В общем, хоть наш проводник и отказался отвечать на часть вопросов, оставив неприятный осадок, день все равно получился насыщенным и познавательным. А самый главный вывод, который лично я сделала из всей экскурсии, заключался в том, что полноценно устроиться в местном обществе без симбионта попросту невозможно. Через него осуществлялась большая часть общения с окружающим миром, начиная с пресловутого пользования бытовыми приборами и заканчивая платой за обед. Наличных денег здесь не существовало точно так же, как и у нас, а удостоверением личности служили именно мазуры. Так что выхода у нас оставалось два: либо удастся отсюда убраться, либо придется влипать в черную гадость, а последнего отчаянно не хотелось. Навязчиво преследовало ощущение, что это именно они управляют людьми и всем местным обществом. И становилось откровенно дико: как можно пустить кого-то в собственную голову?!
Вечером после ужина все сразу разбрелись по комнатам. За окнами уже полностью стемнело, и думалось только об одном: как поскорее добраться до постели и до утра выкинуть из головы многочисленные вопросы. Правда, едва я вошла, раздался мелодичный свист – сигнал об ожидающем посетителе. И я почти не удивилась, обнаружив за дверью Сура.
– Что-то случилось? – уточнила озадаченно, впуская его в комнату.
– Нет, все в порядке, – качнул он головой. – Я хотел предложить тебе еще немного прогуляться и полюбоваться одним занимательным зрелищем.
– Только мне? – неуверенно переспросила я, бросая беспомощный взгляд на дверь. С одной стороны, предложение показалось заманчивым. Меня терзало любопытство и так и подмывало посмотреть, как в представлении местных выглядит свидание. А что это именно оно, я не сомневалась. Но с другой стороны – грызли сомнения и опасения, чем это свидание может закончиться. – Почему ты не хочешь пригласить остальных?
– Ночь – личное время и время отдыха, – улыбаясь уголками губ, ответил Сур и пожал плечами. – Для меня в том числе. Тратить его на работу я не хочу, а твои спутники – это моя работа.
– Они – работа. А я, получается, нет? – подозрительно уточнила, глядя на его подбородок. Поднять взгляд выше и встретиться с мужчиной взглядами я стеснялась.
– Тебе решать, – спокойно проговорил тот и плавно приблизился. Правда, не прикасался, только предложил мне ладонь. – Пойдем. В конце концов, это просто прогулка, и тебе наверняка понравится увиденное. Я уже обещал, что не причиню тебе вреда. Не бойся. Я верну тебя обратно по первому требованию.
Его голос завораживал. Низкий, глубокий, богатый обертонами, от его звучания по спине пробегали мурашки, мешая сосредоточиться. Очень хотелось согласиться, буквально – на все и сразу, лишь бы продолжать слушать эту чарующую музыку. Приходилось прилагать нешуточные усилия, чтобы понимать смысл слов и хоть немного сопротивляться.
Забавно, но я при этом прекрасно понимала, что совершаю большую глупость, и единственное, что мне сейчас стоит сделать, – выгнать Сура взашей, а не стоять столбом, продолжая слушать гипнотизирующий голос. И слова Василича помнила, и как никогда была согласна с ним: у этого чужака наверняка богатый опыт очарования всевозможных наивных барышень, ряды которых он стремился пополнить моей персоной. Беда в том, что бороться с этим очарованием совсем не хотелось. Хотелось полностью отключить разум, слушать красивый голос и ощущать рядом тепло чужого тела.
К окончательному решению меня подтолкнула, наверное, неправильная, но по-своему справедливая мысль: я же ничего не теряю. Он не тащит меня в постель, а хочет что-то показать. Учитывая эстетические предпочтения мужчины, наверное, что-то по-настоящему стоящее. И обещал ведь вернуть, когда попрошу…
Не дав себе опомниться и задуматься об умении этого типа весьма убедительно врать, я решительно вложила руку в протянутую ладонь. Лучше ведь сожалеть о сделанной ошибке, чем о несовершенном поступке!
Надо отдать Суру должное – вел он себя исключительно прилично, не спешил подтверждать мои страхи и оправдывать подозрения. Держа за руку, провел по коридору к лифту, а наверху нас поджидало транспортное животное, название которого я забыла спросить.
– Закрой глаза. А то будет неинтересно, – тихо попросил Сур через несколько секунд, когда мы уже стояли на спине зверя, и я послушно зажмурилась. Странно упрямиться в мелочах, когда уже совершила самую большую глупость на сегодня. – И не подглядывай.
– Куда мы летим? – полюбопытствовала я, на всякий случай даже прикрыв глаза свободной ладонью. Правда, вскоре вспомнила, что стою на ничем не огороженной спине непонятного существа, которому что угодно может взбрести в голову, и вцепилась второй рукой в запястье Сура.
– Здесь недалеко, – успокоил меня мужчина. – Что случилось? – растерянно уточнил он. – Чего ты боишься?
– Высоты, – смущенно призналась я. – То есть не совсем высоты, а конкретно этой высоты прямо сейчас. Мало того что под ногами ненадежное непонятно что, я еще и ничего не вижу, но точно знаю, что падать высоко. Днем в компании как-то притерпелась, а сейчас… В общем, извини, ничего не могу с этим поделать.
Сур неопределенно хмыкнул, а потом я почувствовала его руку на своей талии и через мгновение оказалась в объятиях мужчины. Уютных, бережных и казавшихся настолько надежными, что страх мгновенно пропал, уступив место другим заботам. Например, надо было держать себя в руках, чтобы не расслабиться и не позволить себе опустить голову на плечо, не обнять в ответ, прижавшись к широкой твердой груди. Оставалось только цепляться одной рукой за ворот его рубашки, а второй продолжать прикрывать глаза: так получалось хоть чуть-чуть отгородиться.
Страшный все-таки человек. И угораздило же с ним столкнуться! Я не могла сказать, что рядом с ним теряла разум: все мысли и рассуждения оставались прежними. Только значить они начинали пугающе мало.
– Вот и прибыли, – проговорил мужчина, осторожно разворачивая меня в объятиях. – Открывай глаза.
Глава шестая,в которой я еще глубже влипаю в неприятности, причем сотворенные глупости на этот процесс никак не влияют
Я задохнулась от восхищения, на несколько мгновений забыв обо всем. О чужом мире, о своих страхах, о сильных ладонях на талии, почти обжигающих сквозь тонкую ткань одежды, о щекочущем ухо дыхании.
Город сиял. Это было изумительное, волшебное зрелище. Тонкие хрупкие льдинки парили в воздухе, складываясь в застывшее воплощение северного сияния на черном бархате неба, переливаясь разными цветами от бледно-зеленого до густо-фиолетового. А снизу, с дрожащей мелкой рябью поверхности бескрайнего океана, ему отвечало отсветами отражение. Оно, казалось, жило своей жизнью, а не копировало верхний город. Как будто одно сияющее облако медленно опускалось сверху, а ему навстречу из бездны поднималось другое – темное, зыбкое и почему-то значительно более реальное. Рассыпанные по небу звезды совершенно терялись на фоне такого великолепия и казались пылинками, искрами, отлетевшими от главного светоча и осевшими на драгоценном муаре.
Подобная красота просто не могла существовать в действительности, не могла являться творением человеческих рук. Там непременно должны были обитать сказочные феи и эльфы с тонкими хрупкими крылышками, сияющими таким же призрачным светом, но никак не обыкновенные люди. Или блуждать сонмы мятущихся неупокоенных душ, жутких в своем нерушимом и нескончаемом одиночестве.
Да я сама себе казалась сейчас призраком, заблудившимся между вчера и сегодня, между землей и небом. Неподвижная и бесшумная черная туша под ногами не различалась в ночи, и чудилось, что я парю в воздухе. Мы все казались не живыми существами из плоти и крови, а чем-то невозможным и восхитительно жутким. Персонажами старой страшной сказки, рассказанной длинной морозной ночью беззубой старухой у тлеющего очага и записанной ощипанным гусиным пером на шершавой желтоватой бумаге при свете масляной лампы.
Я стояла, чуть дыша и боясь пошевелиться, впитывала кожей сказочное ощущение и остро сожалела, что сейчас у меня под рукой нет скрипки. Для завершенности картины не хватало лишь ее тихого плача – столь же потустороннего, как и замершие в воздухе призрачные сталактиты домов.
Не знаю, сколько времени мы вот так простояли, застыв посреди неба. Сур тоже не двигался: может, был очарован не меньше меня, а может, просто не хотел мешать моему удовольствию. В любом случае я была ему благодарна – и за молчание, и за придерживающие меня руки, не позволяющие окончательно потеряться среди этой призрачной красоты и запаниковать.
Оцепенение отпускало постепенно. С легким порывом ветра, с тихим плеском воды под ногами, с мелькнувшей поперек сияющего великолепия тенью.
– Спасибо, – тихо пробормотала я, потому что выразить свои эмоции словами была неспособна. – Это… волшебно.
– Я рад, что не ошибся, – так же тихо откликнулся мужчина. Горячее дыхание пощекотало мое ухо, и я вдруг поняла, что воздух совсем не такой теплый, как днем, и я как-то незаметно умудрилась замерзнуть, разглядывая ночной город.
Правда, как следует задуматься об этом не успела. Правая рука мужчины переместилась с моего бока на живот, крепче прижимая к горячему сильному телу, а левая – медленно и неторопливо двинулась вниз, осторожно огладила бедро и сместилась на ягодицу. Как мне показалось, бережным прикосновением принося извинения за причиненную недавно боль. Объятия за какое-то мгновение перестали быть приличными, и мне уже стало не просто не холодно – жарко и душно, и отчаянно захотелось с головой окунуться в ледяную воду.
Но я промолчала. Лишь обеими руками вцепилась в предплечье придерживающей за талию руки и прикрыла глаза, ощутив прикосновение губ мужчины к краю уха, которое совсем недавно грело его дыхание. Язык осторожно пощекотал мочку – и мое сердце в ответ бешено застучало в горле, а по спине вновь прокатилась волна мурашек. Дорожка из осторожных теплых поцелуев пролегла по открытой шее к плечу, а ладонь мягко и настойчиво прижала мои бедра к его бедрам.