Случайность? Жасмин во мраке не цветет — страница 16 из 18

– Прошу всех пройти в зал.

Это прозвучало настолько безапелляционно, что они одновременно подскочили с насиженных мест и друг за другом двинулись в указанном направлении.

В зале было так светло, что не было видно ни окон, ни дверей, даже четко не было понятно, где именно расположены стены, складывалось впечатление, что их просто нет, но стол, такой же ослепительно-белый, как все вокруг, с восемью стульями сразу бросался в глаза. Каждый стул имел свой порядковый номер от одного до семи, но только один стул был без опознавательных знаков, да и похож он был больше на трон.

Семеро расселись по своим местам: кто-то, все так же вжавшись в спинку стула, а кто-то все еще уверенно и с достоинством, и только один стул все еще оставался пуст.

Давно они проводят собрания за этим столом, и каждый получает свое индивидуальное задание – у кого-то из них получается справляться с ними с легкостью, кому-то это дается очень тяжело, а кому-то совершенно не удается. Все они прекрасно знали, что от выполнения их работы зависело многое, но самое главное – от этого зависело их существование.

В какой-то момент они все услышали шаги, двигающиеся в их сторону, и даже те, кто чувствовал себя достаточно уверенно, также вжались в стулья и опустили глаза в ожидании чего-то ужасного, от чего пропадает осанка, исчезает уверенный взгляд, и руки начинают потеть и опускаются на колени.

ОН приблизился к пустующему стулу и, сев на него, занял свое место за столом.

– Здравствуйте, уважаемые дамы и господа, – вдруг услышали присутствующие.

Кто-то тихо поздоровался, а кто-то быстро закивал головой в ответ.

– Вижу тут несколько новичков, добро пожаловать, – с легкой иронией прозвучал голос – Ну, давайте к делу. Учитывая прошлые заслуги и поражения, ваши и ваших предшественников, хочу вам сообщить, что я не очень доволен вашими результатами, поэтому все наши планы не будут реализованы. Каждый из вас понимает, что в итоге это, мягко говоря, не очень хорошо отражается на каждом из вас, но некоторые добиваются успехов, и я очень часто бываю приятно удивлен.

В этот момент некоторые из них, немного расслабившись, позволили себе дышать полной грудью, ну а остальные так и остались сидеть, не подняв глаз.

– Я хотел бы, чтобы вы все в этот раз выполнили поставленные вам задачи и приложили все мыслимые и немыслимые усилия для достижения положительного результата. Нам срочно нужен результат. И никаких поблажек не будет, помните, что на ваше место есть по тысяче претендентов, которые сделают все, чтобы быть лучше всех.

Эти слова звучали как приговор, который нес угрозу не только нахождению в Семерке, но и их существованию.

ОН продолжал:

– Сейчас вам раздадут конверты, в которых будут написаны ваши задания. Большая просьба отнестись к ним с полной серьезностью и ответственностью, в этот раз ошибки непростительны.

Через секунду рядом со столом непонятно откуда появился «кто-то с подносом». Никто не знал его имени, все немного сторонились его, потому что «кто-то с подносом» никогда ничего лишнего не говорил и держался отстраненно от всех, от него веяло холодом и скрытой ненавистью. Неизвестно почему, но одно только его присутствие вызывало чувство паники и страха. Какое-то время назад он был одним из них, а точнее, одним из предыдущей Семерки, и он был единственным, кому посчастливилось остаться тут после нескольких провальных заданий. Никто никогда не спрашивал у него подробностей, но все догадывались, что именно с ним произошло. Складывалось впечатление, что восьмой тут в основном только для того, чтобы быть неким назиданием для неудачливых исполнителей. И это срабатывало настолько, что никто даже и не смотрел в его сторону, ведь было страшно хотя бы на секунду представить, что именно может произойти в случае провала. Он держал в руках круглый серебряный поднос, на котором аккуратно лежали семь белых конвертов, каждый под своим номером; тихо раздав конверты в соответствии с их нумерацией, он встал в стороне.

Получив конверты, семеро с жадностью начали их вскрывать, с огромным любопытством вычитывая, что именно там написано. Кто-то был очень расстроен, просто пал духом, а кто-то после прочитанного даже немного улыбнулся.

– Учитывая, что на этот раз нам срочно требуется больше положительных результатов, я разрешаю вам скооперироваться, то есть если вы вдвоем или втроем выполните хотя бы одно задание, то выполнение задания будет засчитываться всем – двоим или троим.

Семерым явно понравилось это новшество, и они начали делиться друг с другом информацией из конвертов.

– Ну, вперед! – скомандовал ОН подбадривающим голосом.

Встав из-за стола и поклонившись, семеро мигом выбежали из комнаты исполнять поставленные задачи.

– Скажи мне, как ты думаешь, в этот раз они все справятся? – тихо спросил ОН.

«Кто-то с подносом» молчал и, смотря куда-то вдаль, думал о том, что очень хотел, чтобы хотя бы один из них не справился, и тогда у него появился бы маленький шанс вернуться на прежнее место.

– Ты как всегда молчалив, – добавил ОН и, грузно поднявшись со стула, направился в ту сторону, откуда и появился.

– Это несправедливо! – вдруг вскрикнул «кто-то с подносом».

ОН с удивлением остановился и с интересом вернулся обратно.

– Что? – тихо спросил ОН, глядя ему в глаза. Казалось, что его тихий вопрос с небольшим налетом угрозы звучал громче, чем Иерихонские трубы.

– Я считаю, что это несправедливо, – тихо повторил «кто-то с подносом», и почему-то ему показалось, что это может быть последней фразой в его жизни.

– И что именно ты имеешь в виду? – тихо прошипел ОН.

– Видеть этих неудачников с огромным количеством ошибок и с таким же количеством шансов на исправление, и еще эта кооперация друг с другом – в таких условиях любой справится. В наше время такого не было, нам даже нельзя было встречаться друг с другом вне этой комнаты, а тут такое. Большинство из них и половины не сделали того, что сделал я в свое время, но им из раза в раз дается шанс на искупление. А меня же без раздумий лишили всего.

– Лишили всего? Одно то, что ты тут, тихо существуешь и подносишь конверты, уже само по себе чудо, ты прекрасно знаешь, что бывает с теми, кто проваливает задания. Тебе не кажется, что ты немного обнаглел? Вообще-то ты должен каждый день благодарить меня хотя бы за то, что ты здесь. А может, тебе стоит покинуть этот пост и направиться ко всем остальным неудачникам?

– Я с большим удовольствием покинул бы его, само нахождение здесь для меня унизительно.

– Ну, так и что тебя держит?

– Я бы хотел получить последний шанс, последнее задание. Если я справлюсь, тогда я хочу занять чье-нибудь место в Семерке, в противном случае я навсегда уйду ко всем тем, кто не справился.

– Ты уверен? Не много ли ты просишь?

– Прошу вас, проявите милосердие хотя бы в память о моих прошлых заслугах. Дайте мне этот единственный шанс.

ОН был обескуражен и не мог понять, как себя повести в этой странной ситуации. Однако он вспомнил все заслуги «кого-то с подносом», вспомнил, что в своей Семерке тот действительно был лучшим. Это правда, что ни один из нынешних семерых не добрался и до половины его достижений.

– Ладно, – милосердно и с грустью выдавил из себя ОН. – Я придумал тебе задание.

Словно из ниоткуда ОН достал и протянул ему конверт без цифры, но сам по себе конверт был не белый, как обычно, а красный, что заведомо говорило о сложности задания. За всю долгую историю работы тут «кто-то с подносом» никогда не видел таких конвертов.

– Держи, если сделаешь ЭТО, тогда у тебя будет все, в противном случае… Ну, ты сам знаешь.

– Спасибо, – с тревогой в голосе произнес «кто-то с подносом», радость и страх переполняли его, ведь ни с кем никогда не происходило такого. Никому и никогда не предоставляли такой шанс.

– Ну, надеюсь, твое желание сбудется, – иронично кинул ОН, уходя, хотя сам надеялся, что «кто-то с подносом» обязательно справится. – Теперь ты будешь зваться Восьмой.

– Я очень надеюсь… Очень… Надеюсь, – тихо прошептал «кто-то с подносом», то есть Восьмой.

Часть первая. Начало

Глава первая. Первый и Шестой

Есть люди, которые мечтают стать хоть немного значимыми и всю жизнь прорываются к своей цели сквозь огромное количество препятствий, и не факт, что они достигнут желаемого результата.

Есть другие, которые рождены быть популярными, и они медленно, но верно идут в нужном направлении, не прикладывая особых усилий.

Но есть и третьи, которым суждено стать великими, и им не надо ничего для этого делать, судьба просто подводит их к данному факту, хотят они этого или нет. Будто весь мир был создан только для того, чтобы они получили от жизни ВСЕ.

Однако им не стоит злить судьбу, иногда ее месть бывает очень болезненной и неотвратимой.

– Саша! Саша!!! Ну что, опять двадцать пять?! Саша, где ты?.. – бегал и кричал за кулисами пухлый мужичок, то и дело пихая, врезаясь и спотыкаясь о работников сцены. За сценой всегда было какое-то столпотворение: администраторы, помощники режиссера, звукорежиссеры, танцоры, гримеры и т. д.

– Где Лексия? – слышался громкий крик режиссера в рации одного из сотрудников сцены. – Она должна уже стоять за кулисами, она следующая выходит на сцену.

Он побежал в сторону гримерки в надежде, что найдет ее там. То был Артур, самый лучший на сегодняшний день директор по артистам. Официально он был директором певицы Лексии, но на деле, помимо директора, был администратором, концертным директором, курьером, носильщиком, иногда даже нянькой. Почему-то вся эта неблагодарная работа приносила ему огромное удовольствие: при виде всех этих концертов, полных стадионов, кипящей работы за сценой у него часто складывалось ощущение, что он хоть немного, но является частью чего-то очень большого и важного. Однако желание работать держалось исключительно на одном сплошном энтузиазме: все это «большое и важное» приносило Артуру минимальный доход, которого хватало только на аренду жилья, еду и одежду. Ну и, конечно же, Артур был самым ярым поклонником Лексии – без этого никогда не получилось бы того, что смог сделать он.

* * *

Они познакомились около восьми лет назад. Артур тогда был начинающим, но достаточно перспективным конферансье, его пригласили как ведущего поработать на очередном мероприятии. Зрителям очень нравился его стиль, сочетание остроумных шуток «на грани», безграничного обаяния, обезоруживающей улыбки и безупречной подачи себя на сцене. В тот вечер он объявлял выход очередного артиста, даже не думая о том, что неожиданно будет восхищен ее талантом и покорно согласится положить конец своей карьере, только для того чтобы помочь этому «самородку» стать звездой первой величины.

– …встречайте, участница реалити-шоу «Школа артистов» Александра Шелкопрядова (тогда Лексия выступала под своим настоящим именем) – ваши аплодисменты.

Зрители лениво начали аплодировать, не потому что на сцену выходит очередная певица, чтобы исполнить свои «хиты», а больше потому, что ее объявил Артур.

Она вышла на сцену и, подмигнув конферансье, приветствуя его, начала свое выступление. Он был обескуражен, поскольку никак не ожидал такого. В тот вечер Александра быстро завоевала сердца зрителей, и буквально уже на втором припеве ей подпевал весь зал. Хоть песня была совершенно бездарной, в ее исполнении она становилась хитом, однако если бы ее спел кто-то другой, то, скорее всего, никто даже и не обратил бы на этот «шедевр» внимания. Помимо неиссякаемой харизмы и безупречной внешности, Саша была, как потом напишет одно известное издание, «просто прекрасна».

Ее огненно-рыжие волосы, лисьи голубые глаза и фигура, как у фарфоровой статуэтки, без единого изъяна, сводили с ума всех. Да, природа щедро наградила ее красотой, и, помимо нежного, завораживающего голоса, она обладала улыбкой, благодаря которой ей ни в чем нельзя было отказать, и она с легкостью добивалась всего, чего хотела.

Но на тот момент этого всего было мало: всему ее природному великолепию и таланту требовался тот, кто будет ее направлять и добиваться только лучшего. Желательно, чтобы он или она были преданы, безгранично верили в ее звездное будущее и мечтали о ее благосклонности.

– Спасибо, вы лучшая публика, – закончив выступление, прокричала со сцены Лексия.

– Александра Шелкопрядова, – с воодушевлением торопливо пробормотал в микрофон Артур. – Аплодисменты!

Зрители хлопали неумолимо, некоторые даже встали с мест, выкрикивая: «Браво!!! Бис!!!», и с завороженным взглядом аплодировали, не жалея рук.

Саша неспешно поклонилась своим новым поклонникам и, уходя за кулисы, закинула подол шелкового изумрудного платья на руку и нежно окинула взглядом Артура, которого в ту же секунду неожиданно встряхнуло, будто через него прошел ток, но это был приятный разряд.

Весь оставшийся вечер мысли о Саше не покидали его, в голове все словно перемешалось. Он с горем пополам довел мероприятие до конца и поплелся к себе в гримерную. Сев на стул перед зеркалом, он думал об этой огненной бестии, которая похитила его покой.

«Наверно, выскочила после выступления через заднюю дверь и, запрыгнув в автомобиль к очередному ухажеру, уехала с ним на всех парах в какой-нибудь загородный дом, где ею дорожат и где она чувствует себя королевой, – думал Артур, – а ты тут сидишь и о чем-то думаешь, скорее даже мечтаешь, наивный. Ну, если вдруг я ее еще как-нибудь увижу, то уже никогда не отпущу».

– Артур, ты чего сидишь? Зайди к Александру Григорьевичу за гонораром, – удивленно бросил Витя в распахнутую дверь, прервав мысли конферансье о прекрасном. Витя был помощником бухгалтера и отвечал за выплаты гонораров артистам, он был известен в кругах шоу-бизнеса тем, что никогда ничего не мог решить самостоятельно и относился к тем людям, которым нравится работать за чьей-то спиной и не отвечать ни за что. Они как паразиты: находят перспективного руководителя или человека, который уже занимает высокий пост, и цепляются за него, как за ракету, несущуюся ввысь, и тем самым следуют за ним, мгновенно и с легкостью пролетая большинство ступеней карьерной лестницы.

– Он сидит и ждет тебя, ты последний остался.

– Да-да-да… – с виной в голосе сказал Артур и торопливо засобирался, покидал вещи в сумку и, схватив ее, выбежал из гримерки.

Он мчался за Витей по уже пустым коридорам концертного зала и не понимал, сколько времени прошло и сколько он просидел в гримерке, очарованный своими мыслями.

Подбегая к дверям бухгалтера Александра Григорьевича, конферансье чуть не споткнулся о сидящую на полу у стенки девушку. Артур мельком окинул ее взглядом не от того, что ему было интересно, кто это, а больше от возмущения тем, что некоторые находят такие места для отдыха, что умудряются максимально усложнить жизнь окружающим. На ней был безразмерный джемпер с капюшоном, джинсы и кепка. Девушка в ней угадывалась лишь благодаря отдельным очертаниям фигуры. Рядом с ней лежала огромная сумка, доверху набитая какими-то вещами, будто в нее затолкали все нажитое за долгие годы.

– Александр Григорьевич, простите, что-то я немного замотался, – запыхавшись, извинился Артур, влетев в кабинет к бухгалтеру.

– Ничего страшного, вот твой гонорар, – недовольно пробормотал бухгалтер, протянув Артуру конверт с пачкой денег. – В следующий раз ждать не буду, уйду с твоими деньгами, и потом сам будешь меня искать, – пригрозил он.

– Да, прошу прощения, больше такого не повторится. – Аккуратно, в силу своего воспитания, Артур попытался сгладить ситуацию. – До свидания.

Выйдя из «денежного» кабинета, Артур довольно положил плотный конверт во внутренний карман пиджака. Несмотря на осадок от неприятного разговора, все же на душе было тепло от такого количества купюр, и уже было все равно, что там говорил этот мелкий бухгалтер: каждый начальник – пусть даже и начальник разве что собственной табуретки – любит фыркать. Артур вспомнил, что буквально некоторое время назад у него было очень странное и приятное ощущение на душе. «Саша…» – промчалось у него в голове, и на его лице невольно засияла улыбка.

– Прощайте, – вдруг прозвучал недовольный голос за его спиной.

Артур обернулся и увидел в дверях Александра Григорьевича и Витю, которые пытались выйти из кабинета бухгалтерии, но задумчивый конферансье преградил им путь. На Вите висела большая спортивная сумка, ремешок которой еле выдерживал вес содержимого. В узких кругах даже шутили, что это была не сумка, а «бухгалтерский кошелек».

– До свидания, Александр Григорьевич, – повернувшись ответил Артур и резко сделал пару больших шагов в сторону, чтобы дать пройти финансистам. – Еще раз прошу прощения за задержку, – повторно извинился он.

– Да-да… – пробурчал Александр Григорьевич и ринулся в сторону выхода.

– До свидания, – тихо сказал Витя и спешно помчался за своим шефом.

Простояв еще несколько секунд в раздумьях, конферансье двинулся в сторону выхода, но по пути опять обратил внимание на сидящую на полу девушку. Она, набросив капюшон на кепку и опустив голову, копалась в телефоне.

«Странно, время за полночь, почти все уже разошлись, а она сидит тут, может, ей нужна какая-то помощь?» – подумал он.

Он не спеша подошел к ней, словно не решаясь побеспокоить.

– Девушка, – тихо произнес конферансье, но ответа не последовало. – Девушка, – вновь повторил Артур, но никакой реакции не было.

Тогда Артур тихо прикоснулся к ее плечу. Она, вздрогнув, подняла глаза и… О Боже! Эти голубые глаза, огненные волосы, которые скрывались под капюшоном и кепкой. Это была она… Александра.

– Приветики еще раз, – резво улыбнулась она в ответ на его трепетное прикосновение, вытащив один наушник. Оттуда доносились отголоски песни Je Veux очаровательной певицы ZAZ.

– Привет. – Вспомнив, как она оригинально впервые поздоровалось с ним на сцене, Артур замешкался, и приветствие вышло невнятным. – Какая интересная песня, – пытался продолжить разговор конферансье. – Хороший выбор.

– Да, – улыбнулась Саша, – а название само за себя говорит…

– «Я хочу», – одновременно сказали они название песни и рассмеялись от неловкой ситуации.

– Очень приятно, что вы знаете французский язык, – продолжила Саша.

«Вы? – промелькнуло у него в голове. – Что это? Уважение? Или намек на возраст? Я, наверно, лет на пять или семь старше нее, что за «Вы» вдруг выросло между нами?»

– Давайте перейдем на «ты», – смело предложил Артур. – А насчет французского, ну, я же конферансье и должен хоть чуть-чуть его знать, – пытался пошутить он.

– Ну, давайте, – улыбаясь, согласилась она.

– А что ты тут делаешь? Одна.

– Просто я забыла дома ключи от квартиры и жду, когда подруга освободится, чтобы забрать меня. Мы снимаем вместе жилье.

– И когда она тебя заберет?

– Через два-три часа.

– Ого! Что ж так поздно? Где же она работает?

– В ночном клубе официанткой.

– Тогда она может освободиться и еще позже, что ж ты будешь делать?

– Ждать. Это не в первый раз, я уже привыкла. Постоянно что-то где-то забываю, – улыбнулась Саша.

– Ну, давай я с тобой тут посижу.

– Вы? Ой, ты? Посидишь? На полу в таком шикарном костюме, он же стоит, как крыло от самолета.

– И что?

– Нет, не надо, да и охота тебе тут со мной сидеть? Время позднее, наверно, домой уже пора, семья заждалась.

Артур вспомнил, как постоянно приходит к себе домой, открывая дверь роскошной, пустой, темной квартиры, в которой даже в холодильнике всегда пусто, а плита включалась только один раз, чтобы проверить ее в эксплуатации. Это была настоящая холостяцкая берлога, в которую приходила только консьержка раз в неделю, чтобы убраться. Не хватало, как говорится, женской руки, а точнее, той единственной, которая может создать домашний уют и ради которой после рабочего дня всегда хочется мчаться только домой. За все время у него была масса поклонниц, но что-то все было не то и не так, а семейная жизнь не складывалась.

– Господа, я закрываю тут все, – вдруг услышали они и увидели охранника, который стоял со связкой ключей в руках. – Попрошу покинуть помещение.

– Дяденька, а можно я тут побуду, я не буду вам мешать, за мной подруга должна приехать, мне бы ее дождаться.

– Нет, прошу всех удалиться, – настаивал охранник.

– Ну, спасибо, тогда буду ждать ее на улице. – Саша нехотя поднялась с пола, взгромоздила на себя сумку и медленно поплелась на выход.

– Одну секунду, я заберу пальто из своей гримерки, – сказал Артур.

– Ладно, но не задерживайтесь, – скомандовал охранник.

Конферансье быстрым шагом пошел за своим пальто и думал об Александре, думал, как бы ей помочь.

Дойдя до гримерки и схватив пальто, он вышел из центрального выхода концертного зала и увидел, как, закутавшись в легкую курточку, начинающая певица стоит на улице недалеко от входа. Артур услышал за спиной металлический лязг замка – то был охранник, который с чувством выполненного долга закрыл дверь изнутри.

– Еще этот ветер, – подойдя ближе к Саше, конферансье услышал ее тихий голос.

– Возьми мое пальто, – по-мужски предложил Артур.

– Ты что? Тут такой ветер, холодно же, я в куртке. А ты останешься в одном костюме, – пыталась отказаться от странного предложения она. – Он хоть и дорогой, но не спасет тебя от этого жуткого ветра.

– Возьми, мне не холодно, – накинув на нее пальто, настаивал он.

Как назло, ветер был очень холодным, и сама погода была очень сырая, отчего холод чувствовался еще сильнее.

– И что мы будем делать? – спросил он.

– Мы?

– Да, – уже более неуверенно сказал он.

– Я буду тут ждать свою подругу. А ты езжай к себе, в свою теплую квартиру, – отвернувшись, предложила Саша.

– Ну, наверно, ты права, – ответил Артур, растерявшись от такого сурового вердикта.

Он достал телефон из кармана и, набрав номер, сказал: «Алло, Кирилл, я уже закончил, забери меня, я у центрального входа».

– О, как же здорово иметь своего водителя, мне до такого уровня еще очень далеко, – врезалась в разговор Саша.

– Да, это точно, – ответил Артур, и ему с чего-то вдруг стало неудобно за такую роскошную, по меркам начинающей певицы, опцию. – Может, тебя подвезти до дома?

– А какая разница, тут ждать или около дома? Тем более я уже сказала подруге, что я тут, жду ее.

– Позвони и скажи, что ты будешь около дома.

– О, спасибо, гений, сама бы я не догадалась ей набрать, – дерзко ответила она. – Телефон только что сел.

К ним подъехал черный автомобиль, за рулем сидел молодой человек, который, опустив стекло со стороны пассажирского сиденья, обратился к конферансье:

– Артур Сергеевич, я тут, поехали?

– Да, Кирилл, дай мне минуту, – ответил тот. – Ну, до свидания, милое создание, приятно было познакомиться, – обратился Артур к Саше. – Надеюсь, мы еще увидимся.

– Конечно, увидимся, – ответила она, улыбнувшись. – Забери пальто, – скинув его с себя, сказала начинающая певица.

– Нет, оставь себе, замерзнешь, – настаивал Артур.

– Забери, оно, наверно, стоит, как второе крыло от самолета, – рассмеялась Саша. – Забери.

– Нет-нет. Не надо, отдашь в следующий раз, – оставив себе шанс на еще одну встречу, настаивал он.

– Ну, смотри сам, как хочешь, – согласилась девушка, радостно накидывая пальто обратно. – А если не встретимся больше никогда, тогда я его оставлю себе.

– Ну, если не встретимся, то уж точно оставляй себе. – Улыбнувшись, он не стал сопротивляться странному уговору.

Артур сел в машину, и в этот момент он остро почувствовал то состояние одиночества, в котором он привычно живет уже несколько лет, он почему-то больше не хотел возвращаться в это состояние, ему больше нравилось то, что он чувствовал некоторое время назад. Складывалось впечатление, будто внутри, где-то в груди, что-то его щекотало в том месте, где долгое время была только пустота.

«А если не встретимся больше никогда…» – вдруг прогремели у него в голове слова Александры. Ужас и паника нахлынули на него поочередно, а после них прикатила волна страха. Страха от того, что он и правда может больше никогда ее не увидеть.

– Кирилл, подожди, – резко одернул водителя Артур, который готов уже был тронуться и на всех парах доставить конферансье домой.

Артур не мог ее оставить здесь одну, ночью, в промозглой тьме.

– Саша! – конферансье окликнул девушку, которая, прогуливаясь в теплом пальто около здания концертного зала, уже немного отошла от машины.

– Да? – обернувшись, удивленно спросила она.

– Саша, а как ты относишься к поздним ужинам?

– Отрицательно, но именно сегодня я с удовольствием сделала бы исключение. Все лучше, чем тут стоять.

– У меня тут друг недалеко держит свой ресторан, он меня полгода приглашает, а у меня то времени нет, то достойной компании, а сейчас есть и время, и, если ты согласишься, компания. Давай сходим? А то мне уже неудобно перед ним, и такая возможность у меня еще не скоро появится.

– Спасибо, я бы с радостью, но я должна дождаться подругу.

– А давай сделаем так: поедем в ресторан на поздний ужин, там зарядим телефон, и ты позвонишь подруге, скажешь, чтобы приехала к нам и забрала тебя. Это же лучше, чем тут стоять до утра.

– Логично… и заманчиво, – согласилась она.

Машина мчалась сквозь ветер и мелкий дождь, разрезая светом от фар ночную тьму. На заднем сиденье автомобиля в теплом салоне Артур и Саша ехали в ресторан. Он сидел с легкой улыбкой на лице, ему казалось, что счастливее него не было никого на этом свете, но надо было о чем-то поговорить, не ехать же в тишине. Как-то это нетактично получается – посадил ее в машину, и все.

– Знаешь, я хотел спросить… – вдруг нашел тему для разговора конферансье и повернулся к девушке.

Однако прислонившись головой к окну, начинающая певица уже спала, недоверчиво прижав к себе сумку со своим «добром». Спящая, она была еще прекрасней, чем на сцене. Эти пухлые губы, пара локонов огненных волос, спадающих из-под капюшона на лицо, белая кожа. Артур только сейчас смог разглядеть ее более внимательно.

Машина резко затормозила, и девушка проснулась.

– Приехали, шеф, – сказал Кирилл. – Вот ресторан, – указывая пальцем, дал дальнейшее пешее направление водитель.

– Спасибо, Кирилл. На сегодня все, я домой на такси доеду.

– Да, шеф, – бодро ответил шофер и, дождавшись, когда парочка зайдет в ресторан, скрылся вдали.

– Артур! Не верю своим глазам, – радостно вскрикнул хозяин ресторана, как только они вошли. – Наконец-то!

– Привет, Ярослав, – не менее радостно ответил Артур.

– Я так рад, что ты наконец-то добрался до меня, я уже и не ждал.

– Благодари за это вот эту прекрасную леди, – сказал Артур, посмотрев на Сашу. – Она мне дала повод заехать к тебе.

– Ну ладно, Артур. О чем ты? – засмущалась девушка.

– Очаровательная леди, откройте секрет, как же вам это удалось? – целуя руку девушки, начал рассыпаться в комплиментах директор ресторана.

Ярослав очень любил свое заведение и к каждому гостю относился с трепетом. Он любил сам встречать гостей, которым было очень приятно, что их встречает сам хозяин. А еще он был знаменитым на весь город дамским угодником, он мог добиться любой девушки. Он был достаточно обаятелен и внимателен к женщинам плюс он был очень умен и начитан, мог поддержать любой разговор и всегда мог отстоять свое мнение в компании.

– Никакого секрета нет. Просто мы…

– …просто мы хотим хорошо провести время у тебя и вкусно поужинать, – оборвал Сашу Артур.

– Понял, – сказал Ярослав, понимая щекотливость ситуации. – Девочки, проведите дорогих гостей за самый лучший столик.

Это была его коронная фраза, он считал, что его ресторан лучший во всем городе, поэтому все столики в его ресторане считались «лучшими», и за какой ни сядешь – окажешься за «лучшим» столом.

Миловидные девушки-хостес провели парочку за «лучший стол», Артур попросил поставить телефон Саши на зарядку, и в ту ночь они проболтали до шести утра, не заметив, как пролетело время. Они говорили обо всем, о чем только можно было. В любой теме их мнения и вкусы совпадали во всем, они были как две половинки одного целого. И только приехавшая подруга Саши оборвала эту идиллию.

Но одно Артура немного насторожило: когда телефон зарядился, как только Саша включила его, тут же посыпались уведомления о пропущенных звонках. Артур невольно обратил внимание на экран ее телефона, на котором было написано «Мама». В этот момент Саша перевернула лежащий на столе телефон экраном вниз и, сделав вид, что ничего не случилось, продолжила наслаждаться прекрасным вечером.

Это была самая прекрасная ночь для них двоих: счастье, радость и любовь переполняли их. Казалось, что самое главное, о чем только человек может мечтать в жизни, у них уже есть, а остальное наладится.

С тех пор они не расставались совсем, по крайней мере, следующие несколько лет.

* * *

– Саша! Саша!!! Ну что, опять двадцать пять?! Саша, где ты? – Артур подбежал к гримерке Лексии. – Саша!!! – открыв дверь, вскрикнул он и увидел сидящую на диване певицу в джинсах, кедах и худи, которая, жуя жвачку, что-то тыкала в телефоне.

– Саша, что происходит? Почему ты еще не готова? – запыхавшись, еле-еле выдавил администратор певицы.

– А во что, по-твоему, я должна переодеться? – не отрывая взгляда от телефона, сказала Саша. – В эти цветы?

У Лексии гримерка всегда была забита цветами, армия поклонников разного возраста и материального положения постоянно отправляла ей на концерты цветы. Ее гримерки в кулуарах называли филиалом цветочного магазина.

– И кстати, у меня нос чешется, видимо, аллергия на какие-то из этих цветов; найди, на какие именно, и выброси их, – сказала Лексия.

– Но на какие именно? Как я тебе сейчас найду те, на которые аллергия? Может, тогда давай перейдем в другую гримерку?

– Совсем ополоумел? Это лучшая гримерка, что здесь есть, никуда я не пойду. Ладно, забудь про цветы, потерплю, что там с платьем и гримером? – спросила она.

– А что с ними? Ты же ехала с ними в машине, я тут вас уже ждал. Где они? – спросил он.

– Ну почему ты у меня все спрашиваешь? Я должна приехать, и все должно быть готово, с меня только приехать, а остальное не мое дело. Ищи их сам. Реши уже этот вопрос, мужик ты или кто?

– Хорошо, сейчас все решу, – сказал Артур и начал спешно звонить водителю: – Алло, Кирилл, привет!

– Добрый вечер, Артур Сергеевич, – ответил Кирилл.

– Кирилл, а где Оленька, гример? Ты ее забрал из дома?

– Да, она тут, в машине.

– Почему?

– Давайте я ей передам трубку, сами спросите.

– Давай, – удивился Артур.

– Да, Артур Сергеевич, – начала разговор гример.

– Алло, Оленька, что такое? Почему ты еще не нанесла грим Лексии? Мы уже на сцену должны идти, а она не готова. И где платье?

– Артур Сергеевич, вы уж меня простите, но Александра сказала мне оставаться в машине, пока вы мне не позвоните, а платье у меня тут, я его утром забрала из химчистки.

– Странно, вы же всегда вместе заходите, ладно. Бегом сюда, надо ее подготовить к выходу на сцену.

– Хорошо, – шустро ответила Оленька и помчалась перевоплощать Сашу в Лексию.

– Саша, почему ты сказала Оленьке, чтоб она осталась в машине? – спросил Артур у звезды.

– Что? Я? Что за чушь ты несешь? – яростно закричала Лексия на своего администратора. – Вы все сговорились, что ли? Или, может, твоя Оленька слышит голоса, как Жанна д’Арк? Пошел ты со своей Оленькой…

Тут распахнулась дверь и вбежала Оленька. Ей было немного больше тридцати лет, симпатичная, круглолицая барышня с вечно красными щеками. Она была очень ответственной и четко выполняла все указания. Оленька любила свою работу, поэтому многое терпела, как и Кирилл, терпела все только ради Артура, который всегда был к ним справедлив и почтителен. Артур уважал труд любого человека, не важно, кем он работает: дворником или директором.

– … и где же ты бродишь? Почему я должна тебя всегда ждать? Это ты должна меня ждать! Вы все должны меня ждать, потому что вы получаете зарплату только потому, что у вас всех есть работа благодаря мне! Если бы не я, где бы вы были? – орала на всю гримерку «великая» певица.

– Простите Александра Викторовна, – тихо ответила Оленька. – Я, наверно, неправильно вас поняла.

– Что значит «неправильно меня поняла»? Ты русский язык хорошо знаешь? Или я с тобой на сенегальском разговариваю?

– Саша, успокойся, – начал Артур.

– А ты молчи, – отрезала Саша. – Сейчас и до тебя очередь дойдет. Нахлебники.

– Саша, что такое? – вдруг в распахнувшейся двери показался режиссер музыкальной программы. – Ты должна выходить на сцену.

– Сережа, прости. Тут у меня небольшие проблемы случились. Перенеси меня в самый конец, а я пока подготовлюсь, – нежно сказала Лексия, подойдя вплотную к режиссеру.

– Нет, я не могу тебя поставить последней, ты же знаешь, что последним всегда выступает «король» нашей сцены.

– Ну, Сережа, ради всего, что между нами было, – тихо прошептала Лексия ему на ухо, а Артур и Оленька сделали вид, что ничего не слышали. – Или ты больше не хочешь повторить?

– Зачем ты такое говоришь? Ты же все сама прекрасно знаешь, – тихо ответил Сергей.

– А давай, может, увидимся, поужинаем? Один мой друг, Ярослав, открыл новый рыбный ресторан.

– Это Ярослав, который знаменитый ресторатор?

– Да, именно, мы с ним давние и близкие друзья. Ну, что?

– Понял, ну а потом опять поедем любоваться красивым ночным видом из окна моей квартиры? – продолжил режиссер.

– Почему бы и нет? Может, после концерта?

– Договорились, готовься и выходи на сцену в самом конце. Я все решу, – сказал режиссер и, поцеловав ей руки, выбежал за дверь.

Оленька с жалостью смотрела на Артура, который готов был перетерпеть разные унижения, лишь бы не оказаться вдали от любимой.

– Ну что встала как вкопанная? – Оленька вздрогнула от крика Лексии. – Начинай делать из меня звезду.

Оленька быстро справилась: накрасила Сашу, уложила волосы и помогла ей надеть великолепное платье, расшитое полудрагоценными камнями – подарок от модного дизайнера.

– Ой, ну что это за камни? Я как ходячая могильная плита, ты не могла посмотреть заранее, что они мне прислали?

– Александра Викторовна, вы же сами выбрали это платье два дня назад у самого дизайнера.

– Ну, два дня назад оно мне нравилось, а сейчас нет, и за что только я тебе деньги плачу?

– Я гример – видимо, за грим, а остальное не мое дело, я просто вам помогаю.

– Что? – Певица окатила Оленьку яростным взглядом. – Закройся или вылетишь отсюда, и я сделаю все, чтобы в радиусе ста километров ты не смогла найти работу.

Оленька замолчала, потупив взгляд, а Артур, как всегда, сделал вид, будто все в порядке, чтобы лишний раз не гневить звезду.

– Обувь, – скомандовала она.

Оленька достала из сумки любимые туфли Саши и поставила перед ней.

Певица подняла туфлю, посмотрела на каблук и кинула ее в стену. Артур и Оленька были в недоумении.

– Саша, что случилось? – спросил бывший конферансье.

– Я же сказала этому тупице отнести туфли в ремонт обуви и заменить набойки, скотина.

– Кому именно ты сказала?

– Кириллу, водителю.

Артур начал судорожно звонить Кириллу.

– Да, Артур Сергеевич, – послышалось в трубке.

– Кирилл, ты почему не отвез обувь Саши в ремонт? Она же тебя просила.

– Ну, во-первых, она не просила, а нагло и хамовато приказала, а во-вторых, при всем уважении к вам и долгим годам работы я все же водитель, и моя ответственность – машина, а не обувь. Я ей сразу сказал, что не буду этого делать, но она и слышать ничего не хотела.

– Понял, спасибо, Кирилл, – сказал Артур и закончил разговор.

– Что ты понял? Это он должен был понять, зачем тогда ты ему звонил? – прошипела Саша. – Подай мне туфлю. Придется выглядеть как нищебродка с этими набойками.

– Александра Викторовна, мы же их купили неделю назад, набойки совершенно новые.

– Для таких, как ты, конечно, новые, но не для меня. Я доступно объяснила? Или кому-то надо повторить? – задала вопрос Саша, надевая вторую туфлю.

– Сань, пора, – заглянув в дверь, Сергей позвал ее на сцену.

Застегнув быстро ремешок на туфле, Саша выскочила из гримерки и шла по коридору уверенным шагом с высоко поднятой головой. Все смотрели на нее с восхищением. Непонятно, что так действовало на людей: ее красота, талант, харизма или энергетика, или все вместе, – но все вокруг всегда смотрели на нее, как завороженные, открыв рты, а это платье было произведением искусства, и в нем ее великолепие только приумножалось.

Саша стояла за кулисами и наблюдала за тем, как «король сцены», «лучший голос страны» заканчивает свою песню. Сорвав бурю аплодисментов, он вальяжно поклонился и направился в сторону кулис. Лексия догадывалась, как он может отреагировать на ее выпад. Она стояла, как скала, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Король сцены подошел к ней и трижды поцеловал в щеки, не касаясь ее лица, как было принято в этих кругах, дабы не испортить грим, обнял и воскликнул:

– Лексия!!! Моя ты красота!!! Как ты? Как твои дела? Как твои новые хиты? – лучезарно улыбаясь, спросил он.

– Да потихоньку, – ответила Саша. – Потихоньку идут вверх, – с иронией добавила она.

– Ну, молодец! А ты чего здесь? Вроде все уже закончилось.

– …а теперь встречайте богиню нашей сцены, королеву поп-музыки – Лексия, – раздался голос ведущего, объявлявшего очередность выхода артистов на сцену.

Самое почетное место в списке артистов, участвующих в сборном концерте, – первое или последнее, но номер последнего артиста зрители всегда запоминают, поэтому закрывал концерт всегда «лучший голос страны».

После этих слов на лице «короля сцены» от прекрасной улыбки не осталось и следа, оно превратилась в темное мрачное месиво. Он понял, что это первый шаг к тому, чтобы сместить его с пьедестала, что она сама хочет занять его место в пищевой цепочке шоу-бизнеса. Вмиг в его голове промелькнули сотни таких же самоуверенных и талантливых конкурентов, о которых сегодня никто уже не вспомнит – он приложил все усилия, чтобы они и близко не подошли к сцене, для этого есть масса разных хитрых способов, которыми он прекрасно владел. В этом бизнесе все артисты знают, что случается с теми, кто хочет прыгнуть выше него, и уже около десяти лет никто не пытался этого сделать. Все заняли свои ниши в этой сфере и спокойно работают, а выскочки либо стали «сбитыми летчиками» благодаря усилиям Короля сцены, либо попросту так и не получили желаемого величия. А тут эта наглая безродная и излишне самоуверенная певичка вдруг осмелилась бросить ему вызов. Сам факт такой попытки, вопреки сложившемуся порядку вещей, больше всего удивил Короля сцены.

Он стоял и не отводил взгляда от Александры, они молча смотрели друг другу в глаза. Она удерживала ситуацию под контролем и не сдавалась под его натиском. Сотрудники сцены замерли, понимая, что невольно оказались свидетелями роковой ситуации. Складывалось впечатление, что воздух вокруг них вот-вот загорится. В этот момент под первые такты ее песни на сцену побежали танцоры, музыканты и вся остальная массовка, которая работала в этом номере.

– Простите, – вдруг послышался нежный голос. – Лексия, можно с вами сфотографироваться?

Миловидная девушка своей простой просьбой к артистам первой величины невольно смогла немного разрядить напряженную атмосферу.

– Конечно, – самоуверенно сказала Лексия. – У вас есть две секунды.

Девушка быстро подскочила к певице и, сделав несколько снимков за указанное время, так же шустро исчезла в кулуарах закулисья, даже не посмотрев в сторону Короля сцены.

От всего происходящего Король сцены резко изменился в лице, лучезарно улыбнулся и тихо произнес: «Твой выход, желаю удачи!» – если бы не его улыбка, это больше было бы похоже на шипение гюрзы.

– Спасибо, – сказала Лексия и, выхватив микрофон из рук звукорежиссера, вышла на сцену к зрителям. «И ничего сложного не было», – подумала она.

– Рома! – резко окрикнул Король сцены своего администратора. В ту же секунду к нему подбежал маленького роста пухленький паренек.

– Да, я здесь. – Вдруг, откуда ни возьмись, со слегка склоненной головой, будто ему было запрещено лицезреть великолепие Короля сцены, появился Рома.

– Пошли, – сдерживая ярость, сказал ему недовольный хозяин, и они вместе удалились в гримерку.

Лексия была, как всегда, великолепна, она выступала, будто была рождена для этого: она обожала сцену, не боялась публики и во время выступлений чувствовала себя как никогда любимой, нужной и счастливой. Это ощущение было бесценно.

Говорят, что в артисты идут не только талантливые люди, но и те, кто хочет получить эту хрупкую любовь публики и иллюзорное счастье. В большинстве своем это те, кому в детстве недодали любви и ласки, вот они и ищут их у чужих людей всю оставшуюся жизнь.

Артур с воодушевлением смотрел на нее из-за кулис; в такие моменты он был счастлив и горд, что работает с такой талантливой и популярной девушкой.

– Кто это закрыл собой весь вид? – услышал Артур возмущенный женский голос позади. – Нормально и не посмотришь на Лексию.

– Тихо ты, это директор Лексии, – прозвучал второй женский голос.

– Директор Лексии? О Боже!!!

«А вот и поклонницы», – подумал Артур.

– А он не мог себе купить костюмчик получше? Этому как минимум лет десять, это уже не костюм, а какой-то мешок из-под картошки. – Девочки тихо захихикали.

Но Артур стоял, будто ничего не слышал. «Нормальный костюм, – подумал он про себя. – В этом костюме я с Лексией познакомился». На его лице появилась легкая улыбка.

– Лексия, – опять прозвучал со сцены голос ведущего. – Спасибо.

Она, раскланявшись в реверансах под привычные крики публики «Браво! Бис!», грациозно закончила выступление и двинулась за кулисы.

– Ну, что ты тут стоишь? – обратилась Лексия к Артуру. – Пойдем уже, все отработали, а то еще и правда на бис придется выступать.

Они пошли в свою гримерку. По дороге Артур окинул взглядом двух молоденьких работниц сцены, которые буквально две минуты назад мило обсуждали его за спиной. Девочки, немножко смутившись от этого взгляда, догадались, что он все прекрасно слышал, отчего им стало немного не по себе.

– Ну, слава богу! Все получилось, – сев на стул в гримерке, выдохнула Лексия.

– Да, как всегда, ты была на высоте, – трепетно поддержал ее Артур.

– Я не про это.

– А про что?

– Про то, что я добилась выступить последней.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я очень хотела выступить последней. Я знала, что Сережа пойдет мне навстречу, мне нужна была только причина.

– Причина?

– Да, причина, а это было платье и то, что я не была готова для выхода на сцену…

«И особенно то, что ты пообещала Сереже посмотреть на ночной вид из его квартиры», – тихо сидя в углу, подумала Оленька, которая ждала их в гримерке.

– Так, Оленька, давай помоги мне переодеться, – будто услышав ее мысли, сказала Лексия. – Мне надо ехать на встречу.

– На какую еще встречу? С Сережей, что ли? Лексия, тебе не кажется, что ты уже заигралась в свои игры? – тихо спросил Артур.

– Не-е-е-е-т, – брезгливо ответила она. – От Сережи я уже получила то, что хотела, он уже сделал свое дело.

– Что именно?

– Сегодня я выступила последняя в таком популярном концерте, теперь другие организаторы с удовольствием будут мне предлагать выступать в финале, и я смогу занять самое высокое место в этой нише.

– Тогда поехали домой, – продолжал гнуть свое Артур.

– Нет, мне надо в ресторан.

– В какой еще ресторан? Или ты хочешь поужинать?

– Да, я хочу поужинать. Во время выступления я заметила в первом ряду Вениамина Георгиевича, ну, этого… вы понимаете, о ком я.

– То есть ты что, уедешь с ним? С чего ты взяла, что он тебя дождется?

– Он мне так яростно хлопал, что он точно сейчас стоит возле своей машины у выхода и ждет, пока я выйду. А вот этот самый большой букет – от него, это уж точно. Оленька, посмотри, что там написано на открытке в конверте?

Оленька достала конверт из самого большого букета цветов, на открытке было написано: «С наилучшими пожеланиями от Вени». Одна только карточка выглядела на миллион: качество бумаги, золотое тиснение, вензеля по краям конверта и открытки.

– Ну вот, я же говорила, что это от него.

– Лексия, что все это значит? – недоумевал Артур.

– Милый мой, нам нужны деньги на новый клип, а так как у тебя их нет, надо их откуда-то достать. А у него они есть, и их много.

– Лексия, но мы с тобой ведь откладывали деньги с гастролей как раз на клип.

– Да, откладывали, но я уже их потратила.

– Как потратила? Мы же с тобой договорились, что эти деньги на клип.

– Ну, я их потратила не помню на что. Туда-сюда.

– Что значит «не помню на что, туда-сюда»? Такую сумму денег! Ты в себе?

– Ай, короче, я сказала, что мне надо ехать на встречу с Вениамином Георгиевичем и обсудить с ним финансирование моего клипа. Хит у нас уже есть, а теперь нам нужен клип.

– Лексия, постой! Как же так? Ты же знаешь, что я ради тебя готов на все, я в тебя вложил все свои деньги, я продал свою квартиру, я влез в долги только ради того, чтобы сделать из тебя великую артистку.

– Великую, да! У тебя это получилось, ты правильно вложил все деньги. Ты повел меня по правильному пути: договорился с радиостанциями, музыкальными телеканалами, оплачивал статьи, промоакции, соцсети. У тебя все было грамотно продумано, все это вкупе сработало, но дойти до вершины легко. Тяжелее всего удержаться на ней. Но я не ожидала, что деньги у тебя так быстро закончатся, поэтому мне приходится из-за тебя ехать и встречаться с этим страшилищем. Ты сам виноват, поэтому ты пока езжай домой и придумай какую-нибудь скандальную историю, которую мы можем подпихнуть под выход новой песни.

Лексия схватила свою сумочку и, так и не успев переодеться, прямо в концертном платье вышла из гримерки.

– Да, и не забудь уволить водителя, найди нового, который будет более сговорчив, чем этот. Мне кажется, за столько лет он элементарно зажрался, – сказала Лексия, хлопнув дверью.

Артур стоял и не понимал, в какой момент он начал катиться вниз, в какой момент он оказался тут, в этой ситуации, почему позволил довести свою жизнь до этого.

– Артур Сергеевич, вы меня извините, это совершенно не мое дело, – начала Оленька, – но, по-моему, вы как минимум не достойны такого отношения. Вы очень хороший человек, вы еще очень молоды и можете начать все с начала.

– Что? – спросил Артур. – Оленька, о чем ты?

– Артур Сергеевич, уже все смеются над тем, что вы из высочайшего уровня конферансье превратились в няньку капризной звезды. Я помню, раньше смотрела концерты, которые вы вели, так грациозно вы все это делали, такие интересные были шутки. Я все же считаю, что вы достойны большего, почему вы позволяете так к себе относиться?

Артур хотел было начать спорить, но на секунду задумался, всего лишь на секунду, но эта секунда тянулась очень долго: он сидел и думал, вспоминал, какой он был веселый и интересный конферансье, как ему нравилось общаться с публикой, как нравилась та жизнь, которая у него была. Он почувствовал, что очень сильно скучает, будто та жизнь была очень давно и в какой-то момент кто-то запихнул все это в шкаф и закрыл, а сейчас этот шкаф вдруг открылся, и на Артура хлынули приятные воспоминания.

Лексия… Она же была прекрасна, когда они познакомились, что с ней стало? Что изуродовало ее душу?

– Лексия, Лексия! – Вдруг открылась дверь, и в нее вбежал запыхавшийся Сережа. – Артур? Где Лексия?

– Уехала по делам, но что случилось?

– Понимаешь, тут мне позвонили рекламодатели телеканала, на котором я работаю, и сказали моему директору, что из-за того что я поставил Лексию последней, Король сцены устроил жуткий скандал и пообещал больше никогда не выступать на нашем канале.

– Сереж, да ладно тебе, я думаю, что все погорячились. Это утрясется.

– Нет, Артур! Это был очень серьезный разговор, со мной руководство никогда в таком тоне не общалось. Спроси, пожалуйста, Лексию, может ли она позвонить моему начальству? Она вроде с ними в хороших отношениях, может, она поговорит с ними, уговорит их простить меня на первый раз?

– Да, Сереж, конечно, давай мы сейчас ей наберем. – Артур спешно достал телефон, набрал Лексию и, прождав пару гудков, услышал ее голос.

– Слушаю, – сказала она.

– Лексия, тут небольшая проблема с Сережей.

– Какая еще проблема?

– Ну, короче, все из-за того, что ты выступала последней, его грозятся уволить.

– Ну, и в чем проблема?

– Лексия, проблема в том, что человека из-за тебя могут уволить.

– Мне только что звонил его директор, я с ним поговорила.

– И что?

– Что? Сережа сам знал, на какие риски он идет.

– Лексия!

– Ну, что Лексия? Проблема в другом: на место этого Сережи придет другой Сережа, с которым надо будет договориться заново. Но этот свое дело сделал, спасибо ему большое, всех благ и до свидания.

– Лексия, – Артур был шокирован. – Лексия… – Но она уже сбросила звонок.

– Что она сказала? – с надеждой в глазах спросил Сережа.

– Она сказала, что мы попозже это с ней обсудим, не переживай, Сереж, что-нибудь придумаем, ты иди домой.

– Ой, спасибо тебе, Артур, спасибо тебе большое, а то я уже было подумал, что все пропало.

– Не за что. – Они попрощались, и Сережа поехал домой.

– Она же не будет ему помогать? – утвердительно спросила Оленька.

Артур поднял на нее глаза. Она уже много лет работает с ними, она прекрасно знала, как можно попасть в жернова Лексии, как та может просто использовать человека и выбросить его на помойку.

– Да, – тихо сказал Артур и опустил в голову.

– А зачем же вы ему пообещали, что все будет хорошо?

– Не знаю, нам надо будет до завтра что-нибудь придумать, чтобы помочь этому парню.

– Он предложил ей посмотреть на ночную Москву из его квартиры, а вы хотите ему помочь, – продолжила Оленька. – Она ему наобещала кучу всяких фантазий, ну а ты расхлебывай, придумывай что-нибудь, чтобы помочь этому прекрасному парню. А не пора ли поднять голову, Артур? Если ты так дальше будешь себя вести, ты останешься с ней один. Никто же не хочет с ней работать. Какая я у вас по счету? Двенадцатая?

– Восемнадцатая, – тихо сказал Артур.

– Тем более, восемнадцатая. Я хочу тебе сказать, что, если ты надумаешь начать все заново, я буду рядом. Ты хороший человек, я готова тебе помочь в твоих начинаниях.

Оленька схватила свою сумку-чемоданчик с макияжными принадлежностями и уехала домой.

Артур остался один, немного посидел, раздумывая обо всей этой ситуации, о том, как человеческая судьба в руках другого может стать разменной монетой, как можно легко перешагнуть через человека ради минутной славы. Через некоторое время Артур собрал вещи Лексии, взял свой портфель и вышел за дверь гримерки. Он только сейчас понял, что это был тот самый концертный зал, в котором они с Лексией познакомились. Он шел по этим коридорам и вспоминал ту девчонку, которая несколько лет назад сидела тут, на полу в наушниках, как он ее увидел, какие чувства к ней испытывал в тот день.

«Интересно, испытаю ли я еще хоть раз такое в своей жизни?»

Выйдя на улицу с огромной сумкой вещей и с портфелем, Артур искал своего водителя на машине, поблизости его не было. Он позвонил Кириллу: «Кирилл, подъезжай, забери меня, я вышел».

– Куда подъезжать?

– К центральному входу…

– Артур Сергеевич, я, конечно, мало что понимаю, но Лексия, выходя, подошла ко мне и сказала, что я могу ехать домой, потому что она поедет на другой машине, и села в авто Вениамина Георгиевича. Я уже дома, ложусь спать.

– Как так? – спросил Артур.

– Как-то так, Артур Сергеевич. Я не могу понять, что происходит, но эти странные ситуации мне уже начинают потихоньку надоедать. До Лексии мы с вами прекрасно работали, а потом начались какие-то странные истории, я даже не удивлюсь, если она скажет, что она мне такого не говорила.

– Ладно, Кирилл, не пори горячку, все нормально, возьму такси.

– Артур Сергеевич, – продолжил Кирилл. – Вы же мужчина, а мужчина должен оставаться мужчиной от конца и до «конца». Я бы очень хотел, чтобы вернулся тот Артур, Артур-конферансье, с которым мы мотались на всякие концерты, и не было у нас никаких проблем, каждый выполнял свою работу. Хорошего вечера, Артур Сергеевич.

– Взаимно, – сказал Артур и завершил вызов.

Он увидел неподалеку лавочку, сел на нее и крепко задумался. Через пару часов встал, вызвал такси и доехал до квартиры Лексии. Около подъезда он увидел припаркованную машину Вениамина Георгиевича – эту машину знали все, ее ни с какой другой нельзя было спутать.

На жизненном пути Лексии встречалось много разных людей: в нее влюблялись и не раз пытались взять ее в жены, ее ненавидели и искренне желали ей смерти, ей завидовали и пытались быть похожей на нее, – но ни один человек не оставался равнодушным.

Ради благосклонного внимания Лексии большинство ухажеров могли решиться на невероятные поступки и, наблюдая за их огромным количеством, в основном исключительно из верхних слоев общества и материально сверхобеспеченных, невольно понимаешь, как был влюблен наследник Трои, Парис, который решился на похищение Елены Прекрасной, не думая о страшных последствиях.

В эту же секунду у Артура появилось ощущение, что кто-то тихо воткнул кинжал ему в грудь и упорно его там прокручивал, будто ковыряя, в поисках чего-то ценного. Эта боль была невыносима, а самое страшное, что от этой боли еще не придумали лекарства – нельзя выпить таблетку, чтобы эта боль прошла, как головная, например. Эта боль останется с ним надолго, только время может залечить эту рану, но в некоторых случаях такие раны кровоточат всю жизнь.

Артур назвал адрес своей съемной квартиры, доехал до дома, собрал все, что было связано с Лексией: все открытки, все плакаты, первый билет на концерт, первый билет на гастроли, договоры – все, что было связано с ней за последние годы упорной работы, разложил все это на полу и долго рассматривал. Он погружался в воспоминания, иногда улыбался. Ему уже сорок лет, и сейчас он как никогда понимал, что у него было два пути, по которым может дальше развиваться его жизнь.

Он может так же оставаться нянькой заносчивой звезды, которая может бросить его и променять на первого попавшегося Вениамина Георгиевича. Лучше его жизнь уже не станет, будет только хуже, и ему придется еще долго все это терпеть. А он будет терпеть, будет, – он знал, что, если он ее оставит, тогда она пропадет. Несмотря на весь ее успех, она все еще не была самостоятельной в этой жизни.

Или же он может начать все с начала. Но Артур переживал, получится ли у него? И тут он вспомнил слова Оленьки и Кирилла. В этот момент он подумал, что если хотя бы один человек верит в тебя, в твои начинания, то обязательно стоит попробовать, потому что вера – это уже половина успеха, а остальное зависит от тебя самого.

Он все же думал остаться с ней, хоть это будет тяжелое соседство, и эта боль в сердце будет преследовать его постоянно, что бы ни случилось. Артур посмотрел на пол, устланный разнообразными доказательствами достижений Лексии, после направился на кухню, взял большой пакет и собрал в него всю историю: от начинающей певицы Александры Шелкопрядовой до великой звезды сцены Лексии. На прощание заглянул в пакет, где находились последние несколько лет его жизни, потом взвалил мешок на плечо и отнес на помойку.

Глава вторая. Третий, Пятый и Седьмой

Самый болезненный удар в спину бывает от тех, кому доверяешь.

– А теперь встречайте богиню нашей сцены, королеву поп-музыки – Лексию! – раздался голос ведущего концерта из телевизора, объявлявший очередность выхода артистов на сцену.

– Сделай звук громче, это же Лексия. Алек, слышишь? – тараторила Милочка. – Где этот чертов пульт? Вот это у нее платье, какая красота! Надо будет Васе сказать, чтоб купил мне такое же. А как оно переливается, – восхищалась она. – Это что? Стразы? Не похоже… Или стразы?

Мила, но все ее почему-то звали Милочка, – лет сорока пяти, плотного телосложения, темные волосы, карие глаза, кожа мраморно-белого цвета. Ее отец был научным сотрудником, за всю свою научную деятельность он получил более двадцати наград, был уважаемым членом Академии наук, а мама – ректором одного из престижных университетов города.

Но на Милочке природа не то что отдохнула, она просто взяла бессрочный отпуск. Милочка с детства была избалованной и эгоистичной девочкой, уверенной в том, что весь мир должен крутиться только вокруг нее и все самое лучшее, что есть в жизни, должно было быть у нее. Она не считалась с людьми и их мнением, была жадной и считала, что «именно все то золото, что блестит», – стандартное мышление умственно ограниченного человека. Однако она была достаточно шустрой и коммуникабельной, могла втереться в доверие к человеку только ради того, чтобы узнать, насколько этот человек может быть ей полезен – и только. За всю свою жизнь она нигде не работала и не достигла никаких высот, жила только за счет своего мужа Васи, как она его называла, который зарабатывал достаточно, чтобы у нее и их двух сыновей было безбедное, а местами и роскошное существование. Одна только пятикомнатная квартира в центре города чего стоила.

– Кто-то в дверь звонит, – сказал Алек.

– Ой, Вася пришел, – радостно крикнула Милочка и побежала открывать дверь.

То был Вася, а точнее, тот самый Вениамин Георгиевич – высокий, худощавый, с залысиной и небольшой сединой на висках. Он был фруктовым магнатом, но его слабостью были очень привлекательные особы, точнее, не слабостью, а радостью, так как семья его уже не радовала. Что может радовать в сумасбродной жене и двух сыновьях-переростках, которых ничего не интересовало в становлении себя как личности, но они с удовольствием бесцельно прожигали свою жизнь в пьяном и наркотическом угаре.

– Вася, – открыв дверь, наигранно нежно сказала Милочка и обняла Вениамина Георгиевича, – пойдем, я тебе покажу платье. Такое красивое, я хочу такое же, пойдем быстрей, – быстро прощебетала она, сделав вид, что не почувствовала аромата женских духов на муже.

– Да подожди ты, дай разуться.

– Быстрей пойдем. – Схватив за руку мужа, она потянула его на кухню, где они с Алеком смотрели концерт, который завершало выступление Лексии.

– Вот-вот, смотри, как тебе? Все в стразах, переливается. – Милочка активно тыкала пальцем в экран.

– Так это не стразы, а полудрагоценные камни, да и концерт этот вообще-то закончился пару часов назад, – сказал Вениамин Георгиевич и застыл.

– Откуда ты знаешь, что это не стразы и что концерт идет в записи? – прошипела Милочка, которая в секунду из милой кошечки превратилась в очковую кобру.

Алеку, который со стороны наблюдал за этой картиной, даже показалось, что у нее появился такой же капюшон, как у той самой кобры в момент атаки.

– Так это и дураку понятно, – твердо ответил Вася, изо всех сил гнавший из головы недавние воспоминания о том, как он снимал это платье с Лексии. – Ладно, хватит уже, чего придралась, дай поесть.

– Иди садись, сейчас все будет, – грозно ответила Милочка. – Что ж тебя сегодня никто не покормил?

– О, привет, Алек! Как ты? Какими судьбами к нам? – быстро переводя тему, весело произнес Вася и сел за стол.

Алек был старшим братом Вениамина Георгиевича, он представлял собой полную его противоположность. Всю жизнь он прожил, думая, что у него еще все впереди, что он всегда будет молодым и крепким парнем, так и не найдя своего места в этой жизни. Перебивался какими-то подработками, но где бы он ни начинал работать, через какое-то время обязательно увольнялся со словами «Я не могу работать с дураками!», хотя почему-то эти дураки зарабатывали хорошие деньги и жили припеваючи, а он, непризнанный гений, как он считал, не мог работать, имея два высших образования. Алек с легкостью мог разгадать любой кроссворд, сканворд, судоку, очень редко оставляя какое-нибудь слово неразгаданным, да и то оно оказывалось исключительно узкопрофильным, а кубик Рубика мог с легкостью собрать, параллельно смотря телевизор или читая утреннюю газету. Он представлял собой тот тип людей, которые имеют высшее образование и даже не одно, но использовать свои знания в реальной жизни не могут неизвестно почему: то ли из-за нехватки коммуникабельности, то ли из за непрошибаемой идеализации себя. В юношестве Алек был влюблен в прекрасную утонченную девушку, которая со временем родила ему сына, но с семьей он не прожил ни дня, сын рос с матерью отдельно, а он периодически их навещал, был, так сказать, «воскресным папой», но финансово, как мог, им помогал, хотя до Васи ему было очень далеко. Когда его сын вырос и ему уже было около восемнадцати лет, он начал задавать папе вопросы: «Почему Вася богаче тебя? Почему Васины дети живут в роскоши, а мы нет? Почему ты ничего не добился в жизни?» Снедаемый завистью к брату, в какой-то момент Алек решил, что во что бы то ни стало он тоже должен обеспечить свою семью любыми путями, хотя по каким-то причинам он не понимал, что в этом возрасте дети должны начинать жить самостоятельно и добиваться всего сами. Как говорится: «Руки-ноги есть? Тогда вперед, весь мир перед тобой».

Алек был большой здоровый мужик лет пятидесяти, крепкого телосложения, высокий, с грубыми чертами лица, мелкими глазами и кудрявой седой шевелюрой. Единственным его любимым занятием было критиковать всех, сокрушаться над тем, насколько все люди глупые, а он – не понятый обществом гений.

– Вот приехал к тебе в гости, жена твоя пригласила. Хорошо, что хоть она пригласила, увидел тебя. Тоже еще, брат называется, – обиженно раскритиковал Васю Алек.

– Да ладно, ты же знаешь, что можешь приехать в любое время, мы всегда тебе рады, наши двери всегда для тебя открыты, – пытался оправдаться Вениамин Георгиевич.

– В любое время это понятно, но мне хочется, чтобы пригласили, тем более брат…

– Вот-вот, поговори с ним, муж он не очень, да и брат, видимо, тоже. На, ешь, – сказала Милочка, поставив перед Вениамином Георгиевичем тарелку какой-то бурды и положив приборы.

Вениамин Георгиевич молча взял ложку и с огромным аппетитом начал есть, но было непонятно: правда ему нравится еда или это было представление ради того, чтобы эта кобра лишний раз на него не шипела.

– Ну, так и чего мы собрались? – пережевывая изыски кулинарных высот своей жены, спросил Вася.

– Вообще-то я решила, что после смерти вашего брата хорошо бы нам собраться просто так, – гордо сказала Милочка.

Вениамин Георгиевич, он же Вася, молча кивнул и продолжил вкушать предоставленную ему еду в тарелке, больше похожей на миску для домашних животных. Его захлестнули воспоминания горьких дней, когда умер его младший брат Саша, а потом через короткое время следом за ним чуть ли не в один день его покинули родители.

– Кто-то в дверь звонит, – сказал Алек, будто кукушонок из мультфильма «Трое из Простоквашино» с фразой «Кто там?»

– Да, это жена вашего младшего брата пришла с детьми, – ответила Милочка и побежала их встречать.

Все были очень рады увидеться с Татьяной, ее сыном Денисом и дочерью Светланой – они уже долгое время не виделись и после всех этих трагических событий погрузившись в собственную жизненную рутину. Особого повода, да и желания встречаться не было, но благодаря подозрительным стараниям Милочки они все же собрались вместе.

Татьяне было сорок девять лет, однако выглядела она гораздо моложе. Большую часть жизни она постоянно была чем-то занята: или работой, или домашними делами, не замечая усталости. Она знала только одно слово «надо». Надо приготовить обед, надо сходить в магазин, надо сделать уборку, надо пойти на работу – везде у нее было слово «надо». Татьяна полностью отдала себя семье, ее ничего не интересовало, кроме семьи. Она была из тех женщин, которые точно знали, что пламя семейного очага зависит только от жены.

Денису было двадцать пять, раньше он был очень своенравный парень: ночами гулял с друзьями, веселился, вел несколько бессмысленный образ жизни, короче, делал все, что захочет. Однако после смерти отца он взвалил всю ответственность за маму и сестру на себя: устроился на перспективную работу, оградил себя достойными друзьями и знакомыми и старался жить так, чтобы его отец мог гордиться им даже с того света.

Свете было двадцать три. Не по годам взрослая и умная, она умело училась на ошибках своего брата. Всегда просчитывала каждое действие в своей жизни шагов на десять вперед. Она никогда не давала себя в обиду, знала себе цену, не растрачивала себя по пустякам и точно знала, что, если тебя ударили по щеке – дай сдачи и только потом подставь вторую.

Света в очередной раз была поражена обилием безвкусной мебели, бесчисленным количеством убранств в стиле «золото-бриллианты» и нарядом хозяйки, чье роскошное платье больше походило на маскарадное.

Рассевшись за столом, все они ощущали общую неловкость, повисшую над ними. По большому счету они никогда не были достаточно близки, и надо было приложить массу усилий для того, чтобы их всех назвать «одной дружной семьей». Жены трех братьев всегда, на протяжении всей свой замужней жизни, испытывали чувство соперничества по отношению друг к другу, и каждая всегда старалась ярче преподнести своим конкуренткам какие-либо достижения своей семьи, достаточно приукрасив их, будто участвовали в конкурсе «Лучшая невестка». Как и следовало ожидать, без преднамеренного замысла женская конкуренция перекинулась и на мужскую часть семьи, братья тоже пытались быть лучше друг друга: у кого работа лучше, или дети лучше и так далее – борьба шла по всем фронтам. Иногда кто-то из них вырывался вперед, но не исключалась и вероятность того, что со временем лидер этой гонки мог оказаться в хвосте, а кому-то удавалось с последнего места выбиться в лидеры – эта градация всегда основывалась исключительно на личных ценностях каждой из жен.

– Ну, – начал Вениамин Георгиевич и, схватив бутылку водки, жадно налил себе рюмку, больше похожую на небольшой граненый стакан. Остальные последовали его примеру и наполнили бокалы напитками, исходя из своих предпочтений. – Давайте, за наших родных… маму, папу и Сашку.

Встав с мест, они выпили содержимое бокалов – кто-то до дна, а кто-то лишь скромно пригубил, – но в этот момент их всех объединяло чувство, которое губительно встало у них поперек горла: чувство тоски по ушедшим.

– Так, давайте… начинаем кушать, – как гром среди повисшей тишины прозвенела Милочка. То ли потому что она первая что-то произнесла после прискорбного тоста мужа, то ли потому что у нее всегда был гадостно-высокий голос, но эта ее фраза немного растормошила всех присутствующих. – Так, накладываем, накладываем… Давайте тарелки. – Мерзкий голос продолжал командным тоном руководить застольем.

«Праздничный» стол был завален разными деликатесами, уж чего только не было из еды. Да, Милочка всегда была хлебосольной: тут тебе и икра, и рыба, и перепелки, и устрицы – некоторые блюда были настолько редкими, что гости не всегда понимали, что именно они едят, бывало даже, что гости что-то впервые пробовали именно на ее ужинах. Еда была на столе на любой вкус, цвет и запах. Но в основном эта напыщенная гостеприимность устраивалась исключительно для пущей зависти конкуренток, а иногда и сами «семейные ужины» организовывались ею только лишь для того, чтобы лишний раз обозначить гостям свое благополучие.

– Луиза, – позвала она кухарку, не зная зачем. Скорее всего, просто хотела напомнить, что у нее она есть, а у остальных нет. – ЛУИЗА!!! – еще более громко позвала она.

– Да-да… Бегу-бегу, – откуда-то послышался приближающийся голос Луизы. – Я тут, – отдышавшись, сообщила помощница, через мгновение появившись перед хозяйкой с очередной огромной тарелкой разносолов.

– А, ты уже принесла, – успокоившись, произнесла Милочка, будто она звала кухарку именно для того, чтобы спросить у нее об этой тарелке разносолов. – Так, накладываем, накладываем, – скомандовала она сидящим за столом.

Гости потихоньку начали накладывать деликатесы и вкушать яства «от Милочки», через несколько мгновений Луиза тяжелой поступью брела с пустой тарелкой в сторону кухни, а гости начали общаться друг с другом на разные темы: девушки обсуждали моду и артистов, а мужчины – футбол и политику. Это был прекрасный вечер, полный смешных воспоминаний о радостных событиях из жизни присутствующих и безвременно ушедших. В комнате воцарилась атмосфера душевности и взаимопонимания. В какой-то момент Денис ощутил непривычную для этой компании теплоту, он смотрел на всех, и от этого на его лице внезапно появилась легкая улыбка. «Надо же, как тут неожиданно хорошо, – подумал он, – а я еще не хотел приходить».

– Тань, а вы когда уже съедете с квартир? – как удар грома и молнии прогремел над головами гостей вопрос, после которого повисла гробовая тишина.

– Что? – не поверив услышанному, переспросила Татьяна, у которой нервно замерла улыбка на лице. Вениамин Георгиевич и Алек неоднозначно смотрели в сторону Милочки, которая уверенно делала вид, что она ничего сверхъестественного не спросила. Денис со Светкой замерли в оцепенении, со страхом ожидая ответа и продолжения разговора, который при любом раскладе кончится не очень хорошо.

– Ну, квартиры, в которых вы живете: ты, Светлана и Денис. Они же после смерти родителей Васи, Алека и Саши должны поделиться поровну на три части между нами, но так как Саши уже нет с нами, его доля переходит Светлане и Денису… Короче, мы хотим их продать и разделить деньги. Ах, да, и еще загородный дом, совсем забыла. Возраст, видимо, прости, Танюш, память уже не та, что раньше.

– Так, подожди… А какое твое дело? Ты тут при чем? Ты в этой истории как кто проходишь? – в лоб спросила Татьяна.

– Ну как же, я вот за ребят хлопочу, – ответила Милочка, указывая на Вениамина Георгиевича и Алека.

Вася и Алек, виновато опустив головы в тарелки, молча жевали разносолы «от Милочки». Татьяна, окинув взглядом «ребят», поняла, что, скорее всего, данный вопрос среди них уже поднимался не раз и они давно уже готовились спросить ее об этом, только вот, судя по реакции Васи и Алека, ей было понятно, что для них это было достаточно неожиданно, и явным заинтересованным лицом в этой истории была Милочка, которая получила карт-бланш от братьев на разрешение данного вопроса, и, учитывая ее жадность и хитрость, Таня понимала, что этот вопрос решится стремительно и, скорее всего, далеко не в ее пользу.

– А почему? У ребят нет своего языка, чтобы меня о чем-то спросить? – обратилась Татьяна к братьям, но они сделали вид, что ничего не услышали, и продолжили запихивать в рот еду, будто заняты чем-то другим, более важным.

– А какая разница? Я за них не могу спросить? – более громко и уверенно ответила ей Милочка, поняв, что своим молчанием братья дали добро на то, чтобы дебаты на эту тему от их лица продолжала она.

– Ну, хорошо, – обратилась к ней Таня. – Тогда тебе следовало бы знать, что на все эти квартиры и дом заработали мы с Сашей. Они были записаны на его родителей только потому, что, когда мы покупали квартиры и дом, у нас не было возможности присутствовать на сделках по купле-продаже, а дети тогда были еще маленькие, поэтому мы просили родителей Саши оформить все на себя. Короче говоря, это мы заработали, это наша собственность, с чего вдруг поднимается вопрос об этом?

– Ну, а что ж вы не присутствовали на сделках? – с хитрецой в голосе спросила Милочка.

– У нас элементарно не было возможности отпрашиваться с работы, – глядя в пустые и наглые глаза Милочки, ответила Таня. – Да и люди не чужие вроде.

– Допустим, это все вы сами заработали, ну и так далее…

– Не допустим, а так и есть, – резко обрубила Таня.

– Допустим, это все вы сами заработали, ну и так далее, – повторила Милочка, но уже более холодным и уверенным тоном, и взгляд ее был исподлобья более суровым – но на бумаге что написано?

В этот момент у Татьяны все поплыло перед глазами. Она прекрасно понимала, что будет происходить дальше и что Милочка полностью права, а если в дальнейшем судиться, это все может растянуться на долгие годы, и не факт, что Таня выйдет из этой истории победителем.

«На бумаге что написано?» – гремело у нее в голове. Да она не могла даже и представить себе, что когда-нибудь сможет оказаться в такой ситуации, и прекрасно понимала, что, судя по бумагам, это все должно делиться на три равные части.

– Но как же так? Это же ваши племянники… – тихо лепетала Таня, пытаясь хоть немного привести в чувство родственников, опьяненных жаждой наживы.

– Танюш, племянники племянниками, а деньги врозь, – почти со смехом в голосе прощебетала Милочка. – Это ваш Саша должен был об этом подумать заранее. Взрослый мужик, а такой наивный, – надеясь на начало скандала со стороны оппонентов, провокационно закончила речь Милочка. Этот пустой разговор уже немного начинал ей надоедать, а чтобы не было возможности в дальнейшем к нему вернуться, надо закончить его скандалом и раздором. И тем более она боялась, что Алек и Вася решат сжалиться над ними и передумают.

– Тетя Мила, а вы сейчас серьезно это сказали? – спросил Денис, после чего братья взглянули на него орлиным взором.

– Что именно ты имеешь в виду, деточка? – довольным тоном спросила Милочка. «А вот и начало скандала», – подумала она. Милочка понимала, что этого оппонента она не сможет победить в дебатах, так как он все-таки родной сын Саши, так сказать, родная кровь для братьев, но в то же время этим глупым вопросом она смогла урвать несколько секунд для того, чтобы хоть как-то найти выход из неожиданного диалога с ним и придумать, как же все-таки ликвидировать его как собеседника из этого разговора.

– Вы плохо слышите? Вам надо обязательно повторить? – начал заводиться Денис. – Вы уверены в том, что говорите сейчас? – медленно, но верно, повышая тон голоса, задал вопрос он.

– Денис, не надо так… успокойся, – тихо на ухо ему шептала сестра Света.

– Со слухом у меня все в порядке, – уверенно начала Милочка, уже примерно поняв, как она сможет от него отделаться. – А вот тебе не стоит так разговаривать с людьми старше тебя, – зашла она с козырей.

– Да при чем тут возраст… – уже почти кричал Денис, а Светка сжимала его руку, чтобы хоть как-то успокоить брата.

– А ну давай-ка держи себя в руках и не смей так разговаривать с моей женой, – стукнув кулаком по столу, прокричал Вениамин Георгиевич. – Подлец! Видимо, мой брат плохо тебя воспитал, раз ты можешь себе позволить разговаривать так с женщиной, а тем более с той, что старше тебя.

Милочка была рада, ее план сработал. Конечно же, ее немного смутило, что муж подчеркнул ее немолодой возраст, можно было обойтись и без этого, ну да ладно, она потом с ним поговорит, когда все уедут.

– А что она себе позволяет? – уже более тихим тоном пытался оправдаться Денис. – И вообще, чего это она так о моем отце…

– Твой отец – это наш брат. Попрошу не забываться, – тихо, но четко, не отрывая головы от тарелки, проговорил Алек.

Денис виновато опустил глаза и молчал не потому, что он не знал, что сказать им в ответ, а больше из-за того, что он пытался сдерживать слезы, которые предательски готовы были вот-вот вырваться наружу. Он оказался бессилен перед оппонентами, и почему-то ему в этот момент было стыдно перед отцом.

– Про своего брата вы оба можете говорить что угодно, – послышался голос. Братья и сначала не могли понять, кто именно это говорит. – А какой-то престарелой малоразвитой домохозяйке со вкусом «цыганского ампира» и в карнавальном платье о своем папе я так говорить не позволю. Не смейте оскорблять память о нем, – уже встав из-за стола, громко, с горящим взглядом, смело вступила в разговор Света.

– Цыганского чего? Карнавальном? – обескураженно переспросила Милочка, глядя на свое платье, которое стоило примерно как годовой доход ее кухарки.

– Светка… – начал было Алек, который, так же как и его брат, никогда не мог противостоять противоположному полу в диалоге, даже если это его племянница.

– Что? Что ты мне хочешь сказать? – одернула дядю Светка. – Мама, МАМА!!! – громко крикнула она. – Чего ты сидишь? Пошли отсюда.

Татьяна сидела в замешательстве и не верила своим ушам – это, конечно, правильно, и ситуацию можно было бы спасти, если повернуть тему разговора в сторону благосклонности родственников, но она понимала, что Милочка завела дискуссию в тупик и сейчас уже никак нельзя будет вернуться к конструктивному разговору.

– На бумаге… – тихо сказала Татьяна. Она решила, что спорить тут бесполезно и, дабы закончить этот неприятный вечер, который мог завести неизвестно куда, как можно скорее встала и молча направилась в сторону выхода. Дети последовали за ней.

– А что такого я сказала? – удивленно спросила Милочка, как только услышала звук хлопнувшейся входной двери. – Что? Можно же так? Или нет? – Она продолжала играть дурочку. – Вам тоже может что-то перепасть, я хотела как лучше, – театрально опустив голову и всхлипнув, закончила Милочка.

– Конечно, ты права, – поторопился поддержать ее Алек, который и сам давно хотел поднять эту тему.

– Какое интересное слово «лучше», – сказал Вениамин Георгиевич, звонко бросив ложку в тарелку. – Мне от них ничего не надо.

– Ну, тебе, может, не надо, а вот Алеку точно надо, да? Тем более что ему положено получить треть от собственности его родителей.

– Я, конечно, не откажусь, если есть такая возможность, – оживился Алек, будто у него в голове загорелась табличка «Халява!» и теперь только это слово было основополагающим в его дальнейшем мыслительном процессе.

Вениамин Георгиевич удивленно на него посмотрел, но затем молча опустил глаза в тарелку, взял ложку и продолжил есть.

– И что предлагаешь делать? – заинтересованно спросил Алек у Милочки.

– Ну, тут все просто. Ты и Вася…

– Я в этом не участвую, – сказал Вениамин Георгиевич.

– И не надо, я буду представлять твои интересы, тем более что нотариально заверенных доверенностей от тебя у меня полным-полно, на все случаи жизни, – строго нахмурив брови и сверля взглядом мужа, прошипела Милочка.

На этот раз уже Васе показалось, что он увидел у нее капюшон за спиной, как у кобры.

– Все понятно, – с грустью в голосе пробормотал Вася.

Алек немножечко покачался на стуле, все обдумал и сказал:

– А что? Ну, если положено, то можно…

– Луиза, быстренько поднеси нам шампанского, – с победой в голосе скомандовала коварная Милочка и в ту же секунду, быстро щебеча, начала объяснять Алеку, что именно нужно делать, чтобы на пустом месте и за чужой счет стать еще чуточку богаче.

Татьяна вылетела на улицу и, вдохнув глоток свежего воздуха, немного начала приходить в себя. После того как «родственники» сильно удивили ее новостью, перед глазами все плыло, голова раскалывалась от разных мыслей, казалось, что вся жизнь ее была напрасной, и уже ничего не хотелось.

– Мама, – следом за ней из подъезда выскочили ребята, – все хорошо?

– Да-да, все хорошо, – понимая, что надо держать себя в руках, из последних сил ответила она, но с каждым глотком свежего воздуха ей становилось все лучше.

На улице смеркалось, это было то время суток, когда последние лучи солнца предательски скрывались за линией горизонта и наступала безоговорочная власть ночи.

«Как же холодно», – подумала Таня. Она никак не могла понять, что было причиной пробирающего до костей озноба: то ли погода, то ли стужа в ее душе, навеянная незабываемым ужином в кругу семьи.

– Мам, я никак не могу понять… Почему так все произошло? – аккуратно начал Денис.

Татьяна молча стояла, опустив голову. Она элементарно не знала, что именно можно ответить на этот простой вопрос. «Как можно было оказаться в такой ситуации? Как можно было такое предугадать? Почему? За что?» – наперебой, как молотом в голове, по очереди грохотали вопросы.

Вроде всю жизнь работали, старались, иногда ущемляли себя в чем-то, а получилось так, что за один день потеряли почти все.

– Ну что ты к ней пристал? «Как все получилось? Как все получилось?» – вмешалась Светка. – Ну, получилось, что теперь делать, не трогай ее.

– Это же… ну, это же несправедливо… – пытался как-то осмыслить сложившуюся ситуацию Денис.

– «Несправедливо, несправедливо», – передразнила его сестра. – А с чего ты решил, что все в твоей жизни должно быть справедливо? Бывает и так, надо быть готовым ко всему.

– Но не к такому же?

– И к такому тоже, мой милый братец. У нас только один выход – смириться с этой проблемой и трезвым умом решать, как выбираться из этой ситуации. Не надо копаться в старом белье, мы молодые – заработаем.

– Может быть, можно это как-то решить? – с надеждой в голосе обратился брат к сестре.

– Как, например?

– Я предлагаю… Поговорить с ними еще раз завтра, а если все же мы не придем к положительному результату, то надо бороться.

– Что ты предлагаешь, гений? Вернемся и набьем им их наглые рожи? – ехидно спросила сестра, надеясь услышать от брата хоть что-то толковое.

– Нет, так не надо. Давайте наймем юристов, адвокатов, подадим иски во все суды, ну хоть как-то что-то надо делать.

На секунду Татьяна почувствовала облегчение от слов Дениса, но всего лишь на секунду, потому что здравый смысл моментально овладел ею, и конечно же, если бы эти слова в итоге оказались правдой и вся эта история решилась бы в положительную для нее сторону, то было бы хорошо. Но она понимала, что все это сказка, а в реальности все будет по-другому, а точнее – наоборот, уж слишком хорошо она была знакома с алчностью этих людей и прекрасно понимала одну истину, которую за долгое время работы риелтором принимала как неоспоримую: «что написано пером, то не вырубишь топором».

– Может, завтра и будет все по-другому, – начала Татьяна. – Давайте не будем делать поспешных выводов. Как говорится, утро вечера мудрее.

– Мудренее… – поторопилась поправить маму дочь.

– Знаю, «мудрее» – так говорила одна моя давняя подружка, – с улыбкой ответила Татьяна. – Я поеду домой, пока еще это мой дом, а вы куда? – спросила она у детей.

– Мне надо бы выпить, это адово месиво в голове надо как-то упорядочить, – ответил Денис. – Поеду куда-нибудь.

– А тебе лишь бы причину найти погулять и выпить, – осуждая разгульный образ жизни брата, сказала Света.

– Свет… – обратился Денис к сестре, – прекращай…

– Что прекращай? А то что? Разве я не права?

– Отстань от него, он взрослый парень и сам знает, как ему лучше поступать, а гуляет он на свои деньги, а не на твои, – одернула Светку мать.

– Тогда я тоже пойду погулять.

– Со мной не надо, будешь еще меня дергать своими нравоучениями.

– Я и не собиралась, – ответила сестра брату. – Вот еще не хватало мне бродить по твоим «местам».

– И куда ты собралась идти?

– Просто буду гулять по вечернему городу.

– Ого!

– Да, представь себе, и такое бывает.

– Ладно, я помчал, всем пока, – сказал Денис и, сев за руль своего автомобиля, лихо помчался на своих резвых пятистах лошадиных силах в сторону одноразовых утешительных развлечений.

Глава третья. Второй и Четвертый

Если в вашей жизни есть хотя бы один человек, который может позвонить и просто поинтересоваться «как твои дела?», «ел ли ты сегодня?» или «как ты себя чувствуешь?» – вы счастливый человек.

Артем проснулся, как это часто у него бывало, в чужой кровати. Потянувшись на ней, он открыл глаза, осмотрелся и вспомнил, что вчера он уехал с какой-то очаровательной и достаточно взрослой женщиной. Из всех претенденток в ночном клубе он выбрал ее – уж больно натурально блестели ее бриллианты. Одно только ее кольцо по цене тянуло на квартиру в центре города.

Таких, как Артем, очень мало встречается – это был молодой человек лет двадцати восьми, высокий, худощавый, но мускулистый, со светлыми кудрявыми волосами, глаза были глубокого синего цвета, а его улыбка могла сделать любого немного счастливее. Но насколько он был красив внешне, настолько же он был уродлив внутри. Он искренне и от всего сердца ненавидел всех и все, что его окружало, он был жесток к людям, мог запросто высмеять человека прилюдно и использовал каждого в своих интересах. Ему было совершенно наплевать, что с ним будет завтра: сейчас ему хорошо, и это главное.

«И кому сегодня ночью повезло?» – подумал он и повернулся, чтобы увидеть «счастливицу».

Она тихонечко сопела, укутавшись в одеяло в позе эмбриона, и Артему даже показалось, что она слегка улыбается.

«Еще бы ты не улыбалась после такой-то ночки удовольствий, спать будешь еще пару суток точно», – ехидно подумал Артем.

Он сел на кровати, протер глаза и огляделся. Квартира была светлая и просторная, мебель на вид достаточно дорогая и подобрана со вкусом, от этого создавалось ощущение уюта и теплоты.

«Где это я? – подумал он, подойдя к витражному окну и глядя на город с высоты двадцатого этажа. – Высоко, но все равно… Красота», – ухмыльнулся Артем.

Кожу на теле как-то странно стянуло, и он никак не мог понять, что это за ерунда, но, оглянувшись, он увидел валяющийся возле кровати флакон со взбитыми сливками. «Ах, да, эта великовозрастная вчера пошла во все тяжкие, – подумал он. – Надо бы помыться». Да и во рту было неприятное ночное послевкусие, как сказала бы его бывшая: «Во рту – как в тапочках». Он направился в душ.

Спустя двадцать минут он вышел из ванной комнаты, обвязав большое белое полотенце вокруг талии, его мокрые волосы были зачесаны назад, а от них по его загорелой мускулистой спине изредка стекали капли воды.

Он быстро направился на кухню и, увидев кофеварку, нажал пару кнопок и сделал себе чашечку ароматного кофе.

«Ну, это хорошо, надеюсь, у тебя есть безлактозное молоко», – открыв холодильник, подумал он и, увидев нужный пакет с молоком, тихо сказал: «Моя ж ты хорошая, молодец какая».

Сварганив себе любимый утренний напиток, он вышел на лоджию и лег на шезлонг, поставив чашку на кофейный столик.

Стояла ясная погода, солнце светило ярко и немного припекало, а нежный ветер слегка обдувал Артема.

«Идеально, – подумал он, рассматривая лежа дневной город. – Вот это я заслужил».

Выпив кофе, он прикрыл глаза и о чем-то задумался. Эти странные мысли сильно и надолго завоевали его разум. Ничего не замечая вокруг, он пролежал так пару часов. Он часто уходил в себя так надолго, в такие минуты никто никак не мог понять, что с ним происходит, о чем таком можно думать так отрешенно – может, он что-то или кого-то вспоминает?

Опять, как всегда, предательски занемела правая рука, и только лишь от этого он пришел в себя. Артем начал быстро ее разминать, чтоб она «проснулась».

– Что такое? Рука затекла? – послышался голос.

Артем увидел ту самую «счастливицу ночи», «любительницу сладкого» – улыбчивую, великовозрастную, роковую обладательницу колье за несколько мультов, короче, ту самую, которая ночью забрала его к себе из клуба. Она медленно подходила к нему, накинув на себя белое одеяло.

Но все равно Артем смог разглядеть, что ее бесформенная фигура напоминала кирпичный сортир: нелепые пухлые лодыжки и огромные растоптанные ступни, а пышная прическа, отвлекавшая внимание от большого носа, перекаченных губ, выкрашенных бровей и наращенных ресниц, напоминала птичье гнездо. Он прямо так и представил себе дорогущего и бездарного стилиста, который говорит ей: «Милочка, послушай меня и не спорь, этот цвет тебе точно подойдет, и давай уже сделаем каре, лучше этого нет ничего». Эти «ванильные мальчики» делают состояния на таких жалких персонах, которые любыми путями хотят измениться в лучшую сторону, но не понимают, что такие изменения не всегда ведут к лучшему, очень часто перемены ведут к худшему, как в этом случае.

«Помогите-спасите, на меня движется кладбище целлюлита», – весело хохотал про себя он.

– Прости, это я тебя разбудил? – заботливо спросил Артем у этой «пышки», зная, что это не так.

– Нет, что ты, я сама проснулась, мне стало холодно одной в кровати, – ответила она и, подойдя к Артему, наклонилась, чтобы его поцеловать.

Артем нежно поцеловал ее в губы и, улыбнувшись, сказал:

– М-м-м, какая же ты сладенькая.

«Блин, ну как же ты воняешь, могла бы хотя бы умыться, пахнешь, как протухшая говядина», – подумал он.

– Ну ладно тебе, – засмущалась она. – Спасибо за прекрасную ночь.

– О чем ты? Это тебе спасибо, – сказал Артем.

«Конечно же, это была прекрасная ночь, я знаю, толстушка моя, за столько лет ни одной жалобы мне не поступало», – ехидно подумал он.

– О, я тоже хочу кофе, – кокетливо сказала обладательница счастливой ночи, обратив внимание на чашку Артема. – Тебе налить еще кофе? – предложила она, уходя в сторону кухни.

– Было бы неплохо, – ответил Артем и, поднявшись с шезлонга, направился за ней.

Любительница сладкого, обернутая в одеяло, была больше похожа на снежную бабу, но активно суетилась вокруг кофеварки.

– Тебе сливки? Сахар? – поинтересовалась она.

– Ничего, просто черный.

– А то смотри, у меня даже безлактозное молоко есть.

– Нет, я только черный пью, – ответил он.

Ему было так легче, чтобы не привыкать к людям и не увидеть в них что-то хорошее, например заботу, как сейчас, потому что он точно знал, что не стоит привыкать в жизни ни к чему хорошему, ведь рано или поздно у тебя это бесцеремонно и без спросу отнимут. Так и сейчас, пусть тот кофе будет невкусный, лишь бы не уловить это временное человеческое тепло.

– А сколько времени? – вдруг спросила она.

Артем глянул на часы, висящие на стене, – он не сразу понял, что это часы, – циферблат был какой-то пестрый, цифр не было, а стрелки были еле заметны.

– Вот это часы… – тихо сказал он.

– А, эти, – оглянувшись на Артема, сказала «булочка», поняв, куда он смотрит. – Да, красивые, долго думала, брать или нет. Единственная вещь, которую я купила сама, остальное все купил дизайнер.

– Заметно… – думая, что про себя, вслух сказал Артем.

– Что? – расстроенно спросила невзрачная блудница.

– Что? – дернувшись, переспросил он.

– Что заметно? – с замиранием сердца спросила она.

– Я имею в виду, что они отличаются от всей твоей квартиры, в них прям… Ну, прям… Как сказать… Они особенные, настоящие, прям как ты… Не то что все остальное, – побоялся сказать правду он.

– М-м-м, как мило, – раскраснелась она и снова, подскочив к Артему, поцеловала его в губы.

– Я счастлив, – сказал Артем, улыбаясь настолько искренне, насколько позволяла его аферистическая натура.

– Ого, уже полчетвертого, ничего себе у нас утренний кофе. Тебе пора…

– Ого, а что это за время такое 15:30, у тебя что-то случается в это время? – сказал Артем.

«Может, она сейчас превратится в тыкву?» – подумал он.

– Нет, что ты, – захохотала она. – Просто вот-вот уже должен вернуться муж, он в командировке.

– А-а-а, банальная, стандартная история: муж в командировке, – расслабленно улыбнулся Артем и быстро метнулся искать свои вещи по квартире.

Он уже примерно знал, где что лежит. Вещи всегда валяются в одних и тех же местах: рубаха в коридоре, штаны на диване, носки у кровати, а трусы… Как всегда где-то, непонятно где. Вот они предательски могут находиться где угодно.

Надев все вещи, кроме трусов, он намеренно не стал их искать, в надежде, что рогатый муж этой легкодоступной блудницы найдет их по приезде. Потом он посмотрел в зеркало и обратил внимание на то, что вся его одежда была мятая, в каких-то пятнах, какая-то потасканная. «Издержки пьяной ночи», – подумал он и, приглядевшись, с удивлением обнаружил, что это не одежда, а он сам такой потасканный. Он, как и эта одежда, буквально вчера был чистым и прилежным парнем, а что с ним стало сейчас?

– «Куда я качусь?» – подумал он.

– Ты готов? – послышался нежно-тревожный голос жены рогоносца из кухни.

– Да, – бодро ответил Артем.

Быстро надев кеды в коридоре под пристальным присмотром роковой женщины, Артем попрощался с ней, и, как только он переступил порог квартиры, она резко захлопнула за ним дверь.

– Надеюсь, что твой муж найдет мои труханы, – тихо сказал он и, пройдя мимо недобро глядящего соседа, который был свидетелем этого «романтичного» расставания, направился в сторону лифта.

Позже, спускаясь в нем вниз, он долго раздумывал над своей жизнью, над тем, зачем он вообще тратит свое время на эти рискованные и бессмысленные любовные похождения. Но ему нравилось то самое чувство превосходства над этими дамочками, которое он получал благодаря их порочному влечению к нему. Странно, что молодой человек с внешностью ангела испытывал такое низменное чувство, каждая из них хотела, чтобы он хотя бы посмотрел на нее, не говоря уже о сказочных ночах любви с ним, о которых ходили легенды.

Всю жизнь его только желали, только хотели провести с ним время, но никто, ни одна из них не хотела дать ему большее. Ни одна из них не испытывала к нему любви – лишь порочное желание одноразового соития, не более. Они хотели познать его тело, но никак не его душу.

Благодаря этому отношению к нему он вывел собственную теорию жизни, которая доказывала, что не стоит никого любить, – они все способны только пользоваться им, как дорогой игрушкой, которую выкинут на помойку, как только она надоест.

Он был совершенно один в этом мире, в прямом смысле один, но и сам он никого не подпускал близко – исключительно тактильное общение и никаких там разговоров под луной с кем-то и тайных воздыханий по кому-либо.

Хотя в его жизни когда-то были люди, которые его искренне любили… При мысли об этом воспоминания опять накрыли его…

* * *

– Папа, ну просыпайся, мы опоздаем, – будил Артем отца.

– Что? Куда? – подскочил тот на кровати. – Сколько времени?

– Уже шесть утра, мы опоздаем…

– Да, встаю, елки-палки, как так? Как я будильник не услышал? – бормотал отец, натягивая треники. – А мама с твоим братом уже проснулись? – спросил он, посмотрев на вторую пустую половину кровати в поисках супруги, и ответ моментально уже был известен.

Отцу было около сорока лет, высокий и стройный мужик, с жгучим сочетанием серых глаз и черных, как смола, волос, волевым подбородком, и почему-то он любил носить усы.

– Да, они уже на кухне…

– А ты сам собрался?

– Конечно, я уже готов, – ответил Артем.

– И в кого ты такой шустрый? Я в твои пятнадцать лет хотел только спать да с друзьями гулять по улицам и шугать пацанов из соседних дворов, – пробормотал отец себе под нос, натягивая свитер.

Через минуту отец с сыном были на кухне, там грузная мама копошилась около плиты в надежде как можно скорее накормить своих мужиков.

Она была плотного телосложения, с вьющимися светлыми волосами, настолько светлыми, что на солнце они казались ярко-белого цвета, ее глаза цвета моря сияли добротой и лаской, алые губы и бархатистая кожа могли свести с ума любого – она была настолько красива, хотелось просто бесконечно на нее смотреть и любоваться ею.

– Жена, чего ты там опять с утра пораньше жаришь? Давай пару бутербродов, чай-кофе, и поехали, а то опоздаем на Артемкины соревнования, – сказал отец, садясь за стол с Артемом к младшему сыну. – Как ты, мелкий? – спросил он, поглаживая ребенка по голове.

– Пап, а я сегодня решил книжку про планеты почитать, – хвастался сын, показывая папе книжку, в которой было много картинок.

Младший брат Артема был смышлен не по годам, это был худенький мальчик, черноволосый, с серыми глазами, мини-копия отца, только без усов.

– Молодец, вот дети пошли: один хочет стать олимпийским чемпионом, второй в свои пять лет уже книжки про планеты читает…

– Давайте по котлетке с пюре, – повернувшись с клокочущей сковородкой в руках, скомандовала мать и начала раскладывать жирные котлеты мужу и детям в заранее расставленные на столе тарелки.

– Ну какие котлеты с утра? – в унисон завопили мужики. – Да еще и с пюре, мне нельзя такое, мама, – продолжил Артем.

– Так, давайте без разговоров. Дорога дальняя, надо поесть.

Тут было спорить бесполезно: они понимали, что легче съесть, а не то мать возьмет еду в машину и там все равно заставит съесть.

Спустя минут двадцать они уже всей семьей выдвигались из дома в сторону папиной гордости – того самого «Запорожца» оранжевого цвета, у которого еще мотор был в багажнике.

– Куда ты тащишь кошку в машину? Оставь ее дома, – ругался отец, который только около машины увидел, что у младшего сына на руках кошка.

– Папа, мы же договорились, что я без нее не поеду, – прижимая кошку к груди, жалостно проскулил сын.

– Оставь, я сказал.

– А Артем же берет с собой собаку, почему мне нельзя?

– Как Артем берет с собой… Кого? Какую собаку? – ошеломленно спросил отец и, оглянувшись, позади себя увидел сына с немецкой овчаркой на поводке.

– Ну, ты-то чего с ума сходишь? Куда ты его тащишь? – разводя руки, ругался отец.

– Пап, нас не будет весь день, я не хочу его оставлять одного.

– Не умрет он, оставьте животных дома, – из последних сил требовал отец.

– Ладно тебе, пусть возьмут их с собой, что ты так разорался? – сгладила момент мать, параллельно все же напихивая сумки с «перекусом в дорогу».

– Да и хрен с вами, но если что… будете мне мыть машину после ваших питомцев.

– Хорошо, – обрадовались дети и расселись на заднем сиденье автомобиля.

Ехали они долго, около трех часов, в дороге играли в «города», отгадывали загадки и пели детские песни, иногда вспоминали смешные истории из жизни и радостно хохотали. Так дорога казалась короче и менее напряженной. Параллельно мама не упускала возможности дать своим мужикам то баранку, то карамельку.

Спустя полтора часа езды они остановились, чтобы основательно перекусить и двинуться дальше в путь. Мама на багажнике расстелила полотенце и разложила на нем всякие закуски, которые заботливо прихватила с собой. Папа, вытащив гитару из багажника, напевал под нее всякие песни, которые они подпевали всей семьей. Иногда отец просил Артема тоже поиграть на гитаре, и тот с радостью продолжал бренчать на ней после отца.

Отдохнув от дороги, они продолжили путь и уже вскоре были на месте.

– Ну, вот и приехали, – с облегчением вздохнул отец, заруливая на парковку спортивного комплекса.

В этот день сюда съехались почти все жители района: это было важное событие в жизни местных – областное юношеское состязание по плаванию. В этот день сюда съезжались все профессиональные тренеры страны, за плечами которых был не один воспитанник с олимпийскими медалями. Тренеры отбирали лучших или более-менее перспективных ребят для дальнейшей работы с ними.

– Выходим, животных оставьте в машине, я им окошко открою, чтоб не померли мне тут, – продолжал рулить процессом отец.

Артем выскочил из машины и, держа в руках свою спортивную сумку со всем необходимым для соревнований, побежал в сторону главного входа в спорткомплекс. Родители с младшим сыном, закрыв машину, медленно шли следом за ним.

– Тема, не беги, успеваешь, – крикнула ему вслед мама, но тот уже не слышал, он уже был в мыслях о том, что должен обязательно победить. – Жалко мне его, – тихо сказала она мужу.

– Почему? – удивился тот, смотря вслед бегущему навстречу своей мечте сыну.

– Ну а если он не выиграет? Расстроится. Как-то надо было ему объяснить, что главное – не победа, а участие, – беспокоилась мать.

– «Главное – не победа, а участие» – это девиз проигравших, а коль он хочет быть чемпионом, то должен знать, что, кроме победы, его ничего не должно интересовать, а если не победит, значит, он должен тренироваться еще более усердно, а если не хватает духу, пусть бросает это занятие. И вообще, мы только приехали, почему ты решила, что он не победит?

– Ой, не знаю, я просто так подумала…

– Ключевое слово «подумала», иногда тебе лучше не думать, а то чушь какую-то несешь.

– Я смотрю, что тут у кого-то юмористический выхлоп…

– Ну, что ты сразу ругаться? Я просто обсуждаю. Ладно, давай быстрей займем места на трибунах, а то скоро начнется, – быстро сменил тему отец, дабы поскорей уйти от заведомо проигрышного для него диалога.

Когда они расселись на трибуне, перед их взором предстал огромный светлый зал с большим бассейном на восемь плавательных дорожек, по краям бассейна справа и слева стояли вышки для прыжков в воду.

– Молодец, – тихо сказал отец.

– Кто? – спросила его жена.

– Губернатор молодец, хороший зал отгрохал.

– Ты, как всегда…

– Что?

– Я бы даже и не подумала об этом.

– А зря. Смотри, в первом ряду за отдельными столами расположилось жюри, там те самые опытные тренеры, которые решают судьбы наших мальчишек-пловцов.

На трибунах публика была довольно разношерстная: молодые парочки, которые сидели, обнявшись друг с другом, кто-то пришел семьей, за кого-то болели всем классом, у кого-то были транспаранты в руках, некоторые держали флаги.

Вдруг прозвучал гудок, и к правой стороне бассейна подошла первая восьмерка участников заплыва. Подойдя к самому краю бассейна, они приняли исходную позу, чтобы нырнуть в бассейн, в зале воцарилась гробовая тишина, все замерли; казалось, что все перестали дышать и ждали, когда эту нервную тишину прервет сигнал. В ту же секунду он и прогремел, и начинающие спортсмены, нырнув, скрылись под водой, и уже после того как они проплыли под водой максимальное расстояние, вынырнув, они услышали радостные возгласы болельщиков.

Это была неконтролируемая буря эмоций: родные и друзья болели за своих мальчишек, перекрикивая друг друга. Но в итоге, к разочарованию большинства, победитель заплыва все же оказался один, его болельщиков можно было узнать по ликующим возгласам, когда большая часть трибун уже затихла. В этот раз очень долго и громко кричала группа подростков – видимо, их одноклассник в итоге пришел победителем.

Так прошло семь заплывов с разными участниками, и всегда кто-то где-то на трибунах радовался дольше остальных. Наконец пришел черед последнего, восьмого заплыва, в котором участвовал Артем.

– Вот он! Вот он! Видите? – кричала мама.

– Где? Где? – всполошился младший брат, вместе с папой разглядывая пловцов в поисках Артема.

– Ну, на третьей дорожке, – сказала мама. – Смотрите! – Она указала пальцем в сторону бассейна.

Отец с сыном узнали его и сразу начали хлопать в ладоши и кричать его имя: «Артем!!! Артем!!!»

Услышав их крики, он быстро начал искать их взглядом на трибунах в толпе болельщиков, а когда увидел, слегка помахал рукой и стеснительно наклонил голову.

Как и в первые семь заплывов, сирена сделала свое дело, и все пловцы резко устремились в воду. Артем изо всех сил старался грести, он знал только одно: он должен был победить, он хотел победить, это был смысл его жизни, он любил воду, он любил плавать, он хотел когда-нибудь получить олимпийскую медаль, он хотел, чтобы его родители и брат гордились им – это была его мечта.

На пятом круге Артем понял, что уже начал выбиваться из сил, и, когда пошел последний, шестой круг, каким-то чудом он услышал голос отца с трибуны: «Второй!» Артем понял, что кто-то идет впереди него, но он не собирался сдаваться и, собрав волю в кулак, начал грести еще сильнее, как он это делал, он не понимал – просто включился, как какая-то машина. Его руки болели, ноги уже двигались из последних сил, и все же, дойдя до финиша, он всплыл на поверхности хлорированной воды, снял очки и только в этот миг понял, что все-таки пришел первым. Радость переполняла его, он улыбался, смотря, как один за другим подплывают его обессиленные соперники. Он посмотрел на трибуны и увидел, что только его мама, брат и отец радостно прыгали и обнимали друг друга. Они махали ему и что-то выкрикивали. Это была победа, его Победа, та, которая так была ему нужна.

Спустя какое-то время родители и младший брат уже ждали его в фойе спортивного комплекса, чтобы поздравить с победой.

– Добрый день, – услышали они и, обернувшись, увидели худощавую привлекательную женщину. На вид ей было лет пятьдесят, но она выглядела великолепно с короткой стрижкой, светлыми волосами. – Это вы родители Артема?

– Да, – в унисон ответили папа и мама.

– Да, – ответил младший брат.

Она посмотрела на пятилетнего мальчика, улыбнулась и обратилась к родителям:

– Меня зовут Алла Евгеньевна, я тренер по плаванию. У меня четыре олимпийских медалиста, и я бы хотела тренировать вашего сына, я думаю, у него прекрасное будущее, он пришел с великолепным результатом, я не помню таких результатов у подростков, да и не все взрослые опытные спортсмены могут показать подобный результат. Я бы с удовольствием с ним поработала дальше.

– Конечно, конечно, мы с удовольствием! Давайте встретимся и все обсудим, но мы уже согласны на все, – ответил отец.

– Встретиться мы согласны, конечно, а что там будет дальше, решим после встречи, – вдруг холодным тоном вставила мать.

– Хорошо, все обсудим, – улыбнулась Алла Евгеньевна и протянула визитку родителям Артема. Попрощавшись с ними, она наклонилась к малышу и сказала: – Береги брата, у него большое будущее, – и, погладив мальчика по голове, направилась к выходу из спортивного комплекса.

Через некоторое время вышел и сам Артем, на его груди ярко светилась золотая медаль. Увидев родных, он подбежал к маме с папой и крепко их обнял, они в ответ его целовали, поздравляли, а младший брат обнял его за ногу и громко прокричал: «Да-да, это мой брат! Он чемпион!»

– Да ладно тебе! Чемпион… – с улыбкой на лице стеснительно проговорил Артем.

– Ура!!! Поздравляю!!! – кричал малыш.

– Поздравляю, сынок. – Мама поцеловала сына в щеку.

– Я тоже, – сказал отец и крепко пожал сыну руку. – Ну что, едем домой? И проверим, как там ваши собака с кошкой. Не померли?

Первым к машине побежал младший брат – он очень переживал за свою кошечку и боялся, что с ней могло что-то случиться. Добежав до цели, он увидел, что при виде юного хозяина кошка, встав на задние лапы, а передними упершись об окно, начала громко мяукать, а собака радостно лаять. Следом подоспели и остальные члены семьи.

– Привет, банда, – радостно сказал Артем питомцам.

– Привет, банда, – повторил младший, и ребята весело запрыгнули на заднее сиденье автомобиля. Мама села рядом с мужем впереди.

– Итак, поехали домой? – сказал папа.

– Да-а-а-а! – крикнули ребята, и машина тронулась в дальнюю дорогу в сторону дома.

Проехали они прилично, чуть больше полпути, до дома оставалось час-полтора. Они, как всегда, играли в игры, разгадывали шарады, но понемногу стало темнеть, и младший задремал с золотой медалью брата в руках.

– Тихо, он спит, – прошептал Артем родителям, и те тут же затихли.

Артем смотрел на них и мило улыбался, он вдруг почувствовал, что он самый счастливый на свете: родители тихо о чем-то беседовали, иногда негромко смеялись, кошка спала на коленях у брата, пес похрапывал в ногах у Артема.

«Да, важный день был сегодня», – подумал он и, прикрыв глаза, решил немного подремать. Он вспоминал свой заплыв и победу, представлял себе такую же яркую золотую медаль, только олимпийскую. Когда-нибудь он будет держать ее в руках и все будут гордиться им…

Послышался удар, скрежет металла, звон стекла, осколки которого тут же прилетели Артему в лицо. Он открыл глаза и не мог понять, где верх и где низ – машина переворачивалась и куда-то стремительно летела очень долго, будто с Эвереста. Все закончилось после сильного удара. Они остановились, и Артем потерял сознание.

После он периодически приходил в себя, видел какие-то очертания людей, которые говорили: «Сейчас, пацан, сейчас, подожди, вытащим тебя».

Следующий приход в себя для Артема начался с яркого света фонарика, которым ему в глаза светил врач.

– Он в сознании, все нормально, срочно его везите в больницу. – Артем опять потерял сознание.

Непонятно, сколько он пролежал без чувств, но, очнувшись, он открыл глаза и увидел перед собой странную картину: все его тело было перебинтовано, и почему-то руки не шевелились. Осмотревшись внимательнее, он понял, что большая часть его тела закована в гипс. Паника охватила его, он начал дергаться и издавать нехарактерные звуки, пытаясь позвать кого-нибудь. Кто-то подбежал к нему и сказал: «Эй, успокойся, ты чего? Все хорошо». Как потом выяснилось, это был его сосед по больничной палате.

«Что такое, что со мной?» – задавался вопросом Артем.

– Позовите кто-нибудь врача, – крикнул один из соседей. – Тихо-тихо, пацан, не суетись. Хорошо, что ты живой, все в порядке, говорю.

– Конечно, живой… Какой я еще должен быть?

– Это да, живой, – тихо сказал мужик на соседней койке и опустил глаза.

Прибежал врач со свитой медсестер. Они быстро осмотрели Артема, который не понимал, что вообще происходит – он только что был в машине, а сейчас почему-то здесь…

– Где мама с папой? Где мелкий? – спрашивал он.

– Не переживай, все будет хорошо, – сказал доктор. – Все будет хорошо…

– Позовите мне их… – пытался вырваться из гипса Артем.

– Потом, потом… Обязательно…

Артем успокоился только после лошадиной дозы успокоительного препарата. Позже он узнал от врача, что родители и брат погибли в автокатастрофе на трассе, которая шла вдоль леса. Какой-то тип, скорее всего пьяный, не справился с управлением и вылетел на встречку, тем самым лишив их жизни. Виновника аварии так и не нашли – он смог вовремя сбежать. Пес тоже погиб, а вот про кошку Артем узнал позже: кто-то из санитаров «Скорой помощи» видел ее хромой, уходящей в чащу леса.

Свое шестнадцатилетие он встретил в больнице в окружении врачей, медсестер и соседей по палате. Об олимпийской медали, конечно, можно было смело позабыть.

Врачи вроде его «починили»: ноги, ребра, череп, но рука почему-то периодически давала о себе знать ноющими болями. Никто не мог понять, в чем дело – вроде все было в порядке. В конце концов ему поставили диагноз – психосоматика.

Выписавшись из больницы, он первым делом направился на кладбище, к родителям и брату. Первое время просто приходил, ложился на могилу и часами плакал взахлеб, настолько сильно, что иногда ему не хватало воздуха, и он начинал нервно его глотать. Через полгода он уже не мог так сильно рыдать, просто потому что закончились силы, и слезы просто тихонько катились сами по себе при виде их могил.

В последний раз он пришел к ним, сел на ограду и понял, что совсем ничего не чувствует: тяжелое бремя его настолько угнетало, что он стал более бесчувственным и окончательно замкнулся в себе совместно со своим горем.

Он часто представлял себе образ того самого пьяницы, что сидел за рулем того злосчастного автомобиля. Широкое лицо с большим и желательно сломанным носом, неопрятной бородой, без зубов – желательно, чтобы хоть немного зубов у него все же осталось, чтобы Артем сам мог выбить их при встрече, – жирный боров, вечно потный и в грязной одежде.

Больше всего Артема беспокоило, что он не мог найти ответ на один вопрос: почему это чудовище, которое убило людей, где-то до сих пор безнаказанно проживает свою жалкую жизнь?

Благодаря этому неотвеченному вопросу он был уверен, что когда-нибудь найдет его или все же случайно где-то встретит, хотя бы просто для того, чтобы посмотреть ему в глаза и спросить, как он с этим живет.

Но Артема больше привлекала мысль о том, как он будет его медленно убивать, именно медленно. Он планировал, как свяжет его и бросит в какой-нибудь подвал в заброшенном доме и будет резать его по кусочкам тупым ржавым ножом, чтобы ему было как можно больнее.

Артем даже просчитал очередность: первым делом отрежет ему уши, потом язык, выколет один глаз, чтобы вторым тот видел, что с ним дальше будет, потом в ход пойдут пальцы, которые он будет отрубать по фаланге и так далее, пока тот не подохнет. Самое главное, Артем планировал после каждой ампутации прижигать раны этой твари, чтобы тот случайно не умер раньше времени от потери крови.

И никакие мольбы о пощаде и крики о помощи не смогут изменить его решения, чтобы этот убийца прочувствовал всю ту истязающую боль, которой он одарил его, чтобы в конце он уже был рад тому, что его душа покинет тело и с радостью помчится прямиком в ад, – лишь бы все это закончилось, потому что все то, что запланировал для него Артем, и рядом не стояло с адскими муками.

И только тогда, когда он покончит с ним, только тогда Артем все же сможет хоть немного успокоить свое бесконечно рыдающее сердце, которое постоянно проливало слезы по утерянному счастливому будущему с его семьей. Найти его стало смыслом его жизни, только эта безумная идея удерживала его на этой земле.

Нося всю эту боль в сердце, он озлобился на весь мир, но это еще полбеды, хуже всего было то, что он не позволял себе любить кого-то, потому что точно знал, что все хорошее в жизни временное.

* * *

«Опять эта рука, – подумал Артем, разминая ее, – вечно она немеет в самый неподходящий момент». Двери лифта открылись, и он легкой походкой вышел в фойе первого этажа с уверенностью, что сегодня, как и вчера, он его точно найдет.

Спустя несколько часов, около десяти вечера, он сидел за рулем своего автомобиля и наблюдал за тем, как его сотрудники неспешно шли на работу: официанты и бармены, диджеи и осветители, танцоры и танцовщицы, охранники и уборщицы – все они собирались в одном месте, чтобы самые богатые и знаменитые люди в стране смогли отдохнуть ночью от ежедневной рутины в его ночном клубе Artemius.

Глава четвертая. Красный конверт

Молодость – это не порок, а временная привилегия.

– Настя, Настя, просыпайся давай!

Резкий запах нашатырного спирта ударил Насте в голову, и она открыла глаза, не понимая, где она находится и что случилось. Перед глазами все плыло. Потихонечку она начала осознавать, что лежит на диване в каком-то кабинете.

– Ну, наконец-то пришла в себя, – похлопывая ее по щекам, хлестко произнесла Ирина Умаровна, заботливо закручивая крышку на флаконе с надписью «Нашатырный спирт». – Значит так, мне это все уже надоело, давай приходи в себя и шуруй к моему врачу…

– Все хорошо, не надо… – пыталась оправдаться Настя.

– Твои обмороки уже стали систематическими, – продолжала начальница. – Пока ты тут валялась, я уже договорилась с ним. Бери мою машину, мчи к нему, пусть он посмотрит, что с тобой, а то это уже нездоровая история.

Ирина Умаровна была директором торгового центра «Бегония Сити Молл», в котором были представлены мировые бренды одежды ведущих модельеров исключительно только уровня от-кутюр. Ей было немного за сорок, высокая, худощавая, с крупными чертами лица, короткой стрижкой – и не потому, что она ей подходила по образу, просто короткие волосы по утрам после душа легче и быстрее сушить – одежда всегда дорогая, но удобная.

– Ну, Ирина Умаровна, все же в порядке, у меня сегодня важное дело…

– Я знаю, я же сама тебе его и поручила. Вот вечером и сделаешь, а сейчас пока еще полдень, успеешь как раз к нему съездить, он на тебя посмотрит, а вечером поедешь и сделаешь все, что надо, и запомни, деточка, заруби себе на своем красивом носу: никогда, ни ради чего в жизни не надо доводить себя до такого состояния.

– До какого? Что я такого сделала?

– До такого, что ты посреди переговоров с итальянскими партнерами можешь спокойно свалиться в обморок. Мы тебя положили на диван, и ты еще пролежала полчаса, пока я тебя в чувство приводила…

– Боже, как стыдно. Это было во время переговоров?

– Да, ЭТО было во время переговоров.

– Простите, я не хотела…

– Легче от твоих извинений не стало, тебе придется все исправить сегодня вечером. Я дам тебе одно поручение.

– Я согласна… – ответила Настя, готовая на все, только бы исправить ошибку.

– Настя, что с тобой?

– Все хорошо…

– Я спрашиваю, что с тобой в общем, зачем ты так делаешь? Ради чего все это?

– Ну, я просто стараюсь. Я хочу, чтобы…

– Что ты хочешь? Неужели работа важнее здоровья? Почему ты до сих пор не сходила к врачу?

– Я хочу… Я хочу быть, как вы… Я не могу тратить время на какого-то врача.

– Как я? Почему? – удивилась Ирина Умаровна.

– Ну, вы такая деловая, умная, целеустремленная. У вас все в жизни правильно, ровно так, как я хотела бы. Вы занимаете важное место в жизни. Вы добились многого, вас очень многие уважают, с вами считаются, прислушиваются к вашему мнению.

– Шутишь? – со смехом в голосе спросила Ирина Умаровна.

– Почему я должна шутить? Что в этом смешного? – обиженно спросила Настя.

– Ну, хорошо, давай я тебе расскажу, как все обстоит в моей жизни на самом деле. Да, ты права; все, что ты сказала, – это правда, но ты не знаешь, какую высокую цену я за это заплатила. Я с детства мечтала, что у меня будет хорошая работа, машина, водитель, дом, прислуга, муж и дети, я мечтала зайти в магазин и купить себе все то, что мне понравится, и при этом не обращать никакого внимания на цены. У меня все это есть, я сама всего добилась, но у меня нет самого главного, о чем мечтает каждая женщина, у меня нет ни семьи, ни мужа, а с годами я поняла, что ради этого я бы сегодня все отдала.

– Почему?

– Потому что на это у меня никогда не было времени, я всегда думала, что у меня еще будет возможность примерить роль матери и жены, однако с каждым днем времени становится все меньше и меньше, я даже не могу завести себе рыбку в аквариуме, потому что боюсь, что не успею ее покормить и она умрет от голода. Я до сих пор мечтаю встретить Новый год с мужем и с детьми, чтобы под новогодней елкой была куча подарков, упакованных в праздничную бумагу, я даже знаю, какая у меня была бы елка и подарки, но я так до сих пор ее ни разу не нарядила, ни на один Новый год.

– Какие ваши годы, все еще впереди.

– Ага, скорее всего, у меня уже не будет этого, и да, меня многие уважают, да, многие со мной считаются, но ты путаешь: они уважают не меня и считаются не со мной.

– А с кем же? – удивленно спросила Настя.

Немного улыбнувшись, Ирина Умаровна медленным шагом отошла от девушки, подошла к своему рабочему столу и, грустно посмотрев на него, положила руку на спинку черного кожаного кресла, за которым она проводила большую часть своей жизни:

– Все считаются с ним, – тихо прошептала она.

– С кем «с ним»? – спросила Настя, присев на диван.

– С этим креслом.

– То есть с этим креслом? О чем вы?

– Сейчас и сегодня в этом кресле сижу я, все меня уважают и любят, но как только в нем окажется кто-то другой, поверь мне, они в ту же секунду забудут, как меня зовут, как я выгляжу, а при встрече и руки не подадут. Но будут со всей преданностью уважать и ценить того, кто придет сюда работать вместо меня, а точнее, сядет в это кресло, – грустным тоном сказала Ирина Умаровна.

На долю секунды Настя представила себя на месте своей начальницы, и ей стало безумно тоскливо на душе, и жизнь стала не в радость, появилось какое-то странное чувство, что она тоже что-то упустила, пока участвовала со своими коллегами в соревнованиях не на жизнь, а на смерть по бегу вверх по карьерной лестнице.

– А теперь собирайся и бегом ко врачу, – вдруг жестко, в своей манере, сказала Ирина Умаровна, – только не надо бежать в храм молить о здравии…

– Ну, Ирина Умаровна, я все же верующий человек… – пыталась спорить православная Настя.

– Деточка, запомни еще один урок: храм – это безусловно хорошо, но Всевышний не зря создал врачей, к которым нужно обращаться за помощью, – и тихо опустилась в уважаемое кресло и продолжила работу.

Настя тихонечко встала, – голова еще кружилась, но идти можно было, – двинулась в сторону двери, бесшумно вышла и, прикрыв за собой дверь, замерла в раздумьях.

– Анастасия Михайловна, все хорошо у вас? – послышался нежный голос.

– Что? – переспросила Настя, повернувшись сторону говорившего. – У меня?

Это была девушка лет двадцати, она была секретарем Ирины Умаровны – внимательная, красивая девочка, которая только и ждала, чтобы кого-то из сотрудников уволили или кто-то ушел в декретный отпуск, чтоб занять его место.

– Да-да, у вас, а то я тут почему-то должна бегать за нашатырным спиртом для вас. Говорят, вы в обморок упали.

– Вы бегали за нашатырным спиртом для меня?

– Да. Это, конечно, не входит в мои обязанности, но пришлось, Ирина Умаровна попросила.

– Да? Хорошо, благодарю вас.

– Не стоит благодарности, Анастасия Михайловна. Но большая просьба, если чувствуете себя плохо, то лучше не приходите на переговоры. А то мало того – опозорились перед партнерами, так еще и меня заставили делать то, чего я не должна делать.

– Простите, что я вас так затруднила, вы правы, из-за меня вы не должны делать не свою работу, но, к сожалению, я не могу точно знать, когда упаду в обморок. Если вы не заметили, то спешу сообщить, что они почему-то участились.

– Ну, вы постарайтесь, хорошо?

– Я буду стараться, – вежливо ответила Анастасия.

– Я буду вам очень признательна, – ответила девушка.

Анастасия хотела было идти в сторону лифта, но не могла уйти просто так, такую наглость и хамство Анастасия не могла оставить безнаказанными, она любила таких выскочек ставить на место, и уж тем более учитывая, что эта девушка работала тут только благодаря ей, именно Анастасия отобрала ее на эту должность среди сотни претенденток, которые готовы были на все ради этой должности. Она вспомнила ту миловидную и добрую девушку, которая проходила у нее собеседование: с френчем на ногтях, одетая строго по внутренним правилам компании. Тогда Анастасия увидела в ней себя в самом начале своей карьеры, а сейчас, спустя всего пару лет, это уже роковая боевая единица, которая благодаря внешности пытается быть заметной, вместо легкого макияжа – боевой раскрас и нарядная одежда, которые кричат о ее легкодоступности, но что раздражало Анастасию сильнее всего, так это то, что девушка, которая совершенно не блещет умом, ошибочно считала, что умна не по годам, и ей никак не объяснить, что нет предела совершенству, и только по-настоящему мудрые люди понимают, что развиваться надо каждый день в любом направлении, но обязательно развиваться.

– Простите, а как вас зовут? – захотела уколоть оппонентку Настя, указав ей на никчемность ее пребывания в организации.

– Анастасия Михайловна. Не важно, как и кто меня зовет, – с улыбкой держала удар девушка. – Вам еще в чем-то нужна помощь?

– Да, – продолжала Настя. – Скажите, а вы, случайно, не видели тут мой веник?

– Какой веник? – удивленно спросила девушка.

– Ну, я тут веник оставляла, – сказала Анастасия.

– Вы тут оставили веник? – переспросила девушка.

– Да.

– А когда?

– Довольно давно.

– Нет, к сожалению, здесь не видела никакого веника.

– Жаль, – грустно ответила Настя.

– Вы имеете в виду тот желтый веник, которым подметают пол? – с улыбкой спросила девушка.

– Да, именно тот желтый веник, которым подметают пол, – ответила Анастасия.

– Странно, никогда не видела здесь веника. А почему вы его именно здесь оставили?

– Да, понимаешь, он мне сейчас просто очень нужен. – Настя наслаждалась этим глупым диалогом, предвкушая его конец.

– Зачем он вам нужен прямо сейчас?

– Я бы хотела подмести весь бисер, который я бессмысленно разбросала вокруг вас, – ликуя в душе, ответила Анастасия.

– Я вас не понимаю, о чем вы говорите? – ответила резко побледневшая девушка, с лица которой моментально слетела циничная улыбка.

– Очень жаль, – сказала Анастасия. – Но если вдруг найдете его, хрюкните мне, ой, простите, сообщите мне, пожалуйста.

– Хорошо, – тихо, стиснув зубы и опустив глаза в пол, ответила девушка. Настя гордо шагнула в сторону лифта и уже через несколько минут была на парковке.

Быстро найдя машину начальницы, Настя подбежала к ней, веселым голосом поздоровалась с водителем и, запрыгнув на заднее сиденье автомобиля, уже через пару минут двигалась по направлению к доктору. Мысли ее витали где-то очень далеко, она думала о том, как бы побыстрее отделаться от этого врача и потом, уже вечером, встретившись с подружками, пойти в самый модный ночной клуб Artemius, где будет праздновать свой очередной день рождения Алина. Они не настолько хорошо были знакомы, Настя даже не знала, сколько лет ей исполнилось, но примерно понимала, что они ровесницы, и вроде как она ее пригласила, и неудобно было отказываться. Однако главной причиной пойти было то, что там наверняка будет Денис, и уж в этот раз он точно ее заметит, и они подольше пообщаются, а не как всегда это его сухое «Привет!».

Через какое-то время Настя уже стояла перед белым трехэтажным зданием – одной из самых дорогих больниц в городе, в которой трудились высококвалифицированные врачи. Настя зашла через центральный вход, в регистратуре ей сказали этаж, номер кабинета и фамилию, имя и отчество врача, к которому она была записана.

«Ирина Умаровна, наверно, сошла с ума, зачем мне сюда? У меня же не так все серьезно».

Настя поднималась по ступенькам с мыслью, о том, что даже здесь ей везет как утопленнику, из всего трехэтажного здания ей нужно было подняться именно на третий этаж, не на второй, даже не говоря уже о первом, а именно на третий этаж.

Ступив на первую ступеньку, она решила, что будет считать их: так будет веселее подниматься наверх – и спустя полминуты она уже оказалась на втором этаже. «Ну вот, полдела уже сделано», – с гордостью подумала она, чтоб хоть как-то саму себя приободрить, а то эта гнетущая атмосфера уже начинала ее немного удручать – ей казалось, что даже стены тут болеют.

Настя обратила внимание, что около стены стоит девушка, и в руках у нее был листок бумаги, она с недоумением смотрела на него, крепко сжимала и плакала… Она была настолько поглощена своими проблемами, что даже и не заметила поднявшуюся по ступенькам Настю, которая оказалась в метре от нее и, посмотрев на девушку, бодрым шагом продолжила свое восхождение по лестнице к финальной точке, которой был третий этаж.

Быстро найдя кабинет врача, она заглянула внутрь и поняла, что доктор занят и еще не закончил консультацию с предыдущим пациентом. Присев на один из стульев, которые были заботливо кем-то расставлены вдоль противоположной от кабинета врача стены, она покорно решила подождать, когда ее пригласят на прием.

Сидеть просто так было очень скучно, и Анастасия решила пройтись по коридору между кабинетами врачей и сидящих напротив них посетителей. По табличкам врачей было понятно, что они имеют дело с одним и тем же недугом, но отличало их то, что каждый из них был компетентен только по определенному органу тела, каждый из которых мог быть очагом распространения болезни.

Напротив соседней двери сидела женщина примерно лет шестидесяти, она была лысая – совершенно без волос на голове. Настя поначалу даже не поняла, что это женщина. Она сидела с грустным лицом, хотя скорее не столько грустным, сколько уставшим от всего этого. Рядом с ней сидела женщина лет сорока, видимо дочь, и повернувшись вполоборота к своей матери, тихо гладила ее одной рукой, а второй держала за руку и тихо что-то шептала на ухо что-то такое, что заставляет женщину не падать духом и идти дальше к возможному выздоровлению.

Быстро отойдя подальше от этих грустных женщин, Настя увидела молодого человека лет тридцати, который сидел, опустив голову, и что-то высматривал на своих руках.

Молодой парень, который должен сейчас где-то веселиться, кататься на лыжах, играть со своим ребенком, который просто должен сейчас строить свою жизнь, почему-то сидит на этом злосчастном стуле в этой жуткой больнице и смотрит на свою руку. Подойдя поближе, Настя обнаружила, что он смотрит на руку, где отчетливо были видны вены, и указательным пальцем второй руки водит по ним, словно играя в какую-то свою игру. Он настолько был погружен в это невеселое занятие для одного, что даже не заметил, как Настя прошла мимо него. Прочитав табличку, висящую на двери напротив молодого человека, она вздрогнула и поняла, почему он водил пальцем по вене.

Настя решила закончить это странное путешествие, которое должно было отвлечь ее от нудного ожидания приема врача, и вернуться на свое место. Отгоняя дурные мысли прочь, она начала думать о том, как весело она сегодня проведет время в клубе.

Через некоторое время ее очередь подошла, наконец-то открылась дверь, и из кабинета вышел молодой человек, очень грустный, но Настя решила, что он просто задумчивый.

– Проходите, – тихо сказал доктор. – Вы Анастасия?

– Да, спасибо, – ответила она и зашла в кабинет.

– Присаживайтесь, – вежливо и тихо произнес доктор. – Меня зовут Вадим…

Отчество Настя даже не расслышала, она посчитала это излишним, так как была уверена в том, что это их первая и последняя встреча, и не понимала, что именно может ее связывать со всеми этими врачами и пациентами.

– Спасибо, – ответила она.

– Итак, расскажите, пожалуйста, о своих головокружениях, – начал доктор Вадим, сев напротив нее за свой рабочий стол.

Спустя какое-то время Настя закончила рассказ об участившихся головокружениях, резких потемнениях в глазах, головных болях, которые неожиданно появляются и подолгу ее не отпускают.

Она рассказывала ему об этом даже с каким-то удовольствием, потому что никогда в жизни она не могла никому об этом рассказать: коллегам нельзя было рассказать, потому что они, почувствовав ее слабость, могли начать внутрикорпоративную войну против нее за ее должность; дома родные лишний раз забеспокоились бы, а подружки постоянно только говорили бы об этом, поэтому доктор стал для нее какой-то отдушиной, тем человеком, которому она могла рассказать все, и ее не интересовало, что он о ней подумает. Он просто пропишет какие-нибудь волшебные таблетки, и она пойдет дальше. Единственное, на что она рассчитывала, что эти таблетки, будь они неладны, будут совместимы с алкоголем.

Спустя пятнадцать минут откровенного разговора доктор выписал ей направления на сдачу анализов, МРТ и прочие – неуместные, по мнению Насти, – процедуры со словами: «Я думаю, что ничего страшного, но давайте на всякий случай подстрахуемся, – и опустил глаза. – И потом обязательно зайдите ко мне, мы сразу же вместе с вами посмотрим предварительные результаты и, скорее всего, убедимся, что ничего страшного у вас нет».

– Спасибо, я не против, давайте проверим, – весело ответила Настя и бегом направилась на дальнейшее обследование.

После всех анализов и обследований Настя посчитала, что уже потратила слишком много времени на всю эту ерунду и вообще-то ей надо бежать готовиться к вечернему заданию. Тем более, скорее всего, там у нее все в порядке, доктор Вадим же сказал, что ничего страшного. Эти мысли произвели некую небольшую революцию в ее мыслях, благодаря которым было принято решение не заходить к доктору Вадиму, а уйти уже из этого места и заняться своими делами, хотя в глубине души она представила себе, что, если анализы покажут, что не так все хорошо, она превратится в этих людей, безнадежно сидящих около кабинетов врачей в надежде на чудо. «Ну уж нет, не так я должна жить, у меня совсем другие планы», – подумала Настя.

– Алло, Ирина Умаровна, здравствуйте, – позвонила по телефону Настя уже из машины. – Я вроде все сделала, теперь еду на работу.

– Вадим что сказал? Все хорошо? – спросила начальница, зная примерный уровень хитрости своей подопечной.

– Да, он сказал, что все хорошо, не переживайте, я буду буквально через минут пятнадцать, – тараторила Настя, точно понимая, что ехать ей как минимум еще полчаса.

– Значит, слушай, я уже уехала из офиса, тебе сегодня нужно будет поехать на концерт, там будет выступать Лексия. Я только что отправила ей самое лучшее наше платье тех итальянских партнеров, перед которыми ты упала в обморок,

– Подождите, неужели то самое, которое расшито полудрагоценными камнями?

– Да…

– Спасибо большое, Ирина Умаровна, я уже сама отправила ей самое лучшее платье, – чуть ли не со слезами на глазах ответила Настя и почувствовала какую-то родственную связь с начальницей. Будто она была ее родной матерью.

– Не надо благодарностей. Это взаимовыгодное сотрудничество: я отдаю платье Лексии, которое ей понравилось пару дней назад, она меня будет любить еще больше и приходить на наши показы мод, партнеры в восторге, что их платье носит звезда такой величины, пресса будет в восторге от того, что у меня на показах Лексия, а жены и любовницы будут просить своих мужчин купить им такое же, и те, конечно же, обязательно купят.

– А, поняла, – ответила Настя, и родственная связь резко куда-то улетучилась. – А что я должна сделать тогда?

– Тебе нужно поехать на концерт и обязательно сфотографироваться рядом с Лексией, когда она будет в этом платье, а фотографию потом пришли мне. Я перешлю ее нашим партнерам, чтобы они видели тебя ответственным работником нашей компании.

– Хорошо, я с радостью все это сделаю…

– Информацию по концерту позже скину тебе, и чтобы тебе не было скучно, я подала в списки на проход тебя и плюс два человека. Возьми своих подружек, отдохни, у тебя был тяжелый день.

– Ой, спасибо. Хорошо, хорошо, хорошо. Спасибо вам большое, я все сделаю.

– Ладно, деточка, давай пока, удачи тебе в этой миссии.

– Спасибо. До свидания, – сказала Настя и, закончив разговор, радостно обняла телефон ладошками.

Девушка попросила водителя Ирины Умаровны отвезти ее в ближайший храм тот молча примчал ее за считаные минуты к месту.

С тревогой на душе Настя долго не решалась войти вовнутрь, обычно всегда для нее было радостью приходить в храм, но не сейчас, ее мысли были заполнены беспокойством о том, что, может быть, ее организм дал сбой и у нее не так все просто, как она хотела бы, и что сейчас ее мысли заведут в трущобы негатива и нагнетаний, однако она нашла в себе силы и, перешагнув порог святого места спустя минуту, уже сидела на небольшой лавочке в углу главного зала и, задрав голову в сторону икон с изображением святых, молча на них смотрела и тихо задавала вопрос: «За что?»

Не получив ответа, будто он должен был прогреметь ей свыше, она спустя некоторое время задумчиво вышла из храма и, сев в автомобиль начальницы, попросила водителя отвезти ее домой.

Водитель был предсказуем и, как обычно, быстро довез ее до дома, она зашла в свою маленькую квартирку и, дабы прогнать надвигающуюся хандру, начала судорожно собираться на мероприятие, параллельно по видеосвязи переговариваясь со своими лучшими подружками, – они были ей и как сестры.

Что им надеть? Как накраситься? Какую сумочку взять и так далее. Это были самые важные вопросы, важнее тех постоянных звонков с незнакомого номера, на которые она не отвечала и которые постоянно мешали ее разговору с подружками.

Вечером Настя уже была на концерте. Это было огромное здание, в котором находился съемочный павильон. Толпы людей стояли перед ним в надежде зайти и посмотреть на этот чуть ли не самый зрелищный концерт в мире музыки.

Анастасия с подружками подошла ко входу, там стоял здоровый дядька. Было непонятно, тридцать ему или пятьдесят – здоровые дядьки на входе обычно выглядят как-то так, что не всегда определишь, сколько им лет.

– Добрый вечер, – сказала Анастасия.

– Добрый, – низким басом ответил ей дядька. – Вход только по спискам.

– Да, я знаю, посмотрите, пожалуйста, Анастасия «Бегония Сити Молл» плюс два человека.

Дядька взял список в левую руку, а ручку – в правую и, внимательно вчитываясь в имена, нахмурившись, водил ручкой по листочку.

Спустя какое-то время, которое для Анастасии казалось вечностью, а для него всего лишь мгновением, он с гордостью сообщил, что нашел нужную строчку, которая читалась точно так же, как сказала Настя: «Да, есть такая, это вы и двое позади с вами?» Непонятно было, кому он это сказал: себе или Насте, но она решила ответить на всякий случай:

– Да.

– Тогда проходите, – гордо и с важностью незаменимого сотрудника сказал дядька, впуская их внутрь здания.

Не скрывая радости, девушки забежали туда и увидели толпу людей, которые стояли, повернувшись в сторону сцены. Там выступал какой-то молодой певец с очень популярной песней, которая, скорее всего, так и останется единственной в его карьере, – таких было много, но сегодня они считали себя мегазвездами шоу-бизнеса местного разлива. Настя даже уже не запоминала, как их зовут, она думала только об одном: как бы ей найти Лексию, чтобы сделать эту чертову фотографию.

– Ну что? Куда пойдем? – спросила одна из подружек. Ее звали Анжела, она была чуть ниже среднего роста, симпатичная, веселая и жизнерадостная, всегда готовая к приключениям. Анжела была заводилой в их компании, а вторую подружку звали Людмила, она была полной противоположностью Анжелы: высокая, тихая, скромная девушка, с русыми волосами и голубыми глазами.

– Давайте постоим тут, вроде все видно и слышно, – предложила Люда.

– И что тут видно? – ответила Анжела. – Посмотри на сцену, не видно даже, кто поет, какая-то маленькая точка бегает, и все. Давайте подойдем прямо к сцене, – предложила она.

– Девчонки, вы решайте, что делать, а я пойду за сцену, мне надо кое-что сделать, – сказала Настя.

– За сцену? – удивилась Анжела. – Я тоже хочу, пойдем вместе.

– Нет, подожди, – сказала Настя. – я пойду одна, а мне надо обойти сцену, скорее всего, там есть проход.

– Ой, ой, ой, какие мы важные, – обиделась Анжела. – Ну и ладно, – и, схватив Люду за руку, потащила ее в сторону сцены.

Справа от сцены был огороженный проход, который был занавешен тяжелой черной тканью, где красовалась табличка «Вход по пропускам», а рядом стоял очередной дядька, только уже без списка в руках. Подойдя ближе, Настя уверенным шагом двинулась к проходу за сцену. Она знала одно правило, которое ее никогда не подводило: просто делаешь лицо кирпичом и нагло проходишь, – часто срабатывает, но не всегда.

– Стой, – грозно сказал дядька в форме охранника, – вход только по пропускам.

– А вы думаете, что я не знаю? Тут написано, что по пропускам, я умею читать.

– А такое чувство, что не умеешь.

– Я один из организаторов этого концерта, пропустите, – нагло соврала она.

– Тогда покажите пропуск, – медленно и грозно сказал дядька.

– Я его оставила в гримерке, я выходила буквально на пять минут, разве вы не видели?

– Не видел, но без пропуска не пущу.

– Но он же там, – бунтовала Настя, указывая рукой на черный плотный занавес.

– Тогда пусть кто-нибудь вам его принесет, – стоял на своем дядька.

– Все заняты, не смогут принести.

– Тогда вы не пройдете.

– Мне надо к Лексии, она меня ждет.

– Хорошо, – ответил дядька. – Двенадцатый, двенадцатый, прием, – тихо сказал он в рацию.

– Двенадцатый на связи, – сразу послышался шипящий ответ из рации.

– Тут одна мадам забыла пропуск, идет к Лексии. Спроси там у нее или кого-нибудь, она ждет гостей?

– Принял, минуту, – ответил двенадцатый.

– Минуту, – тихо ответил дядька Насте, немного склонившись над ней. – Отойдите в сторону, не мешайте проходу.

«Это провал, – подумала Настя, отходя в сторону от прохода, тем самым давая пройти скопившимся за ней людям с пропусками. – Такое у меня в первый раз. Умный дядька попался, да еще как назло этот незнакомый номер опять звонит, как всегда, все не вовремя», – злилась Анастасия, сбрасывая звонок.

Спустя некоторое время из-за черных штор выглянул мужчина:

– Кто тут к Лексии? – спросил он.

Настя замерла, так близко лицом к лицу к полному провалу она еще не оказывалась.

– Вон она, стоит, – ответил дядька, указывая кивком головы в сторону девушки.

– Слушаю вас, – начал разговор мужчина, подойдя к Насте. – Вы к Лексии? По какому вопросу?

– Добрый вечер, это личный вопрос, я не могу вам сказать, – продолжала врать Настя.

– Ну, если личный, тогда позвоните ей, – предложил мужчина.

– А может быть, я пройду с вами? – поступило ответное предложение от девушки. – Скажите этому дядьке, что я с вами, и делов-то.

– «Дядьке»? – улыбнулся мужчина. – Ладно, скажите, что вы хотели, у меня мало времени.

– Я не буду первому попавшемуся рассказывать, я же сказала, что это личное.

– Хорошо, меня зовут Артур, я администратор Лексии, – представился мужчина.

– Как так? Я думала… – растерялась Настя, разглядывая его застиранный костюм.

– Так что вы хотите?

– Сфотографироваться с Лексией, – обезоружено ответила Анастасия.

– Хорошо, – улыбнулся Артур. – Только давайте договоримся на будущее – без обмана.

– Договорились, – довольно ответила Настя.

– Хорошо, тогда пойдемте со мной, – ответил Артур и, проведя Настю мимо хмурого дядьки за сцену, попросил ее подождать в определенном месте, в этот момент к нему подбежал молодой человек с рацией, что-то торопливо сказал, и Артур куда-то быстро побежал, нервно повторяя: «Саша! Саша, где ты?»

Настя была в восторге: ей было очень интересно наблюдать, как артисты один за другим готовятся к выходу на сцену – каждый последующий выступающий был еще популярнее предыдущего.

В конце, как водится, выступал артист самый популярный, но уже многие годы подряд это был Король сцены – яркий, харизматичный, талантливый, взрослый мужчина, который пытался быть в ногу со временем. Это выглядело немного нелепо, но достаточно смело.

Спустя примерно полчаса появился и он. Как всегда, его было видно за версту: костюм его переливался безумным количеством стразов. И хотя, как водится, он утверждал, что это бриллианты, все понимали, что это чушь, но одобрительно и удивленно кивали головой, а он оставался доволен тем, что в очередной раз обвел всех вокруг пальца, или же просто понимал, что с ним никто не будет спорить.

«Странно, – подумала Настя, – он уже выходит, а где же Лексия?»

Короля сцены все обступили, любуясь его прекрасным нарядом, отваливая лестные комплименты и его таланту, и его голосу, и его образу – да всему, что связано с ним, самое главное, чтобы это был комплимент. Вскоре его объявил ведущий, он вышел на сцену спеть свой очередной «бессмертный хит» – так он называл все свои песни, – изображая в привычной ему манере, будто он искренне рад видеть каждого присутствующего в зале.

Тут появилась Лексия. Она была невероятна, она отличалась от всех своей величественной походкой, грацией и осанкой, ее было видно издалека.

Она была в том самом платье с полудрагоценными камнями, за которым охотилась Настя. Оно сидело на ней так, будто Лексия была рождена для того, чтобы его носить. Настя и все окружающие оцепенели от восхищения.

Король сцены закончил петь, вышел за кулисы и столкнулся с Лексией. Они мило улыбались друг другу, но хоть Настя и не слышала, о чем они говорят, ей показалось, что у них завязался не очень приятный разговор. Ей было все равно, потому что нужно было срочно сделать фотографию до выступления Лексии, и, набравшись смелости, она подошла и попросила сфотографироваться с ней. Та охотно согласилась. Настя не поняла почему: то ли она хотела поскорее закончить разговор с Королем сцены, то ли и правда любила фотографироваться с поклонниками, – но это уже было не важно, дело было сделано. Спустя десять секунд Настя уже любовалась фотографией на экране своего телефона, где она и рядом Лексия в прекрасном платье. Анастасия моментально отправила это фото Ирине Умаровне, в ответ пришло: «Молодец, детка». Настя положила телефон в карман и побежала искать подружек.

– Настя! Настя! – в толпе послышался голос Люды. – Мы здесь!

– Да! – крикнула Настя, увидев подруг.

– Может быть, нам уже пора ехать? – спросила Люда у Насти, когда та подошла ближе. – Поехали, нам еще готовиться к вечеринке, и надо заехать за подарком.

– Так поехали, в чем дело?

– Да я не могу эту безудержную вытащить отсюда, – указывая на Анжелу, сказала Люда.

Анжела в свою очередь плясала, она радовалась каждой песне, она вообще считала, что радоваться надо каждой минуте своей жизни, будто живешь последний день. Это, наверное, правильно, но для Насти такое поведение было как минимум странным.

– Анжела! Анжела, пошли, хватит прыгать как пятнадцатилетняя.

– Ну а что такого? Мы же пришли на концерт? Давайте попляшем! Давайте, давайте, шевелитесь, старушки мои, – пыталась завести подруг Анжела, – посмотри, в каком платье Лексия, какая же она красивая.

– Нет уж, хватит, поехали, все, вы уже натанцевались, я свое дело сделала, поехали отсюда быстрее, иначе сейчас все закончится, эта толпа ломанется на выход, и мы вряд ли отсюда выберемся в ближайший час, – сказала Настя и обратив внимание на сцену, мысленно согласилась с подругой.

– Ну ладно, уговорила, – сказала Анжела, и, девушки направились в сторону выхода.

Они еле пробрались сквозь толпу на улицу. Люди начали уже покидать концерт, так как не одни они подумали о том, чтоб пораньше выйти.

– Так, девочки, едем на день рождения, вечер продолжается, – вдруг заговорила Анжела, выбегая на улицу.

В этот момент у Насти запиликал телефон. Она подумала, что это Ирина Умаровна, наверное, еще что-то прислала. Может, ответ от итальянских партнеров, которые довольны проделанной работой. Но увидела, что сообщение ей пришло от незнакомого номера, того, что весь день ей названивал, и Настя решила прочитать, чтобы понять, кто же это такой настырный и что от нее хотят. Открыв сообщение, она поняла, что это был доктор Вадим.

«Странно, – подумала, Настя. – Наверно, хочет пригласить меня куда-нибудь поужинать», но в сообщении говорилось о каких-то дополнительных анализах и подозрениях на раковую опухоль.

Часть вторая. Продолжение