Я только открыла рот, чтобы хоть что-то сказать в свою защиту, сама не понимала почему, но чувствовала необходимость оправдаться, как Богдан пояснил все за меня.
— Ей негде было жить. Карту украли, телефон переехала Женя на машине. Так что Рори оказалась в безвыходном положении. — Богдан безобидно пожал плечами и медленно отхлебнул крепко заваренный черный чай, тогда как Руслан захлебнулся и громко закашлялся.
— Бо, это… — прокашлявшись, произнес Рус, — это… — задумался на мгновение, словно подбирая слова, разглядывая меня в этот момент еще пристальнее, еще внимательнее. — Это очень непохоже на тебя. Да и вообще, то, что ты вдруг решил взять управление ресторанами на себя, тоже очень подозрительно.
Я натянуто улыбнулась и сама обратилась к красивому брюнету. А Руслан был действительно красив, Даша и Арина, обсуждая его внешность в туалете института, ничуть не преувеличили. На вид Руслан был того же возраста, что и Богдан, но шире в плечах, да и в общем больше и крепче по размерам. Богдан был скорее сухим и рельефным, тогда как Руслан рельефным и накачанным. Пухлые, четко очерченные губы, прямой ровный нос, ярко выраженные скулы и ямка на подбородке. Он был очень похож на братьев, но вот глаза у Руслана были темно-коричневыми, как тягучий горячий шоколад. А еще у него был бронзовый загар после отдыха на море, благодаря которому Руслан смотрелся полной противоположностью Олега.
— Богдан решил заниматься бизнесом отца? — осторожно спросила я.
Рус кинул короткий насмешливый взгляд на брата, прекрасно распознав мою попытку выяснить то, чего я не знала, но все же ответил:
— Он хочет встать в управление. Акции компании поделены на троих: Олега, маму и Богдана. Но гендиректор там уже больше десяти лет один и тот же — назначенный отцом. Даже совет директоров там очень условный, уж про собрания акционеров и вовсе молчу. Они скорее формальные, только для отчетности. Решает же все отец.
— Твой отец?
— Да, мой, — кивнул Рус и, с насмешкой посмотрев на брата, продолжил: — Богдан хотел вынести вопрос о смене единоличного исполнительного органа.
— Говори по-русски, Рус, Аврора только школу окончила. — Руслан расширил в удивлении глаза, уставившись на меня как баран на новые ворота. Спасибо, что хоть на этот раз не закашлялся.
— Гендиректора сменить, да, — заторможенно произнес Рус и уже более тихо и вкрадчиво отошел от темы: — Тебе же есть восемнадцать?
— Иначе бы нас не расписали, Рус. Вот умный, умный, а где… — Богдан хмыкнул и закинул ладонь мне на плечи. По-свойски, словно другану, а не девушке. — Просто Рыжик у меня такая вот девочка немаленькая. Она мне даже как-то нос разбила.
— Не разбивала я тебе его, — охнула и скинула мужскую ладонь.
— Ну кровь же была, — Богдан приложил пальцы к носу и подергал за его кончик, — значит, разбила.
— Да у вас тут весело, — рассмеялся Руслан и залпом допил уже остывший чай. — В общем, его желание никто не поддержал, все сказали, какой он безответственный. Мама сгоряча пообещала отдать ему свою часть акций, если он так хочет, когда тот женится. Вот и все. Прошло время, о разговоре забыли. А теперь Олег, видимо, ляпнул, не подумав, следом за мамой, и… — Руслан развел руками. — Мы имеем то, что имеем. Мама приезжает через неделю. Мне очень интересно посмотреть на то, что в итоге будет.
— Да ничего не будет, — задумчиво проговорил Богдан, как-то тяжело на меня посмотрев. — Было бы все так просто, Рыжик, я бы тебе уже давно рассказал.
— Ах да, — Руслан опять усмехнулся и тут же скривился, словно у него разом заболели все его белоснежные и ровные зубы, — ты все еще надеешься вычислить заказчика?
Братья напряженно переглянулись, и Руслан недовольно кивнул и отвел взгляд, будто сдаваясь. Он просидел у нас в гостях до самого вечера, оценив обстановку и новый диван с игровой приставкой. Братья даже сразились в какую-то игрушку с боями, и после того, как я накормила их ужином, Руслан поблагодарил меня, обнял неожиданно мягко и ласково, поцеловал в щеку и, пожелав удачи, ушел.
— Ты ему понравилась, Рори, — серьезно произнес Богдан, закрыв дверь за братом.
— Это хорошо или плохо? — Я сжала пальцы, пытаясь хоть как-то справиться с напряжением.
— Это ожидаемо, — улыбнулся он краешком губ и, повернувшись ко мне спиной, пошел в гостиную.
— Он говорил об убийстве твоего отца? Да? Про заказ? Тогда, когда вы замолчали.
Богдан замер, его спина и плечи напряглись, но сам он так и не обернулся, дернул шеей и резко проговорил:
— Не лезь в это, Рыжик. — А затем сменил направление и вместо гостиной пошел в спальню, из которой вышел уже переодетый. Отсалютовал мне с насмешливым: — Не скучай! — и ушел.
Я приложила к губам ладонь, заглушая громкий всхлип. Сдерживая слезы. Я больше не буду плакать. Не буду. Нет. Нет. Правильно он сказал. Не лезь. Это все не мое дело.
Живи, Рори, как живется. Пользуйся, пока пользуется.
Домой Богдан так и не вернулся ни в этот вечер, ни на следующий. Утром понедельника меня разбудило сообщение, в котором был номер такси, безопасного и уже оплаченного. Так прошла целая неделя, за которую я уже сто раз пожалела, что решила спросить то, что не следовало, потому что я скучала. Жутко, до дрожи и спазмов в груди. Слонялась, как привидение, по квартире, желая услышать его ласковое «Рори», хриплый смех, увидеть согревающий огонек в его зелено-голубых глазах и почувствовать теплые дружеские объятия перед сном.
Хотя бы так. Ведь только когда теряем, мы понимаем, насколько важным было то, чем мы некогда обладали. Так и я поняла, что зря тратила время весь этот месяц. Нужно было больше впитывать, чаще наслаждаться и запоминать. Как сказку — хорошие мгновения, которые, увы, не повторятся уже никогда. Это я знала отчего-то наверняка.
Глава 12
К тому моменту, когда нашему браку исполнилось ровно два месяца, оговоренных с самого начала, я не видела Богдана чуть больше недели. Он начал мне звонить, коротко спрашивать, как дела, и оговариваться, что заезжать домой ему пока некогда. Где он ночевал — не говорил, да и я не спрашивала.
В институте старалась не обращать внимания на косые взгляды Арины и Даши и просто жила. Конспектировала пары, учила лекции, готовилась к семинарам, возвращаясь в пустую квартиру, и варила щи, а затем каждое утро выливала их в унитаз.
В среду было посвящение в студенты, жильцы общежития ушли раньше с пар, а я, не решившись отправиться в клуб, куда позвали меня местные, просто потерянно гуляла по столице до самого вечера. Идти развлекаться не хотелось, так же как и возвращаться в одинокую квартиру. Готовиться к завтрашним семинарам не хотелось подавно, потому и слонялась по туристическим достопримечательностям, которые не успела посетить по приезде.
Вернувшись около десяти вечера, я зашла в квартиру, громко хлопнув дверью, и по привычке кинула ключи на тумбу. В коридоре горел свет, и я насторожилась. Скинула балетки и тихо — что уже не имело смысла, потому что, заходя, я пошумела знатно, — пошла в гостиную. Богдан сидел именно там. На ярко-рыжем ковре, упираясь спиной в диван и сжав ладонями голову.
— Эй, — тихо обратилась к нему, положив руку на мужское плечо, — с тобой все в порядке?
Залесский лишь мотнул головой и, ничего не ответив, продолжил сжимать свои виски еще сильнее, словно пытался что-то выдавить из себя. Или расплющить собственную голову.
— У тебя мигрень?
Он опять дернул головой, повернулся ко мне и открыл глаза, в которых стояло отчаяние. Меня насквозь прошило волной безысходности. Словно каменной плитой придавило к полу от боли, такой осязаемой и жуткой, что я захлебнулась собственными словами, которые еще даже не слетели с языка. Охватила ладонями голову Богдана и потянула ее к себе на грудь, сама села так же, как и он, опираясь на диван. Мужчина поддался, и я запустила пальцы в темные волосы, начала несмело их перебирать, надеясь хоть как-то успокоить мужа, поддержать, помочь.
— Все будет хорошо, — произнесла такую обычную и повсеместную фразу, в которую вложила всю свою уверенность. — Слышишь, Бо, что бы у тебя ни случилось, это пройдет.
Богдан хмыкнул и поменял положение, опустив голову с моей груди и устроив ее у меня на коленях, словно ластящийся котенок, которому жизненно необходимо было сейчас получить тепло и защиту.
Я не знала, сколько мы так просидели. Час или два? Было абсолютно все равно, я как губка впитывала в себя происходящее и отдавала сама. Всю себя отдавала, бережными касаниями, поглаживаниями горящих пальцев, тишиной и безусловной поддержкой. Мою кожу словно пробивало током оттого, что я могла беспрепятственно водить по нахмуренным черным бровям и скулам, ерошить мягкие, непослушные волосы. Я хотела растянуть этот миг на целую вечность, сама не понимая, как оценить происходящее. Ведь если Богдан пришел именно ко мне, когда ему стало плохо, то, наверное, это что-то значило? Ведь правда?
— Я кое-что узнал, — хрипло выдавил он и все же приподнялся, нарушая момент, словно забирая у меня себя. Мои ладони безвольно опустились на ковер, и я обессиленно потянула пальцами за рыжий ворс. — Такое, что жить не хочется, — грустно усмехнулся он, а у меня начало саднить в груди, словно душа хотела вырваться.
— Эй, — я опять взяла в ладони его лицо, мои руки словно только этого и ждали, кожу сразу же закололо теплом, — что за глупости ты говоришь?
— Да так… Анализирую, Рыжик, как дальше быть. Я просчитывал и этот вариант, но все же надеялся, что такого не случится.
— Ты говоришь непонятно.
— Потому что сам еще наверняка ничего не знаю. — Он закрыл глаза и накрыл мои руки ладонями. — Ты теплая, Рори, очень. Как солнышко, настоящее, радужное, освещающее все вокруг.
Когда Залесский распахнул веки, я засмотрелась на его пышные и длинные черные ресницы, под которыми в светло-зеленых глазах плясала неясная мне решимость. Богдан протянул правую руку к моему лицу и начал водить пальцем по моим щекам.