— Ты ополоснись, пока я оденусь.
Замерла в паре метров от него и не могла оторвать взгляд от накачанных ягодиц. Лишь в этот момент поняла, что до этого я и не видела Богдана с такого ракурса. Только в одежде. А ведь именно с его пятой точкой я и познакомилась раньше, чем с ним самим. Богдан хлопнул дверью, а я только тогда пришла в себя, прогоняя из памяти обрывки прошлых воспоминаний. Замотала головой и приложила ладонь ко рту, кусая себя за кожу, сдерживая новую порцию слез, которая уже вот-вот хотела сорваться с моих глаз.
Сегодня я не думаю ни о чем. Сегодня у меня рай. Мой маленький хрустальный мир. Все завтра. Завтра приедет Рус, завтра он хоть что-то мне объяснит. Например, чьи останки были упокоены на кладбище. Да, я не была на похоронах Богдана, но знала, что хоронили закрытый гроб, ведь от тела практически ничего не осталось после взрыва. Но что-то все-таки да было… ведь была и экспертиза, и… А впрочем, не думать. Не думать сегодня ни о чем. Легонько хлопнула ладонью себя по губам и побежала к шкафу — выискивать в нем подходящий наряд.
Богдан пробыл в душе совсем недолго, вышел полностью одетый, с влажными волосами и порочной улыбкой на губах.
— Готова?
Я лишь кивнула ему и, вытащив ключ-карту, пошла к двери.
— Веди меня, Сусанин, — рассмеялась я, а он повел. В его любимый ресторан, отдаленный от центра, тихий и безумно уютный.
Я ела, слушала его шутки, смотрела на беззаботную улыбку и пыталась понять, влюбилась ли я в него заново. Вот так просто. Так быстро. Или я так и не переставала его любить, все это время бережно храня дорогие сердцу моменты и воспоминания о моем первом мужчине?
После того как мы поели, Богдан настоял на вечерней прогулке, не желая сидеть в ресторане дольше нужного. Я была не против. Казалось, я была заведомо согласна на любое его предложение, боясь, что если я откажусь хоть от чего-либо, то Богдан просто растает, растворится, оставшись лишь туманным наваждением.
— Так странно, в Москве совсем ранняя весна, а здесь лето. Самый разгар. Несмотря на то, что сейчас всего лишь май, — задумчиво произнесла я, рассеянно глядя на темное море, которое на горизонте сливалось с таким же темным небом. Сумерки наступали здесь слишком рано.
— Поверь мне, это даже не близко самый разгар, — Богдан рассмеялся и крепче сжал мою ладонь, притянул ее к своим губам, не целуя, просто начал обжигать своим дыханием мои пальчики, вызывая ворох мурашек по всему телу.
— Ощущаю себя восемнадцатилетней девочкой, — улыбнулась я, но ладонь отбирать не стала, тихо млея от наслаждения.
Мы прошли по всей набережной до морского вокзала, а затем в обратную сторону, задержавшись у Фестивального. Там был какой-то концерт.
— Ничего себе здесь акустика, — удивилась я, понимая, что и билеты покупать не надо. И так все слышно.
— Ты рядом здесь живешь и ни разу замечала? Концертный зал хоть и крытый, но, скажем так, с дырками, — улыбнулся он, — Там изнутри небо голубое видно. Потому и слышимость такая.
— Нет, — я качнула головой, задумавшись, — я здесь всего пару дней, наверное, концертов еще не было.
— Хочешь, сходим? Завтра? — Богдан притянул меня к себе, крепко обнимая. — Кто там завтра должен выступать?
— Нет. Нет. Не надо. Ты представляешь, какой там шум внутри?
— Да почти такой же, — рассмеялся Залесский и осторожно приник к моим губам.
Вечер совершенно незаметно перетек в ночь, которую мы провели опять в моем номере, вернувшись туда уставшими, но до безумия счастливыми. Глаза Богдана горели, и я была уверена, что на дне моих отражался тот же самый восторг.
— Если ты не веришь в любовь с первого взгляда, то самое время тебе поверить и задержаться в Сочи, — хрипло прошептал Залесский и поцеловал меня в висок, перед тем как погрузиться в безмятежный сон. Я уснула следом, потому что до утра оставались считаные часы, а тело сладко подрагивало и ныло, помня многочасовой марафон, устроенный любимым мужчиной.
Я проснулась, когда солнце было уже в зените, его яркие лучи хотели пробраться в комнату, но не тут-то было: шторы сдерживали световой напор отлично. Я присела на кровати, потянулась и бережно провела рукой по мужской щеке. Там появилась щетина, и мои подушечки пальцев слегка покалывало от колючих волосков. Не помня себя от счастья, я наклонилась, поцеловала мужа в кончик носа и тихо, на цыпочках, побрела в душ.
Почти не удивилась, когда через пару минут позади меня приоткрылась дверь душевой кабины. Мокрую кожу обжег холодный порыв ветра, и тут же поперек моего живота легли две теплые и мощные ладони, притягивая меня к голому натренированному телу Богдана, даря тепло, согревая меня.
— Какая ты быстрая, — то ли сказал, то ли промурлыкал Богдан и, перекинув мои волосы через плечо, начал осыпать поцелуями второе, что специально освободил для своей ласки.
— Уже обед, — рассмеялась я, быстро развернулась в мужских объятиях и потянулась к манящим приоткрытым губам.
Крепко сжала ладонями его лицо и не хотела отпускать. Господи, кто бы знал, как сильно я не хотела разрывать наш поцелуй и объятия. Я хотела слиться с ним воедино. На этот раз навсегда, до самого конца наших жизней. Настоящего конца.
— Задушишь, — усмехнулся он, мягко меня от себя отстраняя. Его ладони спустились со спины к ягодицам, крепко впиваясь в них пальцами, и в этот момент что-то неуловимо изменилось.
Богдан нахмурился, его серьезный взгляд забегал по моему лицу, от бровей к губам, от губ к волосам, от волос к глазам.
— Что? — Я тряхнула мокрыми, прилипшими к плечу волосами, все ещё беззаботно улыбаясь, а Богдан тихо шепнул, словно не веря собственным словам:
— Ро-ри?
И он не спрашивал, он утверждал… Неверие в его глазах сменилось испугом, а я расслабила пальцы на его лице, тут же опуская руки плетьми вдоль тела.
— Что ты сказал? — спросила, захлебываясь водой… бежавшей с душа? Что за черт? Почему раньше она мне не мешала? Или это были мои слёзы?
Богдан ничего не ответил, он только отпустил мою задницу и шагнул назад, врезавшись спиной в дверцу кабинки.
Видимо, забыл о ее существовании. Так же как и я. Обо всем забыл, что было вокруг. Так и не разрывая нашего зрительного контакта, потому что телесного больше не осталось. Я не чувствовала его рук на своем теле, и это было ужасно. Так и не отрывая от меня взгляда, он завёл за спину руку, открыл дверцу позади себя и сбежал. Трусливо сбежал, захлопывая душевую кабину прямо перед моим носом.
Я не сразу пришла в себя. Смотрела на стеклянную дверцу душевой кабины, а точнее сквозь нее, пару минут и только потом резко дернула ее, буквально вываливаясь наружу. Не вытираясь, даже не чувствуя, как холодят влажную кожу порывы воздуха. Толкнула дверь и, уже переступив порог ванной комнаты, услышала стук из коридора. Тут же вернулась назад, быстро огляделась и, найдя взглядом банный халат, сняла его с крючка и замоталась в него. Тихо пройдя в гостиную, я услышала взволнованный голос Руса:
— Ты… ты меня узнал?
Интересно, что такого Богдан ему сказал или как себя выдал?
— Не-е-т, мужик, — последовал торопливый ответ Залесского, — Она сказала, что не замужем. Так что я не при делах. Пропусти, а? Нет, ну конечно, можешь мне дать по морде, что я с твоей же…
— Держи его, Рус! — прокричала я, не выдержав этого бреда.
Зрительная картина никак не могла встать в один ряд со слуховой. Про эмоциональную я и вовсе молчала, она где-то там валялась в обмороке и, кажется, даже не дышала.
Мужчины стояли у порога — Рус в коридоре, Бо еще в номере, но только по нему было очень заметно, как сильно ему хотелось поскорее покинуть мой номер. Руслан же, на чьем лице читалось полное замешательство, не давал Залесскому пройти.
— Аврора, что происходит? — спросил Рус, видимо, у меня, но все это время не отрывал взволнованного взгляда от своего брата.
— Мне тоже очень интересно, — я сложила руки на груди и прислонилась плечом к стене, — заходи. Не стой на пороге. А ты, Богдан, будь добор, удели нам еще пару минут своего свободного времени. Думаю, за девять лет мы это заслужили.
Меня трясло, но, как ни странно, голос был ровным. Наверное, сейчас даже Залесская-Вострова, которая знала меня лучше, чем я саму себя, ни за что бы не догадалась, что именно творилось у меня внутри. Я поразительно хорошо держала лицо, стоило лишь на мгновение глянуть в отражение зеркала у двери, чтобы это понять.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — выдал Богдан замогильным голосом, смотря на Руслана, а потом скривил губы и с издевкой произнес: — Ульяна.
— При чем здесь Уля? — рассеянно выдал Рус и все же зашел в номер, потеснив Богдана, заставив его сделать шаг назад.
— Я говорю о том, — проигнорировав вопрос деверя, я ответила Богдану, — что ты либо меня только что вспомнил, либо…
— Так вы аферисты? — Богдан наконец-то повернулся ко мне и посмотрел как-то по-новому. Только вот не аферистку он во мне видел, а просто заново знакомился. Я не знала, как это объяснить, но явно видела и слышала его вранье. Его бессмысленное трепыхание, за которое была готова его растерзать. И ненавидела. Да. Именно ненавидела. Потому и держала свою внутреннюю дрожь под контролем, так же как и тон голоса.
— Не знаю, откуда вы узнали про мою потерю памяти, только не думайте, что у вас получится на этом сыграть и развести…
— Ты бы это… — Рус хлопнул Богдана по плечу и тут же с силой сжал руку, подавая на физическом уровне сигнал остановиться.
Залесский от этого жеста прищурился, но замолчал.
— У меня только два варианта: либо ты меня просто не узнал, но все прекрасно помнил, либо ты не помнил ничего, но пару минут назад как раз таки вспомнил. Ты же отнекиваешься сейчас от обоих вариантов.
Все же не сдержавшись, я оттолкнулась от стены и подошла ближе к Богдану.
— Ладно. — Залесский отзеркалил мою позу, сложив руки на груди, и ухмыльнулся. — Допустим, так. Что дальше? — с вызовом спросил он, а я решила, что показное спокойствие — это, конечно же, хорошо, но не в нашем случае.