– Да, дела… – вздохнул Валерий Никитич. – Я вот тоже отца потерял, правда, очень давно, тебя тогда на свете не было. Я вот что тебе скажу, когда отца теряешь, сначала кажется, что тебя как кутенка в воду бросили и либо тони, либо плыви. И тонуть неохота, и плавать не умеешь. А потом ничего, я выплыл. И ты выплывешь.
– Вы любили своего отца? – тихо спросил парень.
– Конечно. Как отца не любить? – удивился Валерий Никитич. – Хоть и толку-то от папаши было мало, он был необразованный работяга. Да ладно бы работал. Три дня на заводе вкалывает – и в запой! Тогда, в советское время, так просто не уволишь, даже если запойный. Вот он и ходил на работу под настроение. Я в школе завидовал тем, у кого отцы непьющие. Мне за моего стыдно было, я для себя решил, вот вырасту – ни капли, даже по праздникам. Вот потому и шофером стал, что у меня всегда оправдание – мне нельзя, я за рулем. Ты думаешь, почему я в Новый год работаю? А чтобы за стол не садиться. А то начнется: шампанское, то да се… Свекор начнет уговаривать, ну его… Вот и смотри: пусть отец у меня был так себе, а я благодаря ему сознательным человеком вырос. Он мне не смог показать, как надо жить, зато я понял, как не надо.
– А вы часто отца вспоминаете?
– Ну да, он добрый был, особенно когда трезвый. Мы с ним в деревню ездили, на озере рыбачили. – Лицо Валерия Никитича засветилось изнутри. – Помню, как будто это вчера было, а не сорок лет назад.
– Везет вам, – выдохнул Денис.
– Это как?
– Вы любите своего отца, хоть он был алкоголик, а я…
– А ты? Отца не любишь, что ли?
– Я… я… ненавижу его, – неожиданно для себя выпалил Денис.
– Вот еще номер! – удивился Валерий Никитич. – Это еще за что? По тебе видно, что твой-то папаша образованный. Может, он себе в чем отказывал, чтобы ты такой умный вырос. Твой-то, небось, под забором не валялся.
– Ненавижу… ненавижу его… – Денис снова сорвался и зарыдал. – Почему просто так взял и умер, просто взял и ушел, бросил меня. А как мне дальше жить? Что мне дальше делать? Кто мне поможет?
Рекс, который лежал на полу тише воды ниже травы, вдруг тихо зарычал – Денис осекся.
– Слышь, интеллигент, я такие разговоры не уважаю, – нахмурился водитель. – Да и собачка моя, как видишь, тоже. Он что, назло тебе умер? Он жизнь как смог прожил. Сколько смог, столько по земле и проходил. Ты уже не маленький. Пора самому себе помогать и матери быть опорой. Тебе одному плохо? А ей каково, как думаешь? Ты себе вопросы задавай, а не на других обижайся…
Денис поначалу и правда по-детски обиделся, но потом понял, как глупо он выглядит со своими слезами и нервными срывами. Ему стало стыдно, он вспомнил о матери и сестре. А ведь и правда, им-то сейчас тоже тяжело.
– Мне это не очень нравится, – сказал Денис.
– Что не нравится? – удивился Валерий Никитич.
– Я понял, о чем вы говорите, – тихо, будто про себя, прошептал Денис.
– Что ж не понять, проще некуда. Смотри в себя, а думай о других.
Парень осторожно посмотрел на шофера.
– Ну что, легче стало? – спросил тот.
– Да, стало, – рассеянно сказал Денис.
– Да ты не бойся, – рассмеялся Валерий Никитич. – Смотришь на меня, как на какое-то чудище. Думаешь, я так вот не барахтался? Да я, может, и побольше твоего дров наломал. А потом понял, что к чему. Что так, побрякушки, а что настоящее. Пока молодой, смотришь на побрякушки, а потом начинаешь глядеть в себя и понимаешь, где мишура, а где настоящее.
– Да, точно! – воодушевился Денис. До сегодняшнего дня его ничего не интересовало, кроме дискотек, модных брендов, ярких девчонок, но все это вдруг потеряло свою ценность. Грубый, косноязычный водитель с обветренным лицом оказался философом и психологом в одном лице.
– Жизнь – это как трасса. Есть пункт А и есть пункт Б, но главное, не куда ты едешь, а как ты по этой дороге проедешь. А вот и твой поворот на Старолюбовку, – сказал Валерий Никитич, кивнув на указатель.
– Ну, деточка! Поплачь, если надо, – успокаивала Свету проводница. – Все наладится, вот увидишь.
– И как, интересно, все наладится?
– Пройдет, отболит. Но шрам останется.
– Вы не понимаете, мне не столько больно, мне… мне почему-то страшно стало жить без него. Уж лучше бы мне было больно, уж с болью я бы справилась.
– Ну это как сказать, – покачала головой Вероника Ивановна. – А почему ты считаешь, что его больше нет?
Света посмотрела на женщину с испугом: сумасшедшая?
– Вы что, вообще ничего не понимаете? Я потеряла отца! Навсегда! Вы хоть слышите, о чем я вам говорю?
– Ты его не потеряла, милая, он всегда будет рядом с тобой и всегда будет тебя оберегать и охранять от неприятностей! Это как ангел-хранитель, – спокойно ответила Вероника Ивановна.
– Это вы про жизнь после смерти? – недоверчиво спросила Света.
На минуту ей показалось, что вся эта история нереальна и что это сон, что она вот-вот проснется и первым делом побежит на кухню и крепко обнимет папочку. Она даже тихонечко ущипнула себя, но…
– Мы с тобой живем на стороне солнца, а я тебе говорю про жизнь на стороне луны, ну а если на простом языке, тогда да, я про жизнь после смерти. А ты не веришь в это? А зря.
«Солнце… Луна… Ненормальная сектантка!» – испуганно подумала девушка.
– Я уже не маленькая, чтобы верить в сказки, – как можно спокойнее сказала она.
– Еще увидишь, сказки это или нет! И скоро все поймешь, – уверенно ответила проводница.
Татьяна часто вспоминала день знакомства с тогда еще будущим мужем. Первый раз они встретились на свадьбе общего друга и сразу друг другу приглянулись. Как в кино – любовь с первого взгляда. Он подошел к ней и, заикаясь, назначил ей встречу в метро. Она битый час наряжалась на свидание и потом еще полчаса прождала его в центре зала станции метро «Октябрьская». Потом уже выяснилось, что она стояла на «Октябрьской»-кольцевой, а он – на радиальной. Она, наконец, на всякий случай пошла на радиальную и увидела его там, стоящего с вянущей розочкой, нервно поглядывающего на часы. «Я боялся, что ты уже не придешь» – дрогнувший голос молодого Саши до сих пор звучал у нее в памяти. Как же долго потом они смеялись над этим недоразумением!
Машина с трудом передвигалась между сугробами, в окнах дачного домика замелькали темные силуэты, дверь отворилась, и на крыльцо выбежали сын и дочь. «Как же они похожи на Сашку, прямо копии!» – подумала Татьяна. Она вышла из машины и, проваливаясь в снег, бросилась обнимать и целовать детей, а Света с Денисом подхватили ее под руки и ввели в дом.
Глава 14
Бабушка сидела на диване около опаленной елки и рассматривала альбом со старыми фотографиями. На этих пожелтевших картонных страницах с картинками, некоторые из которых были черно-белые, застыло прошлое. Можно было снова вспомнить все самые яркие моменты жизни, даже те, которые со временем почему-то стерлись из памяти. Бабушка сидела и, горько улыбаясь, вспоминала всю жизнь своего единственного сына, от самого его рождения до последнего вздоха, как вдруг она услышала звонок в дверь.
– Дед, посмотри, кого там еще принесло на ночь глядя! – скомандовала она.
Ей опять стало страшно. Тишина повисла в воздухе. Она посмотрела в альбом и замерла, ей попалась на глаза фотография с какого-то праздника, который был пару лет назад в этой же самой комнате, в которой она сейчас сидит. Только разница была в том, что на фото она с мужем, ее сын с женой и детьми, а сейчас, в этой же самой комнате пусто. Бабушка резко закрыла альбом и отбросила его на пол, схватила пульт от телевизора и быстро включила его, чтобы хоть как-то нарушить эту гробовую тишину. По всем каналам шли глупые праздничные концерты, мелькали все те же надоевшие певцы и певицы, актеры и актрисы на фоне елки.
– У людей никакой фантазии, из года в год все одни и те же идиоты на телевидении, – проворчала она. – Тьфу, аж смотреть противно, так можно и шизофреником стать, каждый праздник похож на предыдущий.
– Бабушка! – вдруг раздался голос справа. Старушка повернулась на голос и увидела свою внучку.
– Светка! – подскочив с дивана, она быстро направилась к девочке и крепко обняла ее.
Снова шум. Дверь открылась, Света выбежала из комнаты. Раздался голос Дениса. Потом послышались шаги, возгласы, дверь снова открылась и закрылась. Опять какая-то суета… Наконец в комнату вошли Татьяна, Света, Денис и дед.
– Так давайте, садитесь за стол, поешьте, вы, наверное, как всегда, голодные, – сказала бабушка, поздоровавшись с внуком и невесткой. – Что же, я зря готовила? Кушайте, а то еда останется и испортится.
Дед покосился на старуху, но та сделала вид, что ничего странного она не сказала, и продолжала:
– Молодцы, что приехали, я уж вас и не ждала!
Сноха и внуки переглянулись, сели за стол и, чтобы не обидеть своенравную бабулю, положили себе немного еды на тарелки. Они уже привыкли к бабушкиным заскокам.
– Ну, мама! Как же мы не приехали бы, почему ты так говоришь, – со слезами на глазах, удивилась Татьяна.
– Так, не реветь, давайте эти ваши бабские штучки оставим на потом, – погрозил пальцем дед.
– Какие еще «бабские штучки»? – бабушка как ни в чем не бывало начала уплетать салат оливье.
Дед только головой покачал и встал с полной стопкой водки в руке.
– Ну вот, теперь у нас Новый год непраздничный… Не стало нашего Саньки! – Его губы задрожали, и он только махнул рукой: не могу мол, говорить.
Бабушка больше не могла делать вид, что ее интересует салат, и зарыдала в голос, Татьяна тихо плакала, закрыв глаза ладонями. Денис смотрел на тарелку с оливье, но плакать уже не мог, а Света, опустив голову, размазывала по щекам слезы бумажной салфеткой.
– Пусть земля ему будет пухом! – собравшись с духом, сказал дед и залпом опустошил стопку.
В какой-то момент все, будто по команде, затихли и перестали плакать. Больше не было ни сил, ни слез. Все сидели за столом и пытались хоть как-то избежать тягостной тишины, вспоминая свои истории из жизни, связанные с ушедшим.