Мелькнула мысль, что пора бы остановить происходящее, пока все не зашло слишком далеко, но вспыхнула искорками в том огне, что разжигали во мне сейчас руки мужчины. В то же пламя канули и воспоминания о боли, и страхи, и подозрения.
Не встретив сопротивления, Сур осторожно развернул меня и, одной рукой обхватив лицо, коснулся губами губ, пробуя на вкус и неторопливо изучая. Ладонь была шершавой и твердой, а губы – мягкими и невероятно нежными. Поцелуй постепенно становился все более уверенным и откровенным, и я сама не заметила, когда мои пальцы запутались в густых жестких волосах мужчины. Тянущее ощущение возбуждения внизу живота казалось одновременно сладким и мучительным, и я не сдержала тихого стона, который Сур поймал своими губами. А в следующее мгновение я почувствовала его ладонь на своей груди. Под одеждой. Пояс уже был развязан, и шелковистая ткань комбинезона сползла с одного плеча, открыв мужчине доступ к моему телу.
Прервав поцелуй, Сур переместился ниже, придерживая меня одной рукой за талию и вынуждая прогнуться, чтобы ему было удобнее ласкать губами мою грудь. А вторая его ладонь сместилась еще ниже, даря откровенную и уже совсем бесстыдную ласку.
В сладком дурмане, окутавшем мой разум, вяло шевельнулась одинокая мысль, что приличные девушки на первом свидании даже не целуются. А я, судя по поведению, просто феноменально неприличная девушка, если позволяю такое мужчине, которого знаю всего пару дней.
Увы, свое черное дело эта мысль сделала, не позволив мне окончательно сгинуть в затягивающем водовороте наслаждения. Я вдруг очнулась и задохнулась от стыда, уперлась обеими руками в плечи чужака, пытаясь отстранить его от себя, и с трудом выдохнула:
– Сур, остановись, пожалуйста!
Не знаю, что бы я делала, если бы он не обратил на это внимания. Возможности сопротивляться его силе у меня не имелось, да и, если совсем уж честно, добрая половина меня (кажется, даже больше половины) категорически не желала прекращения такого приятного занятия. Наверное, если бы мужчина настоял на своем, начатое дело было бы доведено до логического конца, но тот послушался.
– Что случилось? – настороженно спросил он. Голос прозвучал хрипло и жарко и отозвался в моем теле новой волной возбуждения, так что пришлось закусить губу, чтобы сдержать стон.
– Так нельзя, – тихо и жалко всхлипнула я. – Это… неправильно.
– О чем ты? – совсем уж растерянно уточнил Сур, обеими руками обнимавший меня за бедра.
Ноги стали ватными, и я обеими руками вцепилась в рубашку на его груди, чтобы не упасть.
– Прости, я… не могу, так нельзя, это все… я почти совсем тебя не знаю!
– При чем здесь это? Я же вижу, тебе нравится. Нравлюсь я, мои прикосновения тебя возбуждают. А мне нравишься ты. Что не так?
– Понимаешь, я… зечики бы меня побрали, – пробормотала невнятно, уткнувшись лбом в грудь мужчины. Настолько глупо я себя не чувствовала, кажется, никогда в жизни. – Я не то чтобы против секса до свадьбы, я против секса без любви. Звезды! Нет, я понимаю, как это глупо, наверное, звучит, но… понимаешь, я еще никогда ни с кем… Ну то есть никогда не была с мужчиной в этом смысле. И я мечтала, чтобы первый раз все было… красиво? Нет, зечики меня поберите, куда уж красивее-то! Но… с любимым мужчиной. То есть не со случайным знакомым, которого я знаю всего два дня, на первом свидании, а… чтобы это сопровождалось каким-то более серьезным чувством, чем простое физическое влечение. Прости, я… надо было сразу прекратить! Но я так увлеклась, все шло так чудесно… Я представляю, как по-идиотски это выглядит с твоей точки зрения, но я… не могу. Не прощу себе. То есть, конечно, я утрирую, но… – Я запнулась, понимая, что начинаю нести форменный бред. Чувствовала, как отчаянно горят от стыда уши и щеки, и радовалась, что Сур этого хотя бы не видит. – Прости меня, я… дура, да?
Мужчина несколько секунд молчал. Ждать от него понимания и сочувствия я по-хорошему не имела права. Выругался бы, послал подальше – это была бы вполне ожидаемая и далеко не самая худшая реакция. Но он не ругался, не отпихивал меня и не пытался продолжить начатое, и я замерла, ожидая вердикта.
– Это какой-то обычай твоей родины? – задумчиво проговорил он.
– Ну… да, можно сказать и так, – нервно шмыгнув носом, проговорила я.
– Ты молодая, красивая, физически и морально полностью зрелая женщина, и при этом в самом деле ни разу не соединялась с мужчиной? Это тоже какая-то странная традиция?
– Скорее, следствие предыдущей и образа жизни, – свободнее вздохнула я. – Понимаешь, я с детства жила на том корабле, на котором мы летали. Люди, с которыми мы там находились, – они моя семья, и хоть не родня по крови, но… в общем, как-то возможности не было соблюсти главное условие.
– Очень странная традиция, – протянул Сур. – У нас эмоциональная привязанность – это повод для создания постоянной пары, а для удовлетворения потребностей и желаний тела она совершенно не обязательна.
– Ну… можно сказать, каждый раз, вступая в отношения, мы надеемся, что это – та самая постоянная пара, с которой мы не расстанемся до конца жизни. То есть, конечно, не все человечество так себя ведет, но… скажем так, я отношусь к сторонникам подобного мировоззрения.
– Забавно, – тихо хмыкнул он.
– Прости меня, ладно? – в очередной раз попросила я. – И спасибо, что выполнил свое обещание и действительно остановился. Мне очень повезло, что ты такой разумный и опытный; другой бы, наверное, прибил от избытка чувств.
– Убивать за отказ от соединения? Это вряд ли, – со смешком ответил он и чуть отстранился, спокойно помогая мне привести одежду в порядок. То ли он как-то видел в темноте, то ли обладал достаточным опытом для совершения этого действия на ощупь. – Но желания продолжить общение у этого гипотетического «кого-то» могло и не возникнуть. Когда я обещал вернуть тебя обратно по первому требованию, я, конечно, подразумевал совсем не это, но особенной трагедии тут нет. Я раздосадован, и ощущения тела сложно назвать приятными, но от них можно легко избавиться.
– Каким образом? – полюбопытствовала я, прежде чем сообразила, насколько неприличным может показаться мой интерес.
– Обыкновенно – схожу в место свиданий. Это…
– Я догадалась по смыслу, – прервала его.
Только что выправившееся после несостоявшегося скандала и спокойного объяснения настроение с шумом и воображаемым грохотом рухнуло на не существующий здесь пол. Мне было чудовищно обидно, что Суру настолько откровенно наплевать, со мной провести эту ночь или с какой-то совсем уж посторонней женщиной.
Я пыталась объяснить себе, что понимала это с самого начала и именно поэтому его остановила, что минуту назад ощущала себя ужасно виноватой и мечтала провалиться сквозь землю от стыда перед мужчиной за такой грандиозный облом. И злилась – уже на себя, – что веду себя как пресловутая собака на сене. Даже честно пыталась представить вариант, который бы меня полностью устроил, и не находила. Если бы он настоял на своем – я бы все равно сердилась, если бы рассердился и обиделся, – чувствовала себя виноватой и искренне переживала. А если бы начал клясться в любви с первого взгляда – просто не поверила бы!
Может, стоило все-таки наступить на горло этому принципу и спокойно позволить Суру все и сразу?
Ну да, можно подумать, в этом случае мне сейчас станет легче! Хотя… по крайней мере, тогда исчезнет это отвратительное ощущение неудовлетворенности.
И после этого мужчины жалуются на женскую логику… Они-то с ней встречаются только иногда, а нам с ней приходится жить!
В общем, до дома мы добрались в тягостном молчании. Вернее, тягостным оно оказалось только для меня, а Сур был вполне спокоен; надо ли говорить, как это раздражало!
Скомканно попрощавшись с несостоявшимся любовником у дверей, я направилась прямиком в местный «душ» с твердым намерением избавиться от следов своего несостоявшегося грехопадения и ощущения прикосновений мужчины. Удалось только наполовину: губы и кожа там, где меня касались твердые шершавые ладони, горели и ныли. Тело категорически не соглашалось со столь поспешным и скомканным финалом того, что начиналось настолько приятно.
В итоге ночь прошла отвратительно. Раз за разом я прокручивала в голове произошедшие события, то злилась на Сура, то на себя, то с трудом сдерживала слезы обиды, то корила себя попеременно за излишнее любопытство и за чрезмерную принципиальность. И все никак не могла избавиться от ощущения прикосновений и вкуса губ мужчины. Заснуть, в конце концов, сумела, но лучше бы не засыпала, потому что мне приснилось именно то, о чем я думала: Сур.
Причем подсознание откровенно поиздевалось надо мной, не просто повторив знакомую картинку, но призвав на помощь фантазию и теоретические познания, и местом действия оказалась эта самая спальня. И все бы ничего, только закончился сон почти так же, как в жизни, то есть – ничем: я проснулась в самый ответственный момент. Предсказуемо в отвратительном настроении. И пока совершала утренние гигиенические процедуры, всерьез задумалась, а так ли уж нужна мне эта любовь?! Может, стоит перенять местные традиции?
– Алечка, ты чего такая взвинченная? – растерянно уточнила тетя Ада, когда я, в знак протеста нацепив собственный комбинезон, вышла в общую комнату. Так и подмывало ответить что-нибудь максимально близкое к правде, но я сдержалась и отделалась дежурной фразой про плохой сон и дурное настроение. По-моему, не поверил даже братец, но вопросов никто не задавал.
А потом пришел Сур и все испортил.
Нет, он не стал ни о чем рассказывать, задавать провокационные вопросы или делать неприличные намеки. Вошел, собранный и спокойный, как обычно, я мрачно подумала, что у него-то ночь, похоже, вполне удалась. Но едва ли не на пороге он растерянно замер. Нашел меня взглядом, сначала удивленно и недоверчиво вскинул брови, потом – растерянно нахмурился и проговорил:
– Аля, можно с тобой поговорить? Наедине.