Судя по местному солнцу, проспала не так уж много, в любом случае – меньше половины дня. Когда после душа вышла в общую комнату, там нашелся весь экипаж, а вот Сур, кажется, до сих пор не появился. Но задуматься о дальнейшем собственном досуге я не успела: у общего входа раздался бодрый мужской голос:
– Опа, земляки!
На пороге стоял тип весьма приметной наружности. Про таких обычно говорят: «Маленькая собачка – всю жизнь щенок»; ростом он был ниже, кажется, даже Василича, то есть – откровенно мелкий, при этом щуплый и шустрый. Взъерошенно-кудрявый, русоволосый, с большими ясными голубыми глазами. На первый взгляд он казался подростком, но лучики мимических морщин и перья седины в волосах намекали на более зрелый возраст. Покрой одежды оказался точно таким же, какой мы наблюдали на Суре, только расцветка впечатляла: ярко-алые штаны и канареечная жилетка.
– Не земляки, а земляне, – педантично поправил дядя.
– Да нет, как раз – земляки, – рассмеялся незнакомец, с интересом нас разглядывая. – Ух ты, какая красавица! – восхищенный свист и реплика явно предназначались мне. Но почему-то такая искренняя, хотя и своеобразная похвала вызвала только неожиданное, ничем не мотивированное раздражение и желание оказаться подальше от на первый взгляд вполне обаятельного и безобидного типа. Я даже растерялась от собственной столь резкой негативной реакции на совершенно постороннего, дружелюбно настроенного человека, на меня это совершенно не походило. Может, опять какие-то сбои в организме? – Калинин Андрей Сергеевич, вернее – просто Дрон, в прошлом пилот и капитан частного катера «Кровавая Машка», в настоящем… тоже в общем-то почти пилот. Вы на меня так смотрите, как будто денег должны, а отдавать нечем, – расхохотался он. – Ну да, с Земли я. А это – не муляж. – Он продемонстрировал ладонь, которая на глазах затянулась характерной черной пленкой. – Сургут вас не предупредил, что ли, сюрприз решил устроить? Как-то на него не похоже.
– Кто не предупредил? – растерянно уточнил за всех капитан.
– Ну, местный шеф… вот этот! – «Просто Дрон» просиял и кивнул на дверь.
– Тебя зовут Сургут? – озадаченно поинтересовалась я у вошедшего Сура.
– Я в курсе, что так называется город на Земле, – чуть поморщился тот. – Это полное имя. Тебя ведь тоже зовут не Аля, да? Андрей, ты…
– Развлечь, накормить, ответить на вопросы, – бодро кивнул тот. – Плавали, знаем.
– Аля, пойдем, нужно показать тебя специалисту.
– Ты куда это ее потащил? – всполошилась тетя.
– Мама Ада, все в порядке, – поспешила я ее успокоить. – Сура озадачила моя головная боль, и он обещал показать меня врачу.
– Боль? Ну да, врачу. – К счастью, мужчина оказался достаточно сообразительным и разъяснять ничего не стал. – Ты им не рассказала? – уточнил он, когда мы вышли.
– Не стала беспокоить. Я ведь правильно поняла, ты хочешь выяснить, что случилось со мной ночью?
– В общем, да, – медленно кивнул Сур. – Этот человек, о котором я говорил… в вашем понимании, наверное, биолог. Он поможет.
– Логично, медиков-то у вас нет, – вздохнула я и решила переменить тему: – Почему ты привел этого типа? Ты же, кажется, не собирался знакомить нас с живущими тут сородичами.
– Собирался, хотя и попозже, – возразил он. – Но решил, что так будет лучше.
– Что, ЗОР решился на войну, и это вместо расстрела? – нервно хмыкнула я. – Или наоборот, согласился на дружбу, но вы по какой-то причине не желаете нас отпускать?
– Ни то, ни другое. – Мужчина даже недовольно поморщился. – Просто так будет спокойнее.
– Кому?
– Всем.
На этом разговор заглох, и дальнейший путь продолжался в молчании. Лететь оказалось недалеко, мы даже не вынырнули из облака. Несколько шагов в тумане, лифтовая шахта… а вот дальше начались отличия. То помещение, в которое мы попали, занимало целый уровень в тонкой сосульке здания, а подвижная платформа пряталась внутри центральной колонны.
Не знаю, что я ожидала увидеть на месте работы здешнего биолога. Честно говоря, я вообще не знала, как должно выглядеть логово подобного специалиста. Вариантов имелось два: либо простое кресло у стола и достаточно производительный бик, либо комната вроде тетиного медотсека. Может, даже с какой-нибудь живностью в банках, живой или мертвой.
Здесь находилось нечто среднее между лабораторией, складом, операционной, свалкой и мастерской скульптора. Эффекта добавляли расставленные тут и там разнокалиберные глыбы льдистого камня, из которого в выделенной нам квартире были выполнены терминалы для связи с местным информационным пространством.
В целом пространство казалось значительно более захламленным, чем мы привыкли наблюдать в этом мире, что вызывало противоречивые ощущения. С одной стороны, творческий беспорядок будил ностальгию и подтверждал, что мы с местными очень похожи. А с другой – не слишком-то ассоциировался с ученым, близким к медицине, скорее уж с раздолбаем-техником вроде меня, и это настораживало.
– Малик! – позвал Сур, даже не пытаясь найти здешнего хозяина самостоятельно.
В ответ раздался шорох, и откуда-то сбоку и из нагромождения хлама выглянул, видимо, искомый биолог. Худощавый лысый мужчина весьма пожилого возраста, на вид – чуть моложе Василича. Хотя кто знает, сколько живут местные? В руках этот тип держал оплывший и будто обтесанный водой обломок все того же минерала. Если это, конечно, минерал, а не очередное живое существо вроде коралла.
– А, Сургут, здравствуй, – кивнул он. Окинул меня любопытным взглядом и неопределенно хмыкнул себе под нос: – Надо же, как интересно.
– Что – интересно? – настороженно уточнила я. Происходящее мне категорически не нравилось, интуиция в голос вопила о неприятностях. Тактично, впрочем, умалчивая, о каких именно и откуда конкретно их стоит ждать. Лучше бы уж вовсе помалкивала!
– Ты интересная, – пожав плечами, ответил Малик. Отложил свою ношу куда-то в сторону, подошел ближе. – Можно посмотреть? – вежливо уточнил, протягивая ладонь к моей голове.
– Смотря что, – нервно хмыкнула я. Надеюсь, биолог не собирается вскрывать мне черепную коробку, правда?
– Твое состояние. Это не больно, – чуть поморщился он.
Вблизи мужчина производил странное впечатление: с одной стороны, был обаятельным и вызывал безотчетное доверие на каком-то глубинном, подсознательном уровне, а с другой – пробуждал опасение и настороженность. Он походил не то на художника, не то на маньяка-убийцу. Одухотворенное узкое лицо с высокими скулами, чуть виноватая улыбка, выразительные глаза в окружении мелких морщинок, острый упрямый подбородок… запоминающийся портрет.
Я зачем-то обернулась на невозмутимого Сура и медленно кивнула. Биолог положил узкую сухую ладонь мне на макушку. К счастью, что там происходило, я не видела, но догадывалась, что свою диагностику мужчина проводит при помощи этой черной гадости. То есть симбионта.
– Кхм. Как интересно, – кашлянул он, убрав руку. Выражение лица было озадаченным.
– Все плохо? – встревожилась я.
– Как сказать, – неопределенно пожал плечами Малик. – Ты очень вовремя ее привел, пока затронуты только верхние слои.
– Верхние слои чего? – испуганно уточнила я.
– Разума. Удивительная восприимчивость; я о таком слышал, но никогда не доводилось встречать в реальности. – Он задумчиво качнул головой, обращаясь не то к Суру, не то к самому себе. Во всяком случае, явно не ко мне.
– Восприимчивость к чему? Что вообще происходит?! – начала раздражаться я.
– Я потом объясню, не будем тянуть. Давай сначала тебя подлечим. Ты же не хочешь возвращения и более того – усугубления собственного утреннего состояния? – спокойно уточнил Сургут.
Подозрения мои никуда не делись, но слова он подобрал очень правильные. Я не просто не хотела повторения, я после пробуждения начала всерьез опасаться возвращения этих ощущений и того, что принятые меры по их устранению носили временный характер. Поэтому, даже чувствуя, что меня в чем-то обманывают, позволила отвести себя в дальний конец просторного помещения, имевшего овальную форму.
– Ложись, – велел Малик, кивая на еще одну глыбу все того же камня, большую и неровную.
– Раздеваться, надеюсь, не надо? – мрачно спросила я, осторожно присаживаясь на край и щупая поверхность.
Глыба была твердой, шершавой, чуть теплой и будто немного маслянистой, хотя следов на пальцах не оставляла. Больше всего походило на какой-то полимерный пластик.
– Нет. Просто приляг и расслабься, это не страшно и не больно, – терпеливо проговорил он.
Терзали сомнения, но я послушно улеглась и закрыла глаза. Утешение у меня, хоть и сомнительное, имелось: мое согласие в конечном итоге ничего не решало. Добровольно ли или с применением силы, но желаемого они добились бы в любом случае. А заставить при этом расслабиться можно массой способов – от химических препаратов до банального физического воздействия. Проще говоря, по башке аккуратно стукнул – расслабленность обеспечена.
Темнота беспамятства наступила как-то вдруг, и, очнувшись, я долго не могла сообразить, где нахожусь. К счастью, хотя бы вопрос «кто я?» не стоял, это я помнила. Никаких тревожных ощущений в теле не было, ничего нигде не болело и ничего странного не хотелось. Я чувствовала себя выспавшейся и вполне довольной жизнью, тело ощущалось легким и слушалось безукоризненно. Я задумалась, а почему, собственно, меня это беспокоит, и тут же вспомнила: биолог, захламленная комната и большой кусок непонятного камня.
Открыв глаза, пару секунд разглядывала высокий бледно-желтый потолок. Пошевелила пальцами рук и ног – все в порядке. То есть, кажется, действительно не обманули, и ничего плохого мне никто не сделал.
– Насколько я могу судить, все прошло отлично, – раздался спокойный голос хозяина лаборатории, а на краю поля зрения произошло какое-то шевеление. Я чуть повернула голову и обнаружила, что оба мужчины стоят рядом с моим ложем. – Ты можешь встать, – разрешил Малик.