– А у меня книг полно. Бумаги, от мамы оставшиеся мелочи. Рука не поднимается выбросить.
– Каждый по-своему обустраивает пространство. Тут пример брать – дело неблагодарное. Как ты смотришь на жареную картошку, котлеты и малосольные огурцы? Огурцы я сама делала.
– А картошку с котлетами? – поинтересовался Аркадий.
Оксана расхохоталась. И Морковкин залюбовался ею. При ярком и теплом домашнем свете он сумел ее разглядеть – блондинка, с румянцем, широкими соболиными бровями, с серыми глазами, она была необыкновенно хороша. «Черт, какая!» – подумал Аркадий. Уже через полчаса они сидели на кухне, такой же пустынной – ни яркой баночки, ни салфеточки с цветочками. Все было попрятано, закрыто за фасадами серой матовой кухни.
– Стильно, – одобрил Аркадий.
– Так сама и выбирала. По вкусу.
Картошка была поджаристой, котлеты – добротными, малосольные огурцы выше всяких похвал. Оксана ела с аппетитом, и ее порция на тарелке была ничуть не меньше Морковкиной.
– На диете не сидишь? – спросил он.
– С ума сошел?! Какая диета. У меня ни грамма лишнего веса. И поесть я люблю.
– Это правильно, а я тоже люблю готовить.
– А что ты еще любишь? – спросила Оксана. Перед ними уже стояли кофейные чашки и маленькие стопки с пахучим напитком. Аркадий отпил и причмокнул языком. Ликер был вкусным.
– Хорош! Что это? – спросил Морковкин, беря в руки бутылку. – Я видел его, но не покупал.
– «Кове де Сантенер». Хорошая штука.
– Так это коньяк? Или ликер?
– По сути коньяк, но добавки делают его ликером, – ответила Оксана.
– Так он стоит же…
– Сто долларов. Знаешь, нынче такое с ценами происходит, что не знаешь, что теперь дорого, а что – нет.
– Верно, – кивнул Аркадий, а сам подумал, что такой напиток одинокой женщине может достаться одним путем – в качестве благодарности. «Она преподаватель, наверное, отблагодарили за поступление или еще что-то», – подумал он.
– …Так вот, в магазинах этой сети есть потрясающие продукты. Я его там и купила.
«А… не угадал», – подумал Морковкин.
– Так, значит, ты любишь готовить. А еще что любишь? – лукаво спросила Оксана. Морковкин подобрался – в вопросе чудился подвох. И он пошел ва-банк:
– Люблю, когда женщина сверху.
Оксана даже не порозовела.
– Вот как? Мы с тобой совпадаем… Может, тогда мы не будем торчать на кухне, а перейдем в спальню?
Морковкин струсил. «Я ее не знаю. Кто, что, с кем спит. Интересно, у нее есть презервативы? Может, она проститутка. А нет ли клофелина в этом дорогом ликере?! Может, пойло налито какое-то, а бутылка из-под элитного напитка. Ну хорошо… А зачем ей это? Что, я командировочный с деньгами? Максимум часы снимет. А зачем ей эта подделка?! Но она не знает, что «Бушерон» – «левый». Выглядит как настоящий!» – думал Морковкин и тут понял, что его ужасно возбуждает и эта женщина, и эта ситуация. Было что-то щекочущее нервы в их встрече, диалоге, ее поведении. Даже в этих котлетах и картошке было что-то возбуждающее. «Блин, я спятил! И все это из-за Веры своей! Не ушла бы – не тусовался бы я с этими странными тетками», – думал он, но глаз уже выхватил особенности фигуры новой знакомой. И грудь тяжелую, и бедра широкие, и слегка загорелую кожу. Морковкин представил ее раздетой…
– Где у тебя душ? – спросил он, вставая.
– По коридору направо, вторая дверь, – ответила Оксана и добавила: – Тебя помыть?
Морковкин чуть не икнул:
– В следующий раз. Спасибо.
Оксана вошла в ванную, когда Аркадий уже собрался выходить. В руках у нее было полотенце.
– Ну, помыть не удалось, давай вытру тебя.
Не дожидаясь ответа, она принялась растирать его. Аркадий сначала отказывался, что-то бубнил, но потом сдался. В маленькой ванной запотело зеркало, пахло яблоневым цветом, чужая женщина прижималась к Морковкину, мягким полотенцем трогала его, задерживаясь в местах интимных, нежных. Он чуть не стонал от удовольствия.
– Я хочу тебя, – повернулся он к ней.
– Потерпишь, иди в спальню, – рассмеялась Оксана.
Спальня была так же скудно обставлена, как и вся квартира. Широкая постель, большое старинное кресло и шкаф-купе во всю стену. Морковин улегся на кровать и прикрылся простыней. Вскоре появилась Оксана. Она была полностью обнаженной, и Морковкин залюбовался сильным телом.
– Какая же ты гармоничная, – пробормотал он, подвигаясь на кровати.
– Да. Знаю. – Она пошарила под подушкой, достала оттуда яркие наручники и показала их Морковкину: – Не возражаешь?
Тот замялся: с одной стороны, он уже изнемогал от желания. С другой – формат «любовь в наручниках» ему не был знаком и встревожил окончательно.
– Э…
– Тебе не о чем беспокоиться, все делать буду я. А ты просто будешь прикован к изголовью кровати. Поверь, тебе будет хорошо, – в голосе Оксаны послышались нотки нетерпения.
– Да ладно. – Морковкин решил, что теперь глупо против чего-либо возражать. Он закрыл глаза…
Если бы его спросили, получил ли он удовольствие, он бы ничего не сказал. Невозможно описать то, что с ним делала Оксана, и какие ощущения он при этом испытывал. «Пусть эти тетки стыдливые порнуху смотрят и читают. Или вот с такими, как Оксана, семинары проводят. По обмену опытом. Даже нормально повернуться в постели не могут. А эта…» – думал он, возвращаясь под утро домой. Таксист попался молчаливый, уставший, ехали они не очень быстро. И Морковкин был рад этой возможности побыть между двумя жизнями. Одна была только что у Оксаны, другая ждала его дома. «Все же она проститутка? Или нет? – думал он. – Как и где можно было такому научиться? И ведь ей это нравится. Не ради меня старалась. Ради себя. Она даже ни разу не спросила, хорошо ли мне. А мне было не то что хорошо. Я же, по-моему, сознание терял иногда от боли и наслаждения!» – вспоминал он происходящее в спальне Оксаны. Еще он вспомнил, как она его провожала. Спокойно, без этих прощальных поцелуев, взглядов. Она была усталой, но в ней чувствовалось удовлетворение.
– До свидания, – попрощалась она и сразу же закрыла за ним дверь.
Дома Морковкин сразу полез в душ, долго разглядывал свое тело и морщился. Тело болело. «Она еще и кусалась. Нет, пощипывала… Господи, вот же бабы бывают… Понятно, почему она в своей Бауманке найти никого не может. С такими пристрастиями!» – размышлял он, стоя под прохладной водой. Проспал он до обеда следующего дня. Поднялся, покряхтывая, и сразу сел работать. Он очень тщательно записал все, что с ним происходило минувшим днем. Особенное внимание уделил любовным играм с Оксаной. Работа кипела, к вечеру был уже план повести. Кое-что он придумал, что-то взял из прошлого, но большая часть была пересказом вчерашних событий. Уже за полночь Морковкин перечитал план, немного подправил и решил, что надо писать так, чтобы можно было переделать в сценарий. «Кино – важнейшее из искусств!» – подумал он. Следующая ночь прошла спокойно, а утром он вдруг обнаружил, что Оксана ему не написала, не позвонила. «Интересно», – подумал он. Морковкин был уверен, что женщина проявит активность.
Впрочем, ни на второй день, ни на третий она не объявилась. Морковкин видел, что она появляется на сайте знакомств, но ему она не писала. Аркадий озадачился. Потом допустил, что он ей не понравился. «Шутишь?! – спросил он сам себя. – А кувыркаться почти до утра – понравилось? Нет, тут дело в другом. Наверное, застеснялась всего этого. Или вообще стыдно. Наверное, давно мужика не было. Дорвалась».
Неделя прошла, другая, Оксана по-прежнему молчала. Морковкин не выдержал и позвонил.
– Привет, куда исчезла? – спросил он.
– Никуда, работаю, – рассмеялась она, – хочешь, приезжай сегодня.
– Хочу, – вырвалось у Морковкина, хотя он планировал проявить характер.
– Отлично, у меня судак заливной. Знатный, кстати.
И опять был ужин, кофе, ликер, душ, полотенце, скользящее по его телу. Ее пальцы, теплые и ласковые. Ночь прошла в таком же угаре, с наручниками и какой-то цепочкой на его шее.
– Ты это любишь все? – поинтересовался он, отдышавшись.
– Знаешь, я все люблю. Сейчас – вот это, – ответила Оксана.
«О… какие черти там водятся. Готовит отлично, зарабатывает хорошо, самостоятельная, а трахается, как стосковавшийся дальнобойщик. Почти идеальная жена», – усмехнулся Морковкин.
Они стали встречаться. Не часто – работа Оксаны не позволяла. Морковкин как-то намекнул, что может ее подождать с работы.
– Понимаешь, я же свободный художник. Приеду с ноутбуком, поработаю, приготовлю нам ужин, дождусь тебя.
Но Оксане это не понравилось. Аркадий заметил, что она ни разу не напросилась к нему в гости. Но и к себе звала в строго определенные дни. Морковкин даже вычислил – во вторник и пятницу. В другие дни она даже на звонки его не отвечала. В какой-то момент он решил, что с него хватит сексуального экстрима, и отказался появиться у нее во вторник. Но уже к вечеру пожалел – перед глазами стояла Оксана. Аркадий еле дождался вечера среды, купил цветы, деликатесов и поехал к ней. Он сидел в машине и ждал. Наконец мелькнула ее фигура. Морковкин уже хотел выскочить из машины, но тут увидел, как рядом с ней идет солидный господин преклонных лет. Идет с трудом, а Оксана заботливо поддерживает его под локоть. Морковкин затаился в машине. Пара прошла мимо, скрылась в доме. Оставив букет, Аркадий подошел к охране у шлагбаума.
– А Оксану Валерьевну не видели? Я привез им документы, но телефон не отвечает.
– Так они только что прошли. И она, и Вадим Александрович, муж ее.
– Ах да? – Морковкин сделал вид, что не удивлен. – Тогда я попробую позвонить еще раз. Может, не слышали.
– Попробуйте, – равнодушно сказал охранник.
«Ах, какая стерва! Замужем. И за каким-то дедом. Конечно, ему сто лет. Он ничего не может. Вот она и изгаляется. Потаскуха. И так за руку его ведет! Мать Тереза!» – бушевал мысленно Аркадий. Почему его так задело ее вранье, он понять не мог. Ведь ему и в голову не приходило рассматривать их секс как часть будущих серьезных отношений.