– Подслушиваешь? – мрачно поинтересовалась я, не оборачиваясь: все равно же почти ничего не видно. Глаза к темноте, конечно, относительно привыкли, но толку от этого было немного – слишком плотная облачность.
– Да, – совершенно спокойно ответил Сур.
– И не стыдно тебе за девушками следить?
– Это моя работа, – точно так же невозмутимо ответил он, пару секунд помолчал и присел на край крыши в полуметре от меня. – Мне сообщили, что ты ночью покинула здание.
– Никто не говорил, что это запрещено, – огрызнулась я ворчливо.
– А я разве запрещаю? – иронично хмыкнул мужчина. – Просто это неожиданное поведение, и я решил проверить.
– Чтобы не спрыгнула? – уточнила недовольно.
Похоже, невзирая на все предшествовавшие размышления и попытки самоубеждения, меня опять понесло по знакомому маршруту…
– Если человек всерьез хочет умереть, к нему бесполезно приставлять охрану – он рано или поздно добьется желаемого, – отмахнулся Сургут. – И эту тему мы, кажется, уже закрыли. Я просто хотел проверить, все ли в порядке и не нужна ли какая-то помощь. Не удержался, решил послушать. Если ты хотела побыть одна – извини, я уйду.
– Нет, это… ты извини, – с глубоким вздохом проговорила я. – Мне просто не спалось, захотелось на воздух. Скрипку вот случайно прихватила. Почему мазур так странно реагирует на ее звуки?
– Не на ее звуки, – со смешком возразил Сур. – У них нет отдельного понятия «звук», любые механические колебания они воспринимают одним и тем же органом. Гармоничные упорядоченные звуки для них… ну, как щекотка или легкий массаж.
Я на этих словах не удержалась и хихикнула. Точно, прибалдел симбионт, что твой кот, расслабился совершенно.
– Извини, что так получилось, – тихо добавил Сургут через пару секунд. – У нас правда не существовало другого выбора, все остальные варианты еще хуже. Они были просчитаны на основании знакомых нам моделей поведения представителей вашей цивилизации и отвергнуты, и подобная транспортировка – без попыток добиться согласия – это оптимальное решение. Поэтому она и вошла в инструкцию для патрульных.
– Срочное объединение меня с симбионтом тоже просчитали?
– Никто не ожидал встретить подобную восприимчивость, это… теоретический прогноз, на практике до сих пор с таким никто не сталкивался. Земляне обычно находятся вблизи нижней планки чувствительности. Специалисты решили, что рисковать не стоит.
– Специалисты? То есть это еще и не твоя инициатива?
– Я уверен, что они правы, и полностью согласен с этой точкой зрения, – уточнил Сур.
– Ладно, – вздохнула я чуть свободнее. – А почему утром ты не начал с этих слов?
– Потому что не люблю поднимать подобные темы при посторонних.
– Подобные темы – это извиняться? – переспросила я не возмущенно, а, скорее, озадаченно. Он немного помолчал, но потом все-таки пояснил. Серьезно и так же спокойно, как разъяснял способ пользования душем или действие паразитов на организм.
Интересно, этот человек вообще умеет теряться, смущаться и… не знаю, мямлить, что ли? А то он настолько наглядно и развернуто формулирует мысли, что кажется, читает по учебнику.
– Извиняться стоит за реальный факт, когда ты объективно не прав, ошибся и поступил не так, и тогда нет разницы, слышит это кто-то или нет. Здесь же затронута исключительно эмоциональная сфера, то есть – личное, а все личные вопросы я предпочитаю решать без посторонних.
– Ты? Или это неотъемлемая черта культуры, считающей, что поднимать такие вопросы публично – неприлично?
– Нет, здесь каждый выбирает сам, – отмахнулся он.
– Ладно, мир, – в конце концов решила я.
Кажется, в самом деле больше не сердилась. Неприятный осадок еще оставался, но жить и нормально общаться он не мешал. Учитывая, что долго копить обиды я не умею, надо думать, и он когда-нибудь растает. Если, конечно, наша ассимиляция не закончится раньше.
Вспомнилась расхожая мысль: «Если женщина обижена – извинись, даже если ты прав!» – и я едва не захихикала. Похоже, сейчас я наблюдала применение на практике именно этого принципа, и извинялся Сур не потому, что чувствовал за собой какую-то вину, а только чтобы меня успокоить. И даже несмотря на понимание мной этого факта, было приятно. Если хочет успокоить, значит, ему не все равно, так ведь?
Пока мысли не унесли меня в совсем уж дальние дали, я поспешила нарушить тишину и сменить тему:
– А здесь всегда облака?
– Всегда, – подтвердил он. – Это как-то связано со способом существования города; я не помню, но, если хочешь, могу уточнить подробности.
– Да ладно, ну их. Всегда так всегда, я же не возражаю. Просто без неба над головой все как-то… не так.
– Ничто не мешает вылететь из этого облака.
– Мешает. Я не умею управлять местными транспортными средствами, не знаю, где их взять и вообще пока не настолько освоилась, чтобы еще и с ними контактировать.
– Хочешь, я тебя отвезу? – предложил он.
– Ну, во-первых, мне неудобно тебя напрягать, и так тебя из-за меня из постели вытащили. А во-вторых… я же говорила, что… ну… – замялась я, стесняясь сказать прямо.
– Обещаю к тебе даже не прикасаться, – легко понял мои затруднения Сургут. – А постель… я все равно пока не хочу спать.
– Тогда полетели. – Я махнула рукой и начала осторожно, чтобы не кувыркнуться вниз, подниматься на ноги.
Наверное, глупо соглашаться, но уж очень заманчиво вновь полюбоваться красотами ночного города, только на этот раз – добавив штрих, которого в прошлый раз недоставало.
Еще глупее было верить Суру на слово, но я почему-то верила.
А самым глупым показалось то, что от этого обещания стало очень обидно и захотелось, чтобы мужчина его нарушил. Ну так, слегка. Приставать всерьез не обязательно, но… я в глубине души была совсем не против того, чтобы оказаться в его объятиях. Да и целовался он так, что дух захватывало. А какая-то часть меня не возражала и против чего-то большего.
И хотелось бы свалить подобные мысли на постороннее воздействие и мазура, да только я прекрасно понимала: мысли и желания эти исключительно мои. Не стоит отрицать очевидное, Сур нравился мне как мужчина, причем как бы не с перелета, нравился на том самом химическом, подсознательном уровне. Даже после всей этой истории с подселением симбионта. Да и обида моя отчасти была не обидой, а пресловутым страхом перед неизвестностью, в которую меня вдруг швырнули как кутенка.
И вообще, говорят, все, что ни делается, к лучшему, даже если поначалу это кажется сомнительным. В конце концов, я и сама подумывала о переменах и о необходимости как-то расширить собственный круг общения. Вот и расширила! Причем настолько, что аж дух захватывает.
Найти бы еще свое место в этом мире, но для этого придется хоть немного с ним познакомиться. Наверное, с этого и стоит начать завтра, раз уж я обрела связь с местной информационной сетью. Но завтра, а сегодня можно немного отвлечься и не думать о плохом.
Транспортный летун обнаружился неподалеку, на нем, видимо, Сур сюда и добрался. Обещание «не прикасаться» мужчина выполнял дотошно, даже не подал мне руку. И я все никак не могла понять, забавляет меня этот педантизм или раздражает. Впрочем, именно сейчас меня держали и без помощи Сургута. Во всяком случае, симбионт утверждал именно это, а не верить ему было сложно: убьемся-то мы в случае чего вместе. Но стоять все равно было страшновато, поэтому я аккуратно присела и осматривалась уже из такого положения. Сур не возражал.
В этот раз я могла наблюдать светящиеся колонны зданий вблизи. По мере приближения к краю облака вокруг светлело, но переход все равно оказался внезапным. Только что вокруг клубилась туманная пелена – и вдруг нас окружили парящие в небе сталактиты. Вблизи оказалось, что светится не вся поверхность целиком, а маленькие огоньки, прихотливо рассыпанные по ней. Они складывались в затейливую многоцветную вязь и манили вглядеться, вчитаться. Казалось, огоньки знали ответы на все вопросы и разгадки всех тайн Вселенной.
На фоне этой красоты скользили в воздушных потоках другие скаты-амфибии (они назывались петами) с пассажирами на спинах; порой стремительно проносились узкие длинные темные торпеды, ездоки на которых сидели верхом и, кажется, в одиночестве.
Мы спускались по расширяющейся пологой спирали, покидая город. Не знаю, как летуны общались между собой и избегали столкновений. На первый взгляд перемещение казалось хаотическим, не было установленных горизонтальных ярусов и прямых линий движения, как в воздушном пространстве человеческих городов. Позавчера днем я не обратила на это внимания, а теперь радовалась собственной осторожности. Не думаю, что с первого раза сумела бы освоить тонкости управления, а скорости здесь преобладали достаточно высокие. Симбионт, конечно, давал защиту, но слабо верилось, что от всего на свете.
Спустившись ниже города, мы полетели прямо, явно ускоряясь. Движение ощущалось, замечалось по проносящимся над головой огням, но ветер не норовил сдернуть нас со спины животного. Я не задавала вопросов, куда именно мы летим, Сур стоял рядом и тоже молчал. И мне было очень хорошо, легко и спокойно.
Подобное умиротворение в какой-то момент показалось подозрительным, и я обратилась с вопросами к мазуру. Тот отреагировал не сразу, вяло и как будто сонно, да еще долго не понимал, чего я от него хочу. А когда понял, искренне обиделся и даже возмутился. Мол, против Сура он ничего не имеет, но с точки зрения мазура вторжение в чужую личность и воздействие на разум вообще чуть ли не самое страшное преступление, особенно если это разум собственного симбионта. И идти на подобное просто ради ровных отношений с посторонним типом – вообще совсем не по-мазурски. Вот если бы я сама попросила, тогда другое дело. Ну или находилась настолько не в себе, что на его вопросы не реагировала и угрожала своей собственной жизни, тогда еще можно было бы сделать исключение. А вот так… как я вообще могла предположить подобное!