Она прошла в комнату и стала переодеваться.
Морковкин остался на кухне. Некоторое время было тихо, слышно было, как Александра задвигает ящики комода. Потом она прошла в ванную. Раздался шум воды. Стоя под душем, она мечтала, что, когда выйдет, Морковкина уже не будет. «Отвратительный характер. Неужели он позавидовал? По-бабски так. Не может быть. Тогда в чем же дело?!»
Когда она вышла из ванной, Морковкин орудовал на кухне.
– Я решил тебе нормальный ужин приготовить. Так питаться нельзя, – сказал он, не оборачиваясь.
– А что ты делаешь?
– Картошку чищу, нашел у тебя немного.
«Да, но ты чистишь ее прямо в раковину. А потом будешь сгребать эти очистки рукой. Хотя можно было сразу чистить в пакет!» – подумала Александра. После душа она совсем расслабилась и мечтала только о подушке. Но вместо этого послушно слушала рассказ о литовских «цеппелинах», о том, что грибы сами по себе – хитин в чистом виде. Что надо есть пищу жирную, поскольку основа клеток человеческих – белок и жир.
Потом она с ужасом смотрела, как жир, эта «основа клеток», брызгает во все стороны на белоснежный кафель и чистый пол.
– Молодец, очень вкусно, – нашла она в себе силы, чтобы похвалить его. Сама представила, как завтра будет это все убирать. «Даже не завтра, сегодня. Я не смогу заснуть, когда такое твориться», – думала она.
Потом Аркадий как-то по-особенному заваривал чай. Архипова отметила, что основой метода было огромное количество заварки. «Этак каждый дурак добьется успеха!» – подумала. Расход заварки ее не беспокоил, но было жалко старенький немецкий заварочный чайник. Он стоял у нее на полке в качестве сувенира. Она никогда его не трогала. Морковкин взял его без спроса.
Когда чай был выпит, Архипова сказала:
– Очень вкусно все было, и чай замечательный. Бодрит. Но давай ложиться.
– Давай, я только в душ!
– Конечно, полотенце чистое я тебе повесила. А маленькое синее для рук. Голубое – для лица.
– Три полотенца. И все мне?
– И, заметь, все чистые, – улыбнулась она.
Как только Александра укрылась одеялом, она уснула. И разбудил ее Аркадий. Он ее целовал, гладил, что-то шептал. Сначала она отвечала вяло, а потом, толком не проснувшись, ответила на ласки. И секс, который последовал, был острым, приносящим наслаждение.
– Ох, хорошо как! – проговорила она, потерлась носом о его шею и… провалилась в глубокий сон.
Проснулась она, когда чуть побледнели звезды. «Скоро утро. Но сегодня суббота. Можно спать», – подумала она, потом вспомнила про Морковкина. Его рядом не было. Потом она обратила внимание, что горит свет на кухне.
Она вылезла из-под одеяла, накинула халат и прошла на кухню. Там сидел голый Морковкин. Прямо на ее светлом мягком стуле. Стол был заставлен грязной посудой. «Ах да, вечером же не убрали! А ночью трахались!» – вспомнила Архипова.
– Ты что здесь делаешь?
– Не видишь – сижу, – недобро ответил Аркадий.
– А почему не спишь?
– Мне уехать надо, – отвечал тот.
– Ладно, ты тогда захлопни дверь, – произнесла она и вернулась в постель. Там она попыталась как-то объяснить происходящее, но сон не позволил этого сделать.
Когда она проснулась утром, за окном сияло редкое ноябрьское солнце, сверкал первый снег, Морковкина в дома не было, а на кухне по-прежнему царил беспорядок. «А как иначе!» – вздохнула Архипова и принялась за уборку. В выходные Морковкин ей не позвонил.
Прошло два дня. Морковкин по-прежнему молчал – ни звонка, ни сообщения. Архипова удивилась, но сильно не расстроилась – ей требовалось обдумать все, что случилось в их последнюю встречу. Были превосходный секс, душевный разговор в машине, прекрасный поступок Морковкина по отношению к студенту Еременко и необъяснимо противное поведение Аркадия у нее дома. Александра пыталась как-то объяснить произошедшее, но не могла. Слишком уж взрослыми (если не сказать больше) они были людьми, чтобы так вести себя в гостях. «Ах да, ладно! Позвонит, куда денется!» – сказала она сама себе. Но к концу второго дня приуныла. Все же Морковкин ей нравился. Слегка вздорный, но умный, его интересно было слушать. Немного подозрительный, но добрый и умеющий пожалеть. Александра это тоже успела понять. В нем были энергия и тяга к новому. Архипова поняла, почему его, совсем непрофессионального актера, пригласили играть в спектакле. И почему он срывал овации. В Морковкине жил дух импровизации. А это заражало свободой. Впрочем, он мог быть кем угодно, изображать кого угодно, но при условии, что видел свой гешефт. В этом месте Александра напрягалась. Она не могла себе представить Морковкина, например, волонтером. А ее картина мира не была полна без людей, которые способны что-либо делать просто так, без денег и благодарности. Архипова и сама так могла работать, и дочь к этому приучила. Одним словом, Александра, удивляясь молчанию Морковкина, пыталась понять, сильно ли она расстроится, если он не позвонит вовсе.
Он не позвонил. Вечером второго дня прислал СМС: «Выйди на улицу к подъезду, поговорить надо!» Архипова ответила: «Холодно, лучше поднимись ко мне». Последовал ответ: «Боюсь наследить в твоей квартире!»
Александра растерялась. Вместо ответа она тепло оделась и спустилась во двор.
На улице было хорошо. Тихий угол Сокола, с невысокими домами, парком, старым кинотеатром и фонтанами во дворах, возвращал в детство. Александра вспомнила Краснотурьинск, отъезд, свою давнюю растерянность от происходящего между родителями. Сейчас все те, тяжелые, события неожиданно вернулись теплыми воспоминаниями. И вид окон с незадернутыми занавесками, и шум машин на Ленинградке – все это ее настроило на миролюбивый лад.
Морковкин нервно ходил вокруг своей машины.
– Спасибо, что вытащил меня из дома, – улыбнулась Архипова, – я вспомнила детство и город, в котором жила долго.
– Не за что, – буркнул Аркадий, – но вообще-то я хочу знать, ты всегда используешь мужиков?! Вот что это такое? Ты попользовалась мною и уснула! А я? Что мне делать? Знаешь, я в сексе привык к партнерству.
– Что?! – вытаращила глаза Александра. – Ты о чем?
– Не понимаешь? Ты получила удовольствие и уснула. А я как?
– Аркадий, ты белены объелся? Ты сейчас серьезно об этом? А разбудить женщину – никак? Ты вообще вдумайся в суть претензий.
Архипова помолчала и расхохоталась. Сначала она смеялась тихо, потом все громче. Морковкин обиженно посмотрел на нее. Потом заулыбался.
– Ладно, ладно тебе. Это я для шутки – надо же было как-то тебя расшевелить. А ночью меня мой друг вызвал. Там с машиной проблемы были. Я просто не стал тебя грузить.
– Ой, ну и рассмешил. – Александра еле успокоилась, потом поинтересовалась: – А у друга все хорошо? Обошлось?
– Да, пришлось мне связи свои поднять… – сказал Морковкин важно.
Архипова поддакнула – она поняла, что про друга он соврал. Что действительно он был оскорблен тем, что она не участвовала в любовных играх, что, получив удовольствие, как бы забыла про него. Она уснула, а он, не удовлетворив своего желания, разозлился, но не разбудил ее. И мужское самолюбие, и дурной характер взыграли в нем. Она почти все правильно угадала, а потому ласково посмотрела на него и проговорила:
– Слушай, давай поднимайся. Уж больно зябко, а одет ты легко.
Потом Архипова взяла его под руку. Она этим жестом подчеркнула, что не тащит его к себе, а опирается на него.
Оказавшись в доме, они посмотрели друг на друга.
– Я соскучилась, – призналась Александра. И не соврала.
– Иди ко мне, – потребовал Морковкин, он прижал ее к себе и поцеловал в шею. Архипова вскрикнула.
– След же останется, сумасшедший!
– Ага, ничего страшного. Не студентов же смущаться…
Ранним утром Архипова набрала телефон декана и отпросилась на два дня. Она что-то врала, потом покашляла в трубку и наконец с чувством поблагодарила:
– Спасибо, я подлечусь и сразу же проведу семинары. Да, да, спасибо за понимание. Видимо, голос сорвала себе.
Когда она отключила телефон, Морковкин приоткрыл глаз и произнес:
– Лгунья. Ты и мне так врать будешь? Когда с другими мужиками встречаться будешь.
– Конечно, – весело согласилась Архипова, – конечно, буду врать.
– Да я так сделаю, что у тебя на других и сил не останется!
– Сделай так, пожалуйста, – попросила Александра и уткнулась головой в грудь Морковкина. Тот потрепал ее по затылку и произнес:
– И все же воздух в моем районе лучше!
Архипова уже не слышала этого.
Глава десятая
Еще про отношения
Итак, он появился в ее жизни. Два раза в неделю они бывали у нее. Два раза – у него. Оставшиеся ночи она приходила в себя. По утрам она стала опаздывать, лекции читала, стараясь не зевать. В одежде ее появился не свойственный ранее шик. Она приходила в дорогой мужской рубашке, в мужском галстуке со свободными узлом. В сочетании с узкой юбкой или брюками это выглядело сногсшибательно. Архипова постриглась еще короче и теперь носила массивные серьги. Студенты первыми обратили внимание на метаморфозы, затем дошла очередь и до коллег. Лушников, все такой же влюбленный, пытался задавать каверзные вопросы, норовил выяснять отношения, а иногда просто грубил. В какой-то момент Александра не выдержала и, оставшись наедине с ним, проговорила:
– Либо ты от меня отцепишься, либо я тебе когда-нибудь дам в морду. При всех. Прилюдно.
Лушников оторопел от ее грубости. Александра же продолжала:
– Запомни, между нами ничего никогда не будет. У меня уже есть мужчина.
Вот эти слова ее саму заставили задуматься о происходящем.
Да, теперь она была «не одна». Появился мужчина, который писал ей СМС, звонил по три раза на дню, вечерами готовил ей ужин, заботился, тепло ли она одета. Она делала то же самое по отношению к нему. Их связывали душевность и секс. Секс был бурным, страстным, приносящим удовольствие обоим. Архипова недаром была математиком – она как-то произвела действие «вычитание». Она отняла из их отношений секс. Получилось ничтожно мало. «Тогда все хорошо. Вполне гармоничные отношения. О чем еще можно мечтать», – подумала. Она уже знала его неприятную манеру читать нотации, когда он оказывался у нее дома. Александра в таких случаях отвечала ему тихо, вкрадчиво. Морковкин злился пуще прежнего, она же всерьез это все уже не воспринимала. Ей стало ясно, откуда такая реакция. Морковкин был из тех людей, которым всегда всего мало. И прошлое он неизменно ругал – не помнил хорошего, даже если его носом туда ткнуть. Морковкин становился язвительным и злым, когда ему надо было кого-то похвалить или признать чью-то удачу. Архипова поняла эту его сторону и приняла ее. Она отчетливо сознавала, что этот мужчина привнес в ее жизнь что-то новое, совершенно незнакомое. Он объяснял ей то, мимо чего она часто проходила. Или времени не было, или желания.