса.
Люк роется в большой коробке с надписью «Хлам».
— Я не могу себе позволить квартиру. Мне нужно найти работу, чтобы можно было покупать книги и вещи.
— А разве не для этого платят стипендию?
Я беру тяжелую коробку и ставлю ее на матрас своей кровати.
Он скатывает в клубок липкую ленту и бросает ее на пол.
— Она покрывает только плату за обучение.
Я соскребаю ленту сверху на коробке.
— Я могу помочь... если тебе нужно еще немного денег.
Он быстро качает головой, переключая все свое внимание на содержимое коробки.
— Я не благотворительность. Если хочешь квартиру, то сними. Тебе не нужно только из-за меня оставаться в общежитии. — Он вытаскивает безголовую бронзовую статуэтку и краснеет. — Что это такое, черт возьми?
Я пожимаю плечами.
— Не я же собирал твои коробки, чувак.
— Ну, я это делал, но этого я туда не клал. — Он швыряет ее через всю комнату, и статуэтка оставляет вмятину в стене. — Черт возьми, она пытается мне пудрить мозги!
— Не позволяй своей матери доставать себя. Ты же знаешь, что она пытается вернуть тебя домой, чтобы ей не приходилось со всем разбираться самой.
Я поднимаю разбившуюся статуэтку и выхожу в коридор, чтобы выбросить ее в мусорку, расположенную прямо возле комнаты.
Возвращаясь к себе, я замечаю Кэлли, идущую в мою сторону, с тем же парнем, с которым была до этого, и она снова улыбается. Я останавливаюсь посреди коридора и, затрудняя движение проходящим мимо меня людям, жду, когда она дойдет до меня. Она меня не замечает, но ее друг видит меня и что-то шепчет ей на ухо.
Ее голова резко поворачивается в мою сторону, и она пятится назад, будто боится, что я нападу на нее. Ее друг успокаивающим жестом кладет руку ей на поясницу.
— Привет, — неловко начинаю я, сбитый с толку ее пугливостью по отношению ко мне. — Не знаю, помнишь ли ты меня...
— Помню, — перебивает она, взгляд ее голубых глаз падает на шрам на моей скуле. — Как я могла не запомнить тебя? Мы же знаем друг друга с детства.
— Верно, — говорю я, не зная, как ответить на ее сдержанное поведение. В тот вечер она так себя не вела. — Мне просто нужно было завести разговор.
Ее губы складываются в форме буквы «О», а потом она молча стоит, теребя ремешок своей куртки, которая ей велика.
Ее друг смотрит на нее, а потом протягивает мне руку.
— Я Сет.
Не отрывая взгляда от Кэлли, я жму его ладонь.
— Кайден.
— Ты прости Кэлли. — Сет нежно хлопает ее по плечу, и та морщится. — Она просто сегодня немного не в себе.
Веки Кэлли опускаются, когда она прищуривает глаза и смотрит на него.
— Нет, это не так. Со мной все хорошо.
Сет одаривает ее успокаивающим взглядом и выдавливает сквозь зубы:
— Тогда скажи что-нибудь. Может, что-то приятное.
— Оу. — Она снова обращает все свое внимание на меня. — Прости... То есть... — Она замолкает, ругаясь себе под нос: — Боже мой, и что со мной такое?
Сет вздыхает, будто уже привык к ее странному поведению.
— У тебя сегодня начинается учеба? — спрашивает он меня.
— Да, я здесь по футбольной стипендии.
Я оглядываю его, размышляя, касался ли он когда-нибудь футбола.
Парень выгибает брови, покачиваясь на каблуках и изображая интерес.
— А-а, понимаю.
Челка Кэлли взлетает со лба, когда она медленно выдыхает.
— Нам надо идти. У нас планы на ужин. Было приятно поболтать с тобой, Кайден.
— Ты мог бы пойти с нами, — предлагает Сет, игнорируя направленный на него взгляд Кэлли. — Если хочешь. Мы просто хотим опробовать новое местечко.
— Это суши. — Кэлли впервые встречается со мной взглядом. В ее зрачках таятся грусть и неуверенность, и я чуть не тянусь к ней, чтобы обнять и избавить от боли. Странное ощущение, так как я никогда никого не обнимал, кроме Дейзи, и то делал это, когда должен был. — Не уверена, что там хорошо.
— Я люблю суши. — Я оглядываюсь через плечо на свою открытую дверь. — Но мне придется взять с собой Люка, если вы не против. Люк был задним бегущим в Бронкос.
— Я знаю, кто он. — Она с трудом сглатывает. — Думаю, он может пойти.
— Подождите секундочку. Я узнаю, готов ли он пойти.
Я ныряю в комнату, где на незаправленной кровати сидит Люк и просматривает стопку бумаг. Я упираюсь руками в дверной проем и заглядываю внутрь.
— Как ты относишься к суши?
Он отрывает свой взгляд от бумаг и смотрит на меня.
— Суши? А что?
— Кэлли Лоуренс только что пригласила нас, — говорю я. — А точнее ее друг... ты же помнишь, какая она замкнутая.
Он прячет бумаги в ящик комода, но комкает один лист и швыряет его в корзину.
— Ага, она такая с шестого класса. Такое ощущение, будто в какой-то момент она была нормальной, а потом стала чертовски странной.
Мои руки опускаются по бокам, и я отклоняюсь назад, выглядывая в коридор и смотря на Кэлли, что-то шепчущую Сету.
— Я такого не помню. Точнее, помню, когда она была вроде нормальной, а потом вообще ее не помню. Она же особо ни с кем не общалась, да?
— Нет вроде. — Он пожимает плечами. — А что это за одержимость сейчас у тебя насчет нее?
— Это не одержимость. — Он просто бесит меня такими обвинениями. — Я никогда не был никем одержим. Они просто предложили, а я из вежливости согласился. Если ты не хочешь идти, то мы и не пойдем.
Он засовывает в задний карман кошелек.
— Мне все равно. Если я могу выдержать множество дурацких ужинов с Дейзи, то уверен, что смогу выдержать один с девушкой, с которой мы учились в школе, если можно так сказать.
Я чувствую себя придурком. Похоже, он помнит о Кэлли больше меня. И мне следовало бы помнить девушку, которая спасла меня во многих отношениях, что я даже не знаю, смогу ли когда-нибудь ей это объяснить.